История Хэйкэ - Эйдзи Есикава

Перебирая камень за камнем, Монгаку иногда рядом с молитвой писал имя давно почившего друга… Увы, жизнь – карма. Все видимое должно претерпеть изменения. Как уберечься от кармы?

– Еще многое нужно сделать. Остальное придется докончить следующей ночью, – пробормотал Монгаку, убирая в мешок писчие принадлежности.

Он окунул лицо в реку и выпрямился, чтобы идти, когда увидел, что к нему приближается какая-то фигура. Монгаку взобрался на берег при светлеющем от зари небе. Молчаливая фигура незнакомца продолжала следовать за ним. Он обернулся, чтобы посмотреть на человека, похожего на привидение. Это был неказистый мужчина небольшого роста. Тайный агент? Монгаку продолжал движение, незнакомец шел за ним.

– Благодарю вас от всей души… Многие души, умершие у этой реки и неоплаканные, сейчас, должно быть, поплывут в рай… Благодарю вас за сострадание. – Повторяя слова благодарности, странный человек приблизился и с дружелюбным видом продолжал идти за Монгаку.

– Ты живешь где-нибудь поблизости?

– Нет.

– Почему ты меня благодаришь?

– Вы разделяете мои чувства. Ничто не сделает меня счастливее, чем встреча с человеком, разделяющим мои чувства.

– Да ты, случайно, не один из осужденных?

– Возможно. Или некто подобный им.

– Я хочу тебя спросить кое о чем. Ты можешь подать мне милостыню?

– К сожалению, у меня с собой ничего нет. Но вы можете располагать мною, за исключением моей жизни, конечно.

Монгаку остановился, чтобы как следует рассмотреть босоногого мужчину при свете раннего утра. Судя по потрепанной накидке и штанам, это нищий, подумал монах. Незнакомец был без шапки и его волосы покрылись пылью.

– Я не решаюсь спросить тебя вот о чем…

– Спрашивайте о чем хотите. Если я смогу в какой-то день оказать вам услугу, то буду считать этот день прожитым не зря.

– Я не прошу большой услуги, мне нужна всего лишь еда. Сказать по правде, я ничего не ел со вчерашнего утра.

– Вам нужна еда?

Мужчина принял озабоченный вид, затем сказал сочувствующим голосом:

– Признаться, не могу представить, где я раздобуду еду этим утром. Я живу попрошайничеством, но попозже обязательно найду что-нибудь. Вы не подождете меня у колодца среди развалин Дворца Ручья под ивой, пока я вернусь назад?

Монгаку стал жалеть, что высказал свою просьбу, и начал отговаривать нищего от задуманного, но тот все-таки оставил его, приветливо улыбаясь.

Монах отправился к месту, где находился Дворец Ручья под ивой. Оно могло бы стать неплохим убежищем. Прибыв во дворец, Монгаку не обнаружил в нем былого великолепия. Кругом разбросаны битая черепица и куски обуглившегося дерева. В пруду, славившемся когда-то красотой, плавали обгоревшие обломки досок и трупики птиц. Он увидел, однако, что пространство вокруг дворца подметено и прибрано, верх колодца закрыт досками, чтобы в него не попали опадавшие листья. Не желая сорить в этом месте, Монгаку удалился в тень деревьев и оттуда наблюдал за неуклюжей постройкой из почерневших досок. Он стащил с плеч мешок и вытянулся на бамбуковой циновке с намерением поспать. Когда монах только задремал, то почувствовал, что кто-то трясет его.

– Господин, а господин.

Монгаку раскрыл глаза. Судя по расположению солнца, был полдень. Мужчина уже вернулся. Он сделал из нескольких досок стол и разместил на нем вареный рис, соленую рыбу и мятую фасоль в листьях дуба и лопуха.

– Все, господин. Готово. Не угодно ли сесть за стол и начать трапезу? – спросил мужчина, отвесив Монгаку низкий поклон.

Тот окинул взглядом почтительно согнувшуюся фигуру, затем пищу, разложенную на листьях. Слезы брызнули из его глаз.

– Это… Это ты добыл попрошайничеством?

– Не буду вас обманывать. Именно так я и добыл эту пищу, но каждый ее кусочек безукоризненно чист. Самый нищий из нищих, которому едва хватает пищи для себя, поделился с вашим покорным слугой, который с трудом читает сутру. Я просил милостыню у каждой двери. Для меня является высокой наградой то, что этой пищей воспользуетесь вы, святой человек. Уверен, что те, кто подавал мне милостыню, чувствовали бы то же, что и я, если бы знали, кому она предназначена. Прошу вас отведать съестного.

Монгаку сел с плотно сжатыми губами. Затем он взял палочки для еды и сказал:

– Спасибо тебе. Ведь тебе самому хочется есть. Уверен, что сегодня у тебя не будет возможности раздобыть еду. Мы должны поесть вместе.

Мужчина отрицательно замотал головой, но в конце концов согласился присоединиться к трапезе. Не спеша они начали вдвоем поглощать пищу.

– Асатори! Асатори, смотритель!

Появилась юная девушка-служанка с деревянным ведром в руке.

– Это ты, Ёмоги? Тебе нужна вода?

– Да, я пришла снова, чтобы взять немного воды из твоего колодца. Люди отказываются давать воду каждому, кто служит моей госпоже Токиве. Некоторые даже бросают камни в наш дом, проходя мимо. А в наш колодец кто-то нарочно набросал всякой гадости, и им теперь нельзя пользоваться.

– Подожди, я сам достану для тебя воду, – сказал Асатори и встал из-за стола.

Монгаку понял, в чем тут дело, – он слышал, что Токива была наложницей Ёситомо, которого ненавидел простой народ.

С этого дня Монгаку поселился в убежище Асатори, ведя образ жизни попрошайки. Вдвоем они часто сидели лунными ночами среди развалин дворца, размышляя о бренности жизни и забыв о музыке и веселье. Асатори выходил просить милостыню днем, Монгаку – с наступлением темноты.

Однажды Монгаку вернулся рано вечером с кувшином сакэ. Он объявил, что решил перебраться в селение у водопада Нати. Сакэ, которое он раздобыл в храме, где его хорошо знали, предназначалось, по словам монаха, для того, чтобы отметить их расставание. Он поблагодарил Асатори за доброту, сказав, что этим вечером настала его очередь организовать трапезу.

Асатори был опечален известием.

– Для такого, как я, это слишком шикарное угощение, – поначалу отказывался смотритель от сакэ.

Но затем он стал пить чашу за чашей, пока изрядно не опьянел.

– Э! Я, кажется, набрался под завязку. Милый Монгаку, надеюсь, мы встретимся снова, но не среди таких руин, и я смогу услышать твои проповеди.

– Асатори, тебе не нужно слушать мои проповеди. Меня переполняет радость, когда я вижу самоотверженность, с которой ты оберегаешь остатки Дворца Ручья под ивой. Ты заслуживаешь восхищения, преданно служа своему отсутствующему господину. Меня сильно бы удивило и обрадовало, если бы нашелся в мире еще один такой, как ты.

– О нет, такой посредственный человек, как я, больше ни на что не годится. В наши беспокойные времена я не пытаюсь даже зарабатывать на хлеб музыкой, которой меня обучил отец.