Отягощенные злом. Разновидности зла - Александр Афанасьев

– Не стрелять!

– Они вооружены!

– Мать твою, не стрелять! Не стрелять!

Дело в том, что лейтенант узнал машину. Человек, который владел ею, бывал в штабе, и не раз, в то самое время, когда он его охранял. Конечно, он использовал не эту машину – а внедорожник «Рейндж Ровер» с затемненными стеклами, которых в городе было полно.

МакКормак выполнил приказ, но приказ не говорил о том, что не надо быть готовым открыть огонь – и потому он отслеживал продвигающиеся машины прицелом своей установки, готовый угостить сотней-другой пуль калибра 0,5 дюйма всех, кто этого заслуживает.

Машины остановились, когда лейтенант вышел из «Шерпа» и повелительным жестом приказал «стоять». Из «Рейнджа» посыпались бандиты – личная охрана.

– Он умирает! Он умирает! – закричал кто-то.

– Молчать! – заорал лейтенант по-английски. – И кто-то один! Кто умирает?!

– Шейх умирает!

– Он истекает кровью!

Три мудреца с Востока,

Мы прибыли сюда с дарами

Издалека…

«Круг Матарезе»

Роберт Ладлэм

Пешавар, перекресток путей, богат гостиницами. Любой путник, богат он или беден, найдет себе пристанище по кошельку. Богатым – отели в старом Пешаваре, построенные британскими отельерами в стиле «британский радж»[64]. Победнее, но тем кто приехал по делам, безликие гроздья отелей около основных рынков и торговых путей, около них есть большие склады для товара, которые можно взять в аренду вместе с номером. Тем, кто приехал не по торговым делам, но не имеет достаточно денег, чтобы поселиться в центре, лучше посоветовать покинуть этот город как можно быстрее. В Пешаваре неспокойно, похищают людей и для «отдыха в краю приключений», для того чтобы почувствовать себя первопроходцем, лучше выбрать другое место. Например, Абботабад, небольшой городок в горах, поросших соснами, где все старшие офицеры держат свои виллы и там расквартированы войска. Ну, а тем, кто приехал продавать себя или своих детей, найдется крыша и охапка соломы в одном из морских контейнеров, поставленных возле рынков, за сущие пенсы или вообще бесплатно.

Город Пешавар, город на Великом шелковом пути, – город совершенно библейский, здесь проходят сквозь время и пространство, из двадцать первого века в восемнадцатый каждый день, и не по разу. Современные трассы, военные городки, база ВВС, которая теперь принадлежит русским, потому что русские подошли совсем вплотную к городу, бетонные трассы с высоченными, выше метра отбойниками, на которых можно держать сто двадцать – сто тридцать километров в час. Но стоит только сойти с главной улицы – и вот ты уже в веке девятнадцатом. Бачи в сандалиях с деревянными подошвами, торгующие вразнос самодельными сладостями, лепешками и чаем, суровые, бородатые, обветренные лица, в которые намертво въелся особенно сильный, горный загар, кривые кинжалы за поясом. Торговля на каждом углу, плакаты с наивными сюжетами из Болливуда, прикрывающие убогие, щербатые, рушащиеся на глазах стены старых домов. Телеги, запряженные быками и волами, водоносы и дровоносы со своими огромными телегами, которые на вид не под силу стронуть и троим, автомобили, разукрашенные, как индуистские храмы. Здесь жили просто: испражнялись прямо на улицах, лечились чтением Первой суры Корана, резали жен только потому, что пошел какой-то слух, ибо честь мужчины дороже жизни женщины. И жили… англичане не смогли ничего изменить, хотя честно пытались. И русские не смогут. Никто не сможет…

Несколько человек прибыли в Пешавар с запада, с русских территорий. Пуштунские территории сейчас начинались в пяти милях от городских окраин, так что «прибыли» – сильное слово, но будем считать, что прибыли. К таким гостям с пуштунских территорий всегда относятся настороженно, но русским не был ни один из них, и это снимало часть подозрений. Невысокие, узкоглазые дети гор – киргизы, в которых причудливо перемешалась кровь белых и азиатов, один казах, бородатый, широкий и крепкий, трое или четверо, национальность которых так сразу и не определить – то ли узбеки, то ли таджики, то туркмены, то ли еще кто. Все пожилые – ни одного моложе сорока, и из этого тоже можно сделать определенные выводы: под подозрением всегда молодые, именно они служат и в армии, и в спецподразделениях. Но не эти – старшему среди них было вообще лет шестьдесят, и можно было сомневаться только насчет возраста киргиза, потому что у него, как и у всех представителей азиатских рас, определить возраст по внешнему виду очень трудно.

Все они были одеты как купцы – не бедные, но и не богатые, все они шли одним караваном, но не разговаривая между собой и не общаясь во время привалов – здесь каждый предпочитал общество соплеменников, которых в караване было достаточно. Каждый из них был достаточно богат, чтобы нанять одну-две машины под товар, и достаточно предусмотрителен, чтобы не брать с собой деньги, которыми нужно было расплачиваться за товар. Их деньги ждали их в местном отделении хавалы, которая здесь, в Пешаваре, называется «хидж». Невидимая финансовая сеть, связывающая страны и континенты, – уничтожить ее не могла даже русская контрразведка.

Люди с запада остановились в безымянной гостинице в Хаятабаде, заплатив за десять дней наличными, русскими рублями (а чем еще, если шли с запада), оставили на месте нехитрый скарб и разошлись по своим делам. В Хаятабаде – кроме нескольких «потогонных» фабрик, где работали беженцы, – было несколько рынков, среди которых главным и одним из крупнейших в мире был рынок Кархано…

Кархано-маркет (рынки здесь назывались именно так, с приставкой маркет на английский манер) не был похож на рынки, какими их представляют себе в России. Это был целый торговый город, стихийно сложившийся, разраставшийся на бойком месте на протяжении десятилетий и сейчас насчитывающий более пяти тысяч магазинов и лавок. Это место изначально было не рынком, а обычным жилым районом, но как только торговцы поняли, что на этом месте можно сделать деньги, они скупили все квартиры, все дома и превратили их в торговые дома в том понимании, в каком это было в средневековой Европе: на первом этаже магазин, на втором склад, на третьем тоже склад, а иногда и производство, на четвертом – живет хозяин дома и его семья, и тут же располагается контора с приказчиками, бухгалтерами и всеми, кто нужен для дела. Здесь было так же: для товаров поставили в несколько рядов один на другой контейнеры, частично перекрыв улицы и создав закрытые галереи с потолком на уровне второго-третьего этажей. Везде было электрическое освещение – на этом тут не экономили, покупатель должен был видеть товар лицом, висела реклама. Выделялась известная всему миру кока-кола и ее вечный конкурент – пепси-кола, остальные вывески были местными, написанными на урду, пушту, английском, иногда и на русском. Здесь продавали все, но специализировался рынок на дорогой одежде и электронике. Сюда пастухи и землевладельцы с севера привозили шкуры, и здесь же, прямо в домах, работали фабрики, на которых поденщики шили кожаные куртки, плащи, утепленные дубленки всех видов, делали обувь. Те, кто приходил с запада, обычно покупал это, потому что вещи здесь были необычными, ручной работы и в то же время дешевыми. А продавали пришельцы с запада здесь обычно электронику и различные технические приспособления и вещи. В Северной Индии было широко распространено кустарное производство, потому что оригинальные британские вещи стоили очень дорого, и кустари съезжались сюда с половины Индии, чтобы приобрести нужные вещи, от молотка и до небольшого станка русского производства. А что вы хотите, если обычный с виду резец для токарного станка русского производства стоит как двадцать английских, но при этом он сделан не из обычного металла. У него кромка из кубического циркония, и потому его не надо затачивать, править, и он послужит еще твоим детям. Два мира встречались здесь, обмениваясь плодами своими на этом клочке земли, и разноязыкий гомон здесь не смолкал круглые сутки…