Искусство - Филип Жисе

Эрик расстегнул замок куртки и устремил взгляд на Йориса. Давненько он не видел его. Старик, казалось, постарел еще больше. Морщины изрезали лоб, щеки, скулы старика, прятались под глазами. Не было свободного места на его лице, где бы внимательный взгляд Эрика не заметил бы эти неприятные возрастные порождения. Только глаза горели, как и тогда, когда они встретились впервые. Казалось, только их обошла стороной старость. Глаза ребенка, полные жизни, любопытства и радости.

– Со мной все хорошо, Йорис, – Эрик пожал протянутую руку старика. С неким сожалением ощутил дряблость и сухость кожи. Как же это не похоже на упругую и нежную кожу всех тех девушек, с которыми он успел познакомиться в недалеком прошлом. – А как вы? Вижу, молодеть не желаете? – полуулыбка тронула губы Эрика.

– Нет, мой друг, – рассмеялся старик. – В моем возрасте одних желаний бывает уже недостаточно. Даже современная медицина не способна вернуть мне молодость. Что и к лучшему, скажу я тебе. Все в жизни имеет начало и конец. Как и сама жизнь. Было бы ужасно, если бы мы жили вечно. Ты только представь эту картину, друг мой: сборище разжиревших и уставших от жизни людей, уставших от ежедневных проблем и тягот, обязанностей и требований, мечтающих о смерти, как мы сегодня мечтаем о бессмертии. Ужасно жить, не имея возможности закончить свою жизнь. Ты живешь с чувством обделенности и неполноценности. Ты не можешь распоряжаться своей жизнью. И это самое печальное в бессмертии, поэтому, мой друг, я рад, что наша жизнь конечна и, надеюсь, так будет всегда, ибо только в этом случае мы способны узнать ее ценность, ценность каждого мгновения, ценность каждого вздоха. Ведь только тогда мы ценим, когда можем потерять. В этом радость и трагедия жизни. Мы не узнаем ценности чего бы то ни было до тех пор, пока не потеряем это. Вот так-то, мой друг… Но довольно разговоров, – Йорис улыбнулся и взял Эрика за локоть. – Идем обедать. Я приготовил снерт[10]и стампот[11]. Пошли, пошли, пока все свежее. У несвежего и вкус другой, и пользы меньше. И как погляжу, – старик запрокинул голову, оглядел нависшие низко над землей тучи, – скоро дождь начнется.

Сопровождаемый стариком, Эрик направился в дом. В прихожей снял верхнюю одежду, разулся, сунул ноги в предложенные Йорисом тапочки и последовал за ним на кухню. Думал о последних сказанных словах старика:

«Мы не узнаем ценности чего бы то ни было до тех пор, пока не потеряем это».

Старик как всегда оказался прав. Недавно он потерял Мелани и только сейчас осознал, насколько ценной она для него была, насколько ценными и важными были их отношения. Но внезапно нахлынувшие на Эрика тоска и грусть отступили, когда в сознание проникли мысли о новых женских внутренних мирах. Он уже не такой, как другие. В его жизни появилось то, что способно заменить ему все те радости, что греют душу обычного человека – семья, дети, дом. Он не такой и радости у него другие, радости, о которых остальные мужчины могут только мечтать – удовлетворение от познания нового внутреннего мира, счастье от познания нового женского тела. Он еще молод. Ему всего лишь тридцать два. В его жизни еще найдется место для обычных радостей. Но сейчас, сейчас его сердце трепещет от предвкушения других радостей, радостей, способных сделать мужчину богом для женщины, ее владыкой и повелителем, рабыней у ног хозяина, счастливой рабыней.

– К черту, – шепнул Эрик, отправляя мысли о прошлом в прошлое, после чего принялся помогать старику накрывать на стол.

Все это время они хранили молчание. Эрик думал о предстоящем разговоре с Йорисом, не желал принимать в нем участие, но понимал, что избежать его вряд ли удастся. И Эрик оказался прав. Едва они сели за стол, старик посмотрел на него и спросил:

– Мелани мне вчера звонила. Сообщила, что вы расстались.

– Вряд ли это все, о чем она рассказала, – Эрик зачерпнул ложкой суп в тарелке и поднес ко рту.

– Ты прав, мой друг, – кивнул старик. – Мелани сказала, что ты изменил ей.

– Это так, – Эрик сунул в рот кусок сыра. – Мелани вас не обманула, Йорис.

– Нет. Я нисколько не думал, что она меня обманывает. С Мелани я знаком меньше, чем с тобой, но успел узнать ее достаточно хорошо. Она стала мне как дочь, которой у меня никогда не было. Всегда позвонит, поинтересуется как здоровье, не умер ли еще, – Йорис рассмеялся коротким смешком, снимая постепенно нарастающее между ними напряжение. – Иногда и в гости заходила. Проведать, так сказать. Мелани хорошая девушка, даже, несмотря на то, что когда-то была проституткой. Впрочем, для меня это ничего не значит, как думаю, и для тебя. Каждого из нас на определенном этапе жизни влекут к себе те или иные увлечения. С некоторыми мы не расстаемся всю жизнь. Другие же со временем уходят в прошлое, – старик сделал паузу, отпил из стакана с водой и продолжил. – Искусство стало моим увлечением на всю жизнь. Сейчас, конечно же, оно не так меня влечет, как раньше. Все же возраст дает о себе знать. Если не очередным седым волосом, то болью в спине или одышкой в груди. Но раньше, когда я был значительно моложе, Искусство увлекало меня намного сильнее. Не буду скрывать, что часто я просыпался ночью в холодном поту, понимая, что мне, как воздуха, не хватает погружения во внутренний мир женщины. Но рядом всегда была Мерел, моя спасительница. Я погружался в ее внутренний мир, тонул в нем, наслаждался им… Знаешь, мой друг, не проходит и дня, чтобы я не слал благодарность небесам за то, что они подарили этому миру женщину. Мы, мужчины, можем обвинять женщин в неверности, легкомысленности, корыстности, ссориться с ними изо дня в день, называть их глупыми, а их поступки лишенными какой-либо логики, но мы никогда, слышишь меня, мой друг, никогда не пожалеем о том, что в этом мире рядом с нами живут такие волшебные творения, как женщины. И вряд ли ты со мной не согласишься, мой друг. Как не нам с тобой, познавшим внутренний мир женщины, знать, насколько изумительны и великолепны эти творения, – губы старика тронула мягкая полуулыбка. – Но, увлекаясь женщинами, мы мужчины, забываем или даже не знаем о том, что часто нами управляют инстинкты, заставляющие мужчину оплодотворить как можно большее число женщин, дать рождение новой жизни и тем самым выполнить свою биологическую цель на этой планете.

Эрик отставил в сторону пустую тарелку с супом и придвинул ближе к себе тарелку со вторым блюдом, посмотрел на Йориса.

– Вы на что-то намекаете, Йорис? Хотите сказать, что увлекаясь другими женщинами, я всего лишь выполняю свою биологическую цель на этой планете?

– Позволь мне договорить, мой друг, – старик мягко осадил Эрика. – Знаешь, почему я прожил с Мерел больше сорока лет, так и не изменив ей?

– Полагаю, вы мне сейчас об этом скажете, – Эрик ощутил раздражение. Старик не говорил прямо, а вилял, как лиса хвостом, сбивая собак со следа. Все намекал. Эрик почувствовал себя мальчиком, которого учитель решил научить жизни, да сделал это перед всем классом. И расставание с Мелани. Не самая лучшая каша в груди.