Герцеговина Флор - Виталий Павлов

— А скажи, пожалуйста, — доктор вновь сунул руку к карман и извлек оттуда двадцатку, — где же найти этого коня, который под землей скачет?

Цирюльник отложил бритву и пошел к входной двери. Выглянув наружу и убедившись, что там никого нет, он плотно затворил дверь и вернулся к клиенту. Взял бритву и наклонился к самому уху доктора.

- Я, конечно, могу ошибаться, но говорят… — он еще раз огляделся по сторонам. — Говорят, конек этот обитает где-то в заброшенной шахте.

Доктор положил бумажку на стол и разгладил ее, но из рук не выпустил.

— Где шахта? — спросил догадливый мастер на все руки.

Доктор ободряюще кивнул.

- Здесь я совсем не уверен. Я могу только предполагать… Доктор оставил двадцатку на столе и вынул из кармана еще одну купюру, на сей раз — десятку.

- У нас здесь есть заброшенные рудники. Там серебро добывали, — он кивнул куда-то в сторону окна, — а других шахт здесь нет.

Цирюльник дышал так тяжело, будто только что закончил бег на марафонскую дистанцию.

- Ну и прекрасно! — доктор носком ботинка выдвинул ящик, смахнул туда деньги и, теперь уже каблуком, задвинул ящик на место.

Показал на недобритую щеку.

Однако добриться в этой парикмахерской было не так просто. Неожиданно объявились еще претенденты убрать щетину с лица доктора Сатеры. Второй парикмахер, как оказалось, сидел за шкафом, накрывшись белым халатом, из-за которого его и не было видно.

- Одну секундочку! — произнес он со своего места и, взявшись за халат, стал подниматься со стула.

Ветхий халат тут же затрещал. Звук рвущегося материала подчеркнул угрозу, звучавшую в голосе. Еще секунда — и на сцену вышел он сам. Надо сказать, что этому малому больше подошла бы роль охранника, вышибалы в ночном клубе, претендента на звание чемпиона мира по боксу, наконец, но никак не работника сферы бытового обслуживания. И тем не менее он сказал:

- Ну-ка, приятель, дай-ка мне бритву, я его добрею!

Джинсы, клетчатая байковая рубаха, кожаная жилетка и мятая шляпа. Ну, ковбой тебе и все, только кольта на бедре не хватало, а туда же, в парикмахеры рвется! Он двинулся к креслу.

- Это большая честь побрить такого знаменитого путешественника и ученого. Я ваши передачи всегда смотрю! Вы же — доктор Сатера, если не ошибаюсь?

Не ошибаетесь…

Как это ни смешно, но рядом с этим ковбоем тот здоровяк в фартуке и нарукавниках выглядел самым обыкновенным парикмахером.

- Ты можешь идти, я разберусь, каким одеколоном его освежить…

Цирюльник двинулся, было, к ящику, где лежали честно им заработанные деньги, но верзила подарил ему такой взгляд, что он счел за благо скрыться с глаз долой. И черт с ними, с этими восьмидесятыо долларами! Все равно их ни в каком магазине не примут, а что такое обменный пункт валюты, в этом городке, судя по всему, еще не скоро узнают.

Громила приближался, Сатера вжимался в кресло. У него сомнений не оставалось: эта встреча не закончится дружескими рукопожатиями. Надо было на что- то решаться. Позиция доктора не выглядела выигрышной: кресло с подлокотниками, простыня вокруг шеи и в довершение всего одна щека в мыле. Тогда доктор решил действовать первым. Чтобы отвлечь внимание верзилы, он запустил в него одним из пузырьков с одеколоном и быстро вскочил на ноги, сорвав на ходу простыню. Но верзила довольно легко справился с этим порывом Сатеры. Он увернулся от бутылочки и точным движением руки отправил ученого обратно в кресло.

- Вы же не добрились, доктор! У вас вся щека белая!

Он еще издевался! Второй удар был настолько силен, что доктор вогнал сиденье почти до упора вниз. Вместо обстановки убогой парикмахерской перед глазами доктора теперь было сплошное мутное пятно. В следующий момент какая-то неведомая сила повлекла за собой неутомимого путешественника, и через секунду стол с пудрой и карболкой оказался у него прямо под подбородком.

- Надо добриться, доктор, надо! Это же никуда не годится. Такой известный человек… — верзила вновь набросил простыню на Сатеру. — Как правы древние, как правы! «Познания приумножают скорбь». Воистину так! Вы знаете, что меч действительно существует, вы даже знаете дорогу к нему, но, увы! Эти знания принесут вам только печаль.

Ну не обидно ли — оно еще иронизировало! Это… Это чудовище Франкенштейна! Причем самое обидное, что делало это неплохо!

В тот момент, когда ковбой взял бритву, кто-то интеллигентно постучал в дверь.

- Закрыто! — рявкнул верзила и тут же вернулся к доктору. — Итак, на чем я остановился? Ах да, скорбь и печаль! Поймите, доктор, и поверьте мне. Вы никогда, я подчеркиваю, никогда не увидите меч. В противном случае я бы даже сказал, в очень противном, если вы будете настаивать, то просто-напросто я вас убью. Вы только представьте, что произойдет… Наука потеряет ученого, телезрители — любимого ведущего, а вы потеряете жизнь. Как перспективы?

- Да вы просто философ, — вежливо сказал доктор.

Сознание вернулось к нему, но необходимо было время, чтобы окончательно прийти в себя. В этот момент в дверь опять постучали, на этот раз более настойчиво. Ковбой решительно направился к двери. За ней стоял маленький старичок, обросший бородой и волосами, как Робинзон Крузо.

— Закрыто, старик, — рыкнул верзила, — у нас обед: Сейчас тушу будем разделывать, — и он захохотал, довольный своей шуткой.

Этого оказалось достаточно для доктора. Одной рукой он схватил чашку с помазком и пеной, второй — рычаг, поднимающий кресло. Ковбой закрыл дверь и направился к Сатере. Вторая попытка доктора оказалась более удачной. Он плеснул в лицо противника мыльную пену, чем ослепил его на несколько мгновений. Вторым движением доктор дернул за рычаг. Спинка, кресла упала назад, подбросив ноги доктора вверх, и он носком ботинка попал ковбою в челюсть. Удар оказался нешуточным, бритва выпала из рук бандита-философа, а вслед за оружием он потерял и сознание. Теперь надо было бежать отсюда, пока этот битюг не пришел в себя.

Забыв про остатки пены на своем лице, Сатера бросился к двери. Робинзон, следивший за происходящим сквозь щель в двери, отпрянул назад. Но доктору, видимо, было не суждено выйти из парикмахерской как простому смертному, потому что в эту самую секунду на площадь въехал уже хорошо ему знакомый по Соловьевке джип «Паджеро». Сидящие в машине были вооружены до зубов. Сатера успел заметить это сквозь открытые стекла машины. Надо было искать другие пути к отступлению. Например, шкаф, из-за которого появился лежащий теперь на полу полумертвый ковбой.

За шкафом кроме стула была занавеска. Сатера отдернул ее, и нос к носу столкнулся точно с таким же ковбоем. Только этот был вполне живым. Верзила номер два дебильно улыбался доктору. Особенно размышлять времени не было, доктор качнул корпус влево, потом вправо — никакой реакции, все та же дебильная улыбка, плюс пистолет ТТ в правой руке. Доктор опустил руки и пошел на середину комнаты. Ковбой «номер два» отправился за ним. Сатера явственно ощущал совсем близко, у себя на затылке, его нечистое дыхание. Он замедлил шаги, смиренно опустил голову, но лишь для того, чтобы через секунду ее резко поднять и врезать затылком «сопровождающее его лицо» в челюсть. Как выяснилось через мгновение, голова у «номера второго» не была самым сильным местом. Многопудовым мешком он рухнул на пол, создавая уже некую композицию из тел, одетых в американские национальные костюмы. Путь был свободен!