Операция "Дуб". Звездный час Отто Скорцени - Грег Аннусек

Скорцени умер от рака в 1975 году в Мадриде.

После войны имя Отто Скорцени стало синонимом спасителя Муссолини. Сам он не имел ничего против. Разумеется, его слава служила источником вечного недовольства для генерала Штудента и немецких парашютистов, чья обида на Скорцени пережила даже холодную войну. По мнению историка Чарльза Уиттинга, который в семидесятые годы брал у Штудента интервью, бывший глава десантных войск даже спустя тридцать лет после похищения Муссолини имел на Скорцени зуб. Штудент умер в 1978 году.

До своей смерти в 2001 году майор Морс также продолжал восхвалять воинскую доблесть люфтваффе. «Операцию спланировали и провели десантники». Морс пояснял в своем интервью, опубликованном в 1987 году в «Лос-Анджелес Таймс»: «На протяжении сорока лет заслуги приписывались Скорцени. Его версия — это своего рода волшебная сказка. Дело в том, что Скорцени и его диверсанты-эсэсовцы участвовали в операции, скорее, как пассажиры самолета. Группу захвата возглавлял фон Берлепш».

По словам Морса, его собственная роль при проведении операции была многим непонятна, потому что он оставался в долине. «Я предпочел остаться с двумя ротами в долине на тот случай, что, если что-то пойдет не так с планерами, я смогу взять на себя руководство операцией и решать, что делать дальше. Позднее многие этого не поняли, однако моя задача заключалась в общем руководстве операцией, а не в каком-то отдельном ее аспекте».

Другой офицер-десантник, Арнольд фон Роон, служивший во время войны майором в штабе генерала Штудента, утверждал, что суть операции была искажена по политическим мотивам. «Как только Гитлер решил, чтобы именно Скорцени и диверсанты из числа эсэсовцев возглавляли операцию, в этом стало невозможным кого-либо переубедить. Генерал Штудент не хотел вступать в споры с Герингом по поводу того, кому принадлежат заслуги, и потому никогда не оспоривал расхожего мнения, полагая, что история сама все расставит по своим местам».

Однако и Морс, и Роон признают, что Скорцени являл собой внушительную фигуру. «Рослый, крепкий, умный, хотя далеко и не интеллектуал, — вспоминал Роон. — А еще у него имелся шарм, и он мог кого угодно перетянуть на свою сторону. Просто дело в том, что он не планировал и не возглавлял операции по похищению Муссолини».

Хотя и не отрицая роли немецких десантников, некоторые военные историки продолжают подчеркивать роль Скорцени. «Безусловно, Морс сыграл важную роль как при планировании, так и при проведении операции, — пишет в своей книге, вышедшей в 1979 году, историк Мак-Рейвен, — но именно Скорцени проводил разведку с воздуха, именно Скорцени первым высадился на Гран-Сассо, именно Скорцени контролировал действия генерала Солетти, именно Скорцени первым добрался до Муссолини. Был ли Скорцени лишь попутчиком или автором операции, не так уж важно. Главное, что от его действий, а не от действий Морса зависел ее успех».

Справедливо будет сказать, что противоречащие друг другу утверждения Скорцени и немецких десантников добавили еще одну главу в запутанную историю операции «Дуб».

Как только лето 1943 года стало достоянием истории, занавес поднялся вновь, открывая сцену для новой, куда более крупномасштабной драмы — битвы за Италию. «Начиная с сентября 1943 года и по конец апреля 1945-го, — писал историк Ричард Лэм, — Италия пережила оккупацию со стороны двух соперничающих армий, и весь полуостров превратился в театр ожесточенных сражений». В некотором роде шесть коротких недель, последовавших сразу за переворотом, определили ход долгой и кровопролитной борьбы. Не сумев поставить заслон на пути немцев в Италию и отказавшись поддержать высадку союзников (как в районе Рима, так и в других местах), итальянский король и Бадольо несут ответственность за все плачевные последствия своей преступной недальновидности.

Впрочем, 8 сентября эти последствия еще не были столь очевидны. После победы при Салерно союзники начали бросать жадные взгляды на остальную часть полуострова. Почти как Гитлер и Роммель, они полагали, что перед лицом их натиска немцы будут вынуждены оставить провинции к югу от Рима и закрепятся на севере, где-нибудь в районе Флоренции, то есть более чем в ста пятидесяти километрах севернее итальянской столицы. Таким образом, большая часть Италии окажется в их руках почти без боя. Захват Рима виделся им, как глазурь на торте победного шествия. Впрочем, учитывая символическую значимость Вечного города, его можно было считать и самим тортом. Стоит ли говорить, что большая часть итальянцев предпочитала этот оптимистичный сценарий, поскольку он избавил бы их страну от ужасов войны.

«Поначалу Гитлер в случае выхода своего союзника из войны намеревался удерживать лишь северную Италию, — вспоминал генерал Вестфаль, начальник штаба генерала Кессельринга. — Предполагалось, что дивизии Кессельринга вольются в группу армий Роммеля на севере полуострова и будут стоять там до конца. Самого же Кессельринга, который, согласно слухам, был чересчур мягок с итальянцами, предполагалось перебросить вместе с его штабом на какой-нибудь другой фронт — например, в Норвегию».

Однако Кессельринг, который считал англоамериканцев чересчур осторожными и потому предсказуемыми, сумел перевернуть ситуацию с точностью до наоборот. В первые недели сентября он с таким успехом отражал натиск вражеских войск, что Гитлер в ноябре отправил Роммеля в отставку и назначил Кессельринга главнокомандующим немецкими войсками в Италии. Кессельринг, чья наивность в первые месяцы кризиса не раз становилась причиной неудовольствия фюрера, сумел раз и навсегда победить своего основного соперника. (Осенью 1943 года Гитлер посоветовал Роммелю найти применение своим талантам в деле обороны западных границ рейха. Роммель, который не раз высказывал свое восхищение Гитлером во время итальянского кризиса, позднее, в июле 1944 года, оказался замешан в заговоре, имевшем целью устранение нацистского диктатора, и был вынужден совершить самоубийство.)

Несгибаемость Кессельринга создавала для союзников постоянные проблемы. Чтобы это понять, достаточно одного взгляда на календарь. Англо-американские силы планировали освободить соседний Неаполь к третьему дню. В конечном итоге, чтобы попасть туда, им потребовалось три недели (Неаполь пал 1 октября). За это время 5-я армия под командованием генерала Кларка понесла потери в количестве 12 тысяч человек убитыми, ранеными и пропавшими без вести. Многие в стане союзников цеплялись за надежду, что Рим удастся взять этой же осенью, например, в конце октября. К великому сожалению как для самих союзников, так и для итальянцев, предсказатели ошиблись на целых восемь месяцев.

225 километров, отделявших Салерно от Рима, возможно, и смотрятся на карте весьма скромно, а вот на земле картина была совершенно иной. Американские и британские солдаты, которые должны были победным маршем подняться вверх по голенищу итальянского сапога, были вынуждены преодолевать бесконечные преграды в виде гор, рек и зорких глаз немецких артиллеристов. Кессельринг вынуждал их брать каждую пядь земли с боем. Обратив себе на пользу рельеф местности, он установил несколько естественных линий обороны, которые протянулись от Апеннин к морю. Немцы держались за каждую такую линию до самого конца и, лишь когда дальнейшее сопротивление теряло смысл, отходили дальше, к новой такой линии, тщательно приготовленной заранее, оставляя после себя выжженную землю. Тактика Кессельринга приобрела утомительное постоянство, хотя и оказалась весьма эффективной. (Парашютисты генерала Штудента входили в состав вверенной Кессельрингу армии. Похищение Муссолини стало их последней успешной десантной операцией. До конца войны их использовали в роли отборных наземных частей.)