Красавцы советского кино - Федор Раззаков

«Комсомольская правда» (авторы — М. Ремизова, А. Фирсова, Ш. Джемакулов, Е. Шереметова): «В церковь приехали близкие Абдулова. Леонид Ярмольник вместе с женой покойного Юлией первыми вошли в храм. Супруга актера во время литургии вела себя очень мужественно.

Через пару часов к храму подъехала машина, из которой вышла помощница Абдуловых по дому с маленькой дочкой актера на руках…

К вечеру проститься с Сашей приехала мама актера. Ее поддерживал под локоть старший сын Роберт. Приемная дочь Александра Гавриловича Ксения Алферова вошла в храм вместе с мужем Егором Бероевым и мамой актрисы Ириной Алферовой».

«Твой день» (авторы — К. Ледовой, О. Столбина): «Толпа из самых разных людей — от худощавых студентов до солидных бизнесменов — перегородила улицу Малая Дмитровка, подходящую к театру Ленком…

Отпевание актера прошло рано утром в небольшой старинной церкви… Маленькая дочь Абдулова Евгения тоже присутствовала на церемонии прощания. В этом храме Женечка уже во второй раз в своей жизни — в первый раз, меньше года назад, ее крестили, а во второй — она провожала папу в последний путь. Малышка, не понимая, что происходит, протянула ручки к любимому отцу, который почему-то не открывал глаза и никак не хотел ей улыбнуться. Девочка почти вырвалась из рук няни, дотянулась до папиного галстука и попыталась потащить его к себе поближе. Папа спит. С вопросом в своих больших глазах малютка оглянулась на маму. Стоявшая рядом Юлия, боясь разреветься в голос, молча глотала слезы. Женя еще раз взглянула на отца. Ее ангельское личико насупилось… Вот-вот заревет. Няня поспешила отнести девочку в сторонку.

86-летняя мама Александра Людмила Александровна крепилась из последних сил. Пожилую женщину постоянно держал под руки кто-то из самых близких друзей актера. Кто-то из провожающих сказал, что пришлось делать не один укол, чтобы поддержать самочувствие Людмилы Александровны…»

Гражданская панихида и похороны А. Абдулова прошли 5 января. Панихида состоялась в помещении театра Ленком.

«Мир новостей» (автор — М. Алексеева): «Первое, что бросается в глаза уже у метро: огромное количество заплаканных людей. С цветами, завернутыми в газеты. В трауре. У цветочных палаток у метро — огромные очереди. У театра — несколько машин «Скорой помощи». Толпа народа, оттесненная милицией на тротуары перекрытой улицы, даже не ропщет. Все ждут Его. Александра Абдулова. Только уже не со спектакля. А чтобы проститься в последний раз. На 11 утра назначена гражданская панихида.

Очень тихо. И очень холодно. Летит снег.

— Девушка, сюда нельзя, — оттесняет меня милиционер, когда я пытаюсь подойти поближе к дверям театра.

— Почему? Там же тоже стоят люди!

— Это те, кто пришел в восемь утра. Видите, здесь очередь.

Только теперь я понимаю, почему толпа народа растянута на несколько десятков метров. Я становлюсь в хвост…»

«Комсомольская правда»: «Тысячи поклонников несли ему (Абдулову. — Ф. Р.) цветы — очередь в театр растянулась до кинотеатра «Пушкинский».

— Он был солнцем нашего театра, — сказал худрук Ленкома Марк Захаров. А поэт Андрей Вознесенский прочел такие строки: «Он мир спасал красотою — себя не успел спасти».

На прощальной панихиде вспомнили о любимой истории Абдулова: как один журналист незадолго до смерти знаменитого спортсмена проводил с ним дни напролет. Но когда спортсмен умер, единственное, что сказал корреспондент: «Он прекрасно играл. Он был замечательный человек».

— Я считаю, что легенда должна оставаться легендой, — обычно завершал рассказ Александр Абдулов. — И я тоже хочу остаться легендой.

Похоронили Александра Абдулова на Ваганьковском кладбище».

На 11 января выпали девятины с момента смерти А. Абдулова. Вот как их описывала «Комсомольская правда» (авторы — М. Ремизова, В. Петрова, Е. Лаптева):

«Поминальная служба прошла в храме Рождества Богородицы в Путинках, что недалеко от театра Ленком…

Склонив головы, у алтаря стояли самые близкие: вдова Юлия, приемная дочь актера Ксения Алферова с мужем Егором Бероевым, Александр Збруев. Режиссер Сергей Соловьев смахивал слезы. В одиночестве чуть поодаль стояла Ирина Алферова. О чем-то тихо разговаривали Леонид Ярмольник и каскадер Александр Иншаков.

— Как хорошо, что все вы нашли время оторваться от мирских дел, — сказал батюшка в конце службы, — и подарить ему вашу любовь.

Вечером в Центральном доме литераторов накрыли поминальный стол. В маленький зал пришли Андрей Макаревич, Игорь Бутман, Станислав Говорухин, Сергей Никоненко, Иосиф Кобзон…

Ксения Алферова взяла слово первой. Попросила вспоминать о папе только смешное. Леонид Ярмольник тут же подал пример и рассказал про то, каким неуправляемым был Абдулов, как шел напролом и мог даже наврать, лишь бы добиться правды. Как мечтал перед Новым годом увидеть маму и проститься с дочкой Женечкой.

Мама Александра Гавриловича все время благодарила его жену Юлию за то, что она скрасила последние годы жизни Саши и трогательно заботилась о нем. Юлия же открыла друзьям тайну: они с Александром мечтали еще об одном ребенке».

В конце мая 2009 года на могиле А. Абдулова был открыт памятник — гранитная глыба белого цвета весом 10 тонн, которую привезли из Карелии. На памятнике высечено имя народного любимца в виде ступенек, уходящих вверх, а также имеется его портрет. Автор надгробия — скульптор Владимир Матюхин. Как сказал Л. Ярмольник:

«Решили сделать памятник из монолитного камня, чтобы передать мощь таланта и личности Саши. Цельный кусок, скала, метеорит, упавший с неба, — это все самые первые ассоциации, которые возникают при воспоминании о Саше. Но породы, похожей на метеорит, не нашлось. Пришлось ограничиться гранитным камнем».

Дмитрий Харатьян родился в городе Алмалыке Узбекской ССР 21 января 1960 года. Его отец — Вадим Михайлович Харатьян — преподавал в техническом вузе, мать — Светлана Олеговна Тизенко — работала инженером-строителем. В 1963 году Харатьяны из солнечной Средней Азии перебрались в подмосковный город Красногорск.

Как рассказывает мама Дмитрия, поселились они тогда в типичной коммуналке на несколько семей и жили трудно. Пока мать была на работе, Дима целыми днями пропадал во дворе с мальчишками.

Д. Харатьян вспоминает: «В детстве я несколько раз застревал в трубах. Мне было годика три, мы с соседским мальчиком Вовочкой отправились гулять на близлежащую стройку. В руках у нас были одинаковые свирельки. Я случайно выронил свою свирельку, и мне показалось, что она попала в трубу. Я залез вовнутрь, но вылезти обратно не смог: меня охватил страх, я начал истошно орать, чем насмерть перепугал Вовочку — он убежал, позвал родителей, и те уже помогли мне выбраться.

В другой раз я забрался в бочку на стройке, а когда попытался выбраться, застрял в ней. Бочка повалилась, я начал в ней кататься и опять же истошно орать. Пацаны, игравшие со мной, с перепугу все разбежались. А я вдруг увидел, что ко мне бежит взрослый мужчина. Когда он приблизился к бочке, я так испугался, что он будет ругать меня, что вылетел как пробка из бутылки. С тех пор, видимо, у меня появились зачатки клаустрофобии (боязнь замкнутого пространства)…