Превыше всего - Карен Рэнни

Церемония венчания пятого графа Монкрифа с обедневшей дочерью покойного барона Донегана и французской дворянки состоялась утром следующей субботы. Присутствовали на ней лишь родственники графа, несколько надежных друзей и, конечно, лица, призванные освятить и засвидетельствовать брачные узы.

Жених был подчеркнуто спокоен и вежливо улыбался присутствующим. Невеста не светилась от счастья и выглядела довольно мрачной. Кэтрин рассеянно, с вымученной улыбкой смотрела по сторонам и в который раз задавала себе вопрос, правильно ли она поступает. Единственное, что давало силы участвовать в этом фарсе, был контракт, на этот раз подписанный и засвидетельствованный в соответствии со всеми требованиями закона.

Подготовил документ Дункан, которого сначала ошеломила гигантская сумма денег, которую выделял граф в распоряжение своей жены, а затем совершенно обескуражили условия, которые предложила зафиксировать в документе Кэтрин. Составляли контракт незадолго до венчания, и времени было слишком мало, но Дункан все равно часто отрывался от этой работы, чтобы смахнуть непрошеную слезу. Даже во время церемонии в том месте, где стоял Дункан, раздавались подозрительные всхлипывания. Мириам хмуро поглядывала на него. Впрочем, беспокоило ее не столько душевное состояние друга, сколько составленная им бумага. Она уже пыталась убедить Кэтрин отказаться от этой затеи, но безуспешно.

— Но, дорогая моя, — недоуменно произнесла она в конце разговора, — семейное ложе всегда являлось неотъемлемой частью брака. Неужели ты всерьез считаешь что Фрэдди, как бы это сказать… недостаточно искусен?

Про себя она подумала, что Кэтрин и не подозревает, сколько женщин самого разного положения, от служанок до великосветских дам, завидует ей сейчас. Он притягивал их как пламя свечи мотыльков, как аромат розы пчел.

— Нет, он достаточно искусен в этом деле, — спокойно ответила Кэтрин, поправляя лиф нового голубого платья, надетого для свадебной церемонии.

На этом настояла графиня. Сама же невеста, если бы у нее хватило храбрости, с гораздо большим удовольствием вышла бы к собравшимся в черном. Кэтрин вообще не думала о нарядах. Мысли ее были заняты другим. Что бы сказала сейчас Констанция? А родители? Правда, их представить легче. Мама бы, наверное, поцеловала ее в щеку и шепнула на ухо какое-нибудь мудрое галльское напутствие, а отец сжал бы в своих медвежьих объятиях, стараясь передать ей свое мужество и обещая поддержку. Но ни Констанции, ни родителей уже давно нет на свете. Ей в одиночку приходится защищать собственных детей.

А она сумеет оградить их от опасности, если даже для того придется заключить союз с самим дьяволом.

— Проблема, дорогая Мириам, — тряхнула она головой, отгоняя мысли о прошлом, — в том, что Фрэдди убежден, стоит ему шевельнуть пальцем, и все женщины в округе, опережая друг друга, бросятся к нему. Я же не хочу быть одной из них.

— И боишься, что тоже будешь околдована его чарами, если он будет делить с тобой супружеское ложе? — смущенная собственной фривольностью, Мириам нахмурила брови.

Кэтрин резко повернула голову и посмотрела ей в глаза:

— Не знаю, может быть, и так. Иногда мне кажется, что себя я знаю еще меньше, чем Фрэдди.

— Может, тогда расскажешь мне о том, каким тебе представляется мой сын? По-моему, сейчас самое время начать этот разговор.

Кэтрин задумчиво посмотрела куда-то вдаль. Каким она представляет его? Вспомнилось, как он властно впечатывал шаги в землю, проходя по двору Мертонвуда походкой уверенного в себе человека. Что еще? Непревзойденный любовник, способный одним прикосновением зажечь в ней настоящую страсть и сломить сопротивление. Вспомнилось, как он протягивал ей перстень с изумрудом, который она через несколько минут надела на свой палец. Что это означало: знак уважения или желание купить ее? А вот он стоит перед ней в день похорон Берты. Каким злым было его лицо тогда! Но какой нежностью оно светилось, когда он осторожно взял на руки своего крошечного сына! Кэтрин вопросительно взглянула на графиню, будто ожидая ответа на мучившие ее вопросы. Как отделить правду от ложных домыслов? В какой же из этих ситуаций она видела истинного Фрэдди?

— Все не так просто, — произнесла она. Графиню столь очевидная попытка уйти в сторону явно не удовлетворила.

— Жизнь вообще сложная вещь, дорогая. Она иногда путает наши планы и преподносит сюрпризы, не всегда приятные нам. Иногда кажется, что все идет хорошо, не вдруг какая-то неожиданность меняет твою судьбу. Пусть это бывает нечасто, но жизнь всегда сложнее, чем мы думаем.

«А самое сложное в этой жизни — Фрэдди с его душой и сердцем», — подумала Кэтрин. Она пожала плечами и решила просто сказать все, что думает.

— Он способен быть очень злым, даже жестоким временами, но может быть нежным и справедливым. Он умен и обладает чувством юмора. Можно назвать его упрямым, а можно упорным. Да, без сомнения, он не жаден, даже щедр, — добавила она, вспомнив об обескуражившей Дункана сумме, внесенной в контракт по настоянию графа.

— Но таких мужчин много! А чем отличается Фрэдди от них?

Как она может рассказать это его матери? Как передать словами, что каждое его прикосновение пробуждает в ней какую-то струну, исполняющую волшебную музыку, написанную для них двоих еще до их рождения? Как сказать, что один его взгляд может оставить кровоточащую рану в ее сердце, что в его присутствии ей становится жарко и она ощущает себя маленькой и беззащитной, что, лежа в кровати она мечтает о его руках и его губах? Сказать матери, что ее сын — настоящий кудесник, которого она любит и в то же время панически боится его чар?

— Мой сын, конечно, далеко не святой, — нарушил размышления Кэтрин голос Мириам. — Но он и не такой беспросветный грешник, каковым ты, скорее всего, его представляешь. Дай ему возможность лучше узнать тебя. Постарайся сама разобраться в нем. Большинство мужчин и женщин знают друг о друге куда меньше, чем вы с Фрэдди. Я не прошу тебя измениться. Будь упрямой, колючей, сердись на него, если он того заслуживает. Все это допустимо. Недопустимо только совершать глупости.

Мириам нежно обняла свою будущую невестку. Она почти не сомневалась, что здравый смысл восторжествует и в этой женщине, и в ее сыне. Их союз — единственный выход для обоих. Дай Бог, чтобы это случилось побыстрее. Сначала им будет очень нелегко. К счастью, борьба будет происходить не в ее владениях. В Монкрифе они могут сколько угодно хлопать дверьми и целыми днями ворчать друг на друга. Могут, если захотят, ходить полуголыми перед прислугой. Она постарается отсидеться в Лондоне как можно дольше. Она готова вообще не выходить из дома до конца дней, лишь бы не видеть стычек между двумя дорогими ей людьми.

Мириам стояла позади жениха, невесты и сияющего Джереми, который был очень рад исполнять обязанности шафера на свадебной церемонии Фрэдди. Обряд венчания занял немного времени, подписание брачного контракта еще меньше. Кэтрин Сандерсон, превратившаяся в Кэтрин Латтимор, графиню Монкриф и супругу одного из самых богатых подданных Британской короны, с легким недоумением посмотрела на огромный бриллиант, за сверкавший на ее пальце.