Тридцать один. Огневик - Роман Борисович Смеклоф

боцмана и приказал гремлину не спускать с гомункула глаз.

Уже перед сном, развалившись на кровати и отрешённо глядя в потолок, я сонно заметил:

– Надеюсь, что дежурить будут какие-нибудь другие стражники.

Я так и не выспался. Тяжелые, мутные сны изводили всю ночь, а поутру растворились, оставив тягостное ощущение и головную боль. Заставив себя подняться, я долго сидел на кровати, с вожделением поглядывая на медные котлы.

– Хватит уже! – предупредил Евлампий. – Вспомни, на берегу тебя ждёт Ирина!

– И Оксана, – усмехнувшись, добавил Оливье. – Справишься?

– Не знаю, – честно признался я.

Меня одновременно будоражила и пугала предстоящая встреча. Я боялся, что что-то пойдет не так, но ещё больше меня беспокоил архивариус. Можно было от него избавиться, но как тогда попасть в город?

От неприятных мыслей отвлёк стук в дверь. В комнату заглянул Мровкуб и подслеповато осмотрелся. Он уже сбрил волосы и щегольскую бородку и напоминал Чёрного Эрлика. Из-за этого сходства, его ещё сильнее захотелось привязать к якорю и утопить.

– Со вчерашнего разговора я много думал и понял, – заявил он. – Есть одна проблема!

Я только рукой махнул, мол, продолжай.

– Он! – сурово сказал Мровкуб, наставив палец на хранителя. – С таким по Черногорску не походишь.

– Я, по крайней мере, не ворую у своих! – взъерепенился Оливье.

– Пусть изменит внешность, – пропустив оскорбление мимо ушей, как ни в чём не бывало продолжил архивариус.

Признаться, я не сразу понял, что он имеет в виду.

– Как? – изумился голем.

– Он же дух, и может предстать в любом образе.

– Вот ещё, – фыркнул хранитель, отворачиваясь.

– Ты правда так можешь? – удивленно спросил я.

Мою провинциальную тягу к чудесам искоренить невозможно.

– Естественно, – не оборачиваясь, проворчал он.

– А почему не делал?

– Зачем? Меня всё равно кроме тебя с булыжником никто не видел.

– Ничего себе, – воскликнул Евлампий, наматывая круги по одеялу. – А что ты ещё можешь, чего нам, недостойным, показывать не стал? А?

Я пристально уставился в спину Оливье, и он ещё сильнее нахохлился.

– Ничего, – еле слышно сказал он.

Я покосился на Мровкуба. Готов поклясться, он облегчённо улыбнулся. Может всё-таки к якорю и на дно?

– Хотелось бы верить, – бросил голем. – Думаю, ты ещё способен преподнести неприятный сюрприз.

– Если бы, – еле слышно сказал хранитель.

– Давайте не будем подозревать друг друга, – миролюбиво предложил подошедший поближе архивариус. – Если он примет образ обезьянки, никто не обратит внимания…

– Кого! – взревел притихший Оливье. – Да я тебя! – он задохнулся от гнева, даже обычно бледная рожа яростно покраснела.

– Вишнустанцы часто держат небольших домашних обезьян и везде берут их с собой, – невозмутимо ответил Мровкуб.

– А что, – начал Евлампий.

– Ни за что! – прогремел хранитель.

– Но послушайте…

– Лучше отправьте меня в междумирье!

Я кивал, исподтишка наблюдая за архивариусом. Он всё еще носил личину Волкова, но из-за отсутствия волос и бороды стал совершенно чужим. Отталкивающим и неприятным.

– Тогда попугаем? – предложил голем.

– Тогда уж сразу в фею превращусь? – огрызнулся Оливье. – Трям-рям!

– Фей недолюбливают, а нам, как говорят Черногорские карманники: «Не стоит привлекать ненужное внимание», – сдержанно парировал Мровкуб.

– Что за шум? – крикнул сунувший голову в каюту боцман. – Через четыре часа прибываем.

– Вот видите, времени на споры не осталось, – строго заявил архивариус.

– Я не стану домашним животным, – отрезал хранитель.

– Кстати! – снова вмешался Чича. – Пришлось повозиться, но я заарканил Свина и вытащил из хрустального шара. Он лопает эльфийские желуди и уже почти не трясётся. Так что вопрос с питанием у нас теперь решён.

– Да! Да! – ответил я. – Замечательно.

Боцман недовольно тряхнул головой, но говорить больше ничего не стал, отправившись по своим делам.

– Предлагаю голосовать! – сказал Евлампий.

– За то, с какою рожей мне ходить? Идите все строем по рее.

– Но другого выхода нет. Добровольно вы не соглашаетесь, а нам ещё красить цепь и обмазываться сажей, – настаивал архивариус.

– В гальюн иди, окунись! – гаркнул Оливье.

– Оставьте нас на несколько минут. Подготовьте краску и всё остальное. Мы сами разберёмся! – попросил я.

Мровкуб пожал плечами и молча вышел. Я закрыл за ним дверь на защёлку и тихо спросил:

– Чего ты завёлся?

– О чём вы шепчетесь? – закричал голем с кровати.

– Внимание отвлекал, – хитро подмигнул хранитель.

– От чего? – опешил я.

– Проклятый гомункул вынюхивал на что я способен в нынешнем состоянии.

– Я тоже так подумал, – согласился я. – И что ты можешь?

– Почему вы разговариваете без меня, – злился Евлампий, спускаясь на пол по простыне.

– Ничего, – угрюмо сказал Оливье.

Я провёл рукой по лицу.

– Тогда зачем было устраивать весь этот спектакль?

– Чтобы он подумал по-другому!

Я закатил глаза. За что мне это наказание?

– Ладно! – вздохнув, проговорил я. – Становись кем-нибудь, а я повешу символ свободы на цепь.

– Что вы скрываете? – неистово голосил подбежавший голем, тряся меня за штанину.

– Да ничего, – отмахнулся я, вынимая артефакт.

Прикоснувшись кристаллом к ошейнику, я перехватил его другой рукой, не дав упасть, когда замок раскрылся. Попытался продеть край цепи в ушко рукояти зеркала, но она не лезла. Зато моё тело начало бунтовать. Плечи напряглись, а дрожащие руки чуть не выпустили ошейник. Я сжал зубы и попробовал ещё раз. Цепь нехотя протиснулась в отверстие и я, наконец, защёлкнул замок. Превращение ещё не началось, но на лбу уже выступил пот.

– Фух, – протянул Евлампий. – Получилось!

Я только кивнул, оглянувшись на хранителя, и, не сдержавшись, прыснул со смеху. На моём плече сидела коричневая обезьянка с огромными влажными глазами. Маленькие лапки трогательно прижимались к груди, а длинный хвост свисал с моего плеча.

– О-бал-де-ть, – еле выговорил я.

Обезьяна криво усмехнулась.

– Хочешь взять меня домой и накормить?

Я чуть не кивнул, вовремя осознав, как глупо выгляжу.

– Что там у вас происходит? – бушевал голем, пытаясь забраться по штанине.

Пришлось поднять его на ладони, иначе от усердия, он грозил порвать мой единственный приличный костюм.

На Евлампия перевоплощение Оливье особенного впечатления не произвело.

– Хорошая работа, – сухо похвалил он, – никакой магической активности, а эффект стопроцентный.

– Ладно, идёмте маскироваться дальше, – вмешался я, пока они не затеяли новый спор.

Отперев дверь, я вышел на палубу. Мровкуб  уже притащил стул. Маленький тазик с чёрной кашей и большой – с водой. Банку краски и кисточку.

Увидев меня, он махнул рукой:

– Начнём, во славу источника, с цепи. Она будет дольше сохнуть.

Я подошёл и сел на стул.

– Вы уже всё сделали. Замечательно, юноша. После того, как я над вами поработаю, вас даже сборщики подати не узнают.

– Главное, чтобы таможенники не узнали, – проворчал хранитель, смешно сморщив обезьянью мордочку.

– А вам лучше молчать, иначе выдадите нас с потрохами! – приказал архивариус.

Затолкав под