Три сестры, три королевы - Филиппа Грегори

Я даже не хочу размышлять о том, почему он привез меня в место, где нет достаточной защиты или комфорта, и просто поднимаюсь в отведенные мне комнаты без слова упрека. Он прав. В этих стылых стенах оказывается сыро и мало света. В моих покоях разожгли камин, но он дымит, и дым выходит наружу сквозь небольшие окна-бойницы, а когда я выглядываю в окна, смотрящие на море, меня охватывает дрожь от вползающей в них сырости. Я, конечно, рада, что мою башню не смогут атаковать с суши, но все же мне не сдержать грусти при воспоминании о том комфорте, который я оставила в Линлитгоу.

– Несите грелку, я лягу спать, – решаю я.

Но тут разворачивается живейшая беседа о том, где может лежать эта пресловутая грелка и можно ли вместо нее нагреть простой камень, и что постель, которая оказалась жесткой, а белье колючим, не так уже холодна и сыра. Я настолько устала, что просто ложусь на кровать и укрываюсь своим дорожным плащом, предоставив им дальше решать самим, как удобнее устроить для меня комнату и что тут есть из съедобного, чем можно меня накормить.

Вся моя королевская мебель осталась в Линлитгоу и не доберется сюда еще несколько дней. У меня с собой только одна смена одежды. Я понимаю, что мы не можем путешествовать со всем моим багажом и драгоценностями, но такие условия меня не устраивают. Я не хочу так жить. Я впадаю в дрему и просыпаюсь от того, что к кровати подходит Ард.

– Что еще стряслось?

Он прикусывает губу и выглядит крайне взволнованным.

– Я получил письмо от Олбани. Он знает, что вы здесь. Мы должны переехать в замок Хьюма, Блакаддер. Он больше защищен и сильнее охраняется. Они обещали защитить вас. Им нечего терять, потому что их и так объявили изменниками. К тому же им неплохо платят.

– Им платят? Кто?

– Лорд Дакр, – коротко отвечает Арчибальд. – Он платит всем приграничным лордам.

– Но за что?

Это же из-за его советов я попала в такую опасную ситуацию. Я доверилась этому человеку полностью!

– Он платит лордам, чтобы на границе всегда было неспокойно, – отвечает он. – Чтобы получить возможность постоянно вторгаться туда под предлогом миротворчества и чтобы беспрепятственно грабить самому. Так он добивается того, что некоторые лорды начинают зависеть от английских денег и поддержки, и чтобы у вашего брата был повод говорить во дворах Европы о том, что шотландцы – неуправляемый народ. И еще это делает нас глупцами, не знающими закона.

– Но это же старший советник моего брата! – протестую я. Он верен мне, я это точно знаю. Он оказывает и мне помощь своими советами, ему небезразлична моя безопасность.

– Что не мешает ему при этом быть врагом Шотландии, – спокойно заявляет Арчибальд. – В общем, он платит лорду Хьюму, и достаточно для того, чтобы удержать его на вашей стороне. Мы можем ехать туда.

– А как же мои вещи? Мои платья и драгоценности? Ведь весь мой багаж прибудет сюда?

– Все это будет сохранено здесь в неприкосновенности, пока вы не пошлете за багажом.

– А мы не можем остаться здесь и вступить в переговоры с Олбани? – спрашиваю я со слабеющей надеждой.

– Он потребует мою голову, – мрачно отвечает он. – Ради вас я нарушил слово, не забыли?

Я вздрагиваю.

– Хорошо, едем.

Мы выезжаем с первыми лучами солнца, и я с большим трудом снова усаживаюсь позади Арчибальда. Чувствую щекой его куртку, и это ощущение успокаивает меня, как объятие. Его аромат, его профиль, когда он оборачивается ко мне и с улыбкой спрашивает: «С вами все в порядке?» – все это дает мне ощущение заботы и безопасности.

Я гоню от себя все неблагодарные мысли. Я не хочу думать о том, что мы едем к лорду Хьюму потому, что Ард не знает, что еще можно предпринять. И что еще хуже, если лорд Дакр платит приграничным лордам, чтобы они продолжали борьбу, значит ли это, что и мой муж получал от него мзду? Что получали от него Дугласы до того, как я вышла замуж за Арда? Может ли быть, что я вышла замуж за шпиона Дакра?

Там, где мы едем, нет дорог, лишь тонкая тропа, настолько узкая, что по ней может ехать только одна лошадь. Иногда мы едем полями, где урожай уже был сложен в копны. Направление мы угадываем только по окаймляющим морской берег утесам, которые мы держим слева от себя, двигаясь на юг. Оглядываясь по сторонам, я не устаю удивляться нескончаемым просторам полей, которые уходят вдаль до самого горизонта, к далеким холмам. Арчибальд хорошо знает земли вокруг своей крепости, и потом в каждом новом селении мы берем проводника из местных, чтобы он показывал нам дорогу до следующего.

От усталости и боли я проваливаюсь в забытье, просыпаясь от новой зловещей боли в бедре и иногда не сдерживая стонов. В одно из моих пробуждений я вижу, как к нам приближается всадник, чей конь оказывается грязным по самые плечи и покрытым белыми потеками пота.

– Кто это? – испуганно спрашиваю я.

– Один из моих, – успокаивает меня Арчибальд и соскакивает с коня, чтобы подойти к новоприбывшему.

Когда он возвращается, его лицо оказывается угрюмее, чем обычно.

– Нам нельзя ехать в Блакаддер, – отрывисто бросает он. – Олбани собрал войско и идет за вами из Эдинбурга. Нам придется ехать сразу к границе. – Он на мгновение задумывается. – Дакр был прав, нам надо было сразу ехать в Англию. Олбани поклялся снова взять вас под стражу и собирает серьезную армию.

– Армию? – У меня дрожит голос. – Он ведет эту армию против меня?

– Сорок тысяч человек. Против такой силы мы ничего не сможем сделать. Блакаддер не выстоит. По эту сторону границы нам не найти безопасного укрытия.

– Сорок тысяч? – Я уже кричу. – Сорок тысяч? Зачем ему отправлять за мной столько человек? И преследовать меня лично? Если бы он только принял мои условия, то я бы сама мирно присоединилась к своим сыновьям!

– Время переговоров прошло, – обрывает меня Ард. – Вот о чем говорит такая армия. Это объявление войны. Это уже больше не частное дело между вами и ним, вы разделили народ. Армия правителя осадит замок лорда-гофмейстера, если вы окажетесь внутри нее.

Он поворачивается к своему коню и прижимается лицом к его шее, будто собираясь заплакать.

– Это именно то, чему не давал произойти ваш муж, это то, чего хотел меньше всего на свете: разделить Шотландию и натравить ее на войну с самой собой, чтобы брат шел против брата. И я помог вам в этом. Я навлек на вас опасность, я подверг опасности ваших сыновей и создал совершенно новую войну, которой у нас еще не было.

– Мы в этом не виноваты, – не соглашаюсь я. Я щелкаю пальцами, чтобы кто-то из слуг помог мне спуститься с седла, не обращая внимания на острую боль, пронизывающую мое бедро, до самых кончиков пальцев. Я изо всех сил цепляюсь за стремя, чтобы удержаться на ногах. – Если бы они приняли мое правление…

– Нет, во всем этом виноваты именно мы, – возражает он. – Если бы вы были более сговорчивы с Олбани, когда он только приехал, или справедливее с шотландскими лордами, если бы мы повременили со свадьбой, если бы сначала испросили разрешения совета…