Звезды взаймы - Олег Кулагин

И мы мчимся следом – не чуя под собой ног, забыв про усталость – будто в костюмах с мускульным усилением.

Рвущие воздух росчерки огня каким-то чудом ещё не зацепили Тропу. Все её невидимые зигзаги пока удачно петляют между трассерами очередей.

Вверх!

Влево!

Направо!

И мы тоже петляем, бежим – нет, почти летим сквозь горячий воздух. Так, словно ангелы подарили нам невидимые крылья.

А может, нас окрыляет страх.

Если ты на прицеле у нескольких армейских излучателей, способных вдребезги разнести небольшую гору, – всё остальное теряет актуальность.

Заряд плазмы рвётся в считаных метрах, тебя едва не сбивает с Тропы – вниз, в пустоту, и рукав куртки тлеет – а ты не чувствуешь боли!

Единственное, что намертво сидит в голове, – сколько там осталось до каменной грани пирамиды?

Она – близка.

Чертовски близка!

И недосягаема.

Когда уже удаётся разглядеть крохотные трещинки на её почти идеальной поверхности, длинный плазменный трассер перечеркивает Тропу.

Вспышка, удар!

Меня подбрасывает в воздух.

Краем сознания я успеваю подумать: «Это красиво…» Рассечённая очередью Тропа вдруг становится видимой, переливается, фосфоресцируя миллионами разноцветных огней.

От нас до самой пирамиды – всё чудесно сверкает.

Так бы и любовался…

Не слышал отчаянного крика Лаг-Ни. Не думал о многосотметровой бездне, в которую я упаду.

На Тропу мне уже не вернуться – меня отшвырнуло далеко в сторону.

Значит, надо ловить мгновенья. Пусть тянутся, как резина!

Я ещё успею полюбоваться воздушной иллюминацией. Порадоваться за Ваську и Диму – каким-то чудом они ещё держатся на разноцветной сияющей полосе…

Остальных я пока не вижу…

Сияние становится нестерпимо ярким.

На долю мгновенья. А потом, будто в красивом, но жутком сне, Тропа начинает стремительно рассыпаться.

Пылающие куски разлетаются в стороны. Взрываются с хлопками, как настоящий фейерверк.

Я падаю среди них. Взрывами меня швыряет туда-сюда – как тростинку в водовороте.

Я теряю из виду товарищей.

Успеваю мысленно с ними попрощаться, закрыть глаза и увидеть Илгу.

Прекрасную, счастливую, тающую в моих руках…

Снова мы кружимся в танце, и её серые глаза блестят – только для меня. Она улыбается. А я…

Я падаю на жёсткое, шерстистое, орущее.

– Трумлю в задницу! – стряхивая меня, хрипло выдохнул Бинк.

Я попытался встать, но он крепко дёрнул меня вниз.

Остальные тоже лежали, распластавшись на сверкающем куске Тропы. Только Фэй-Тун стоял впереди, широко расставив ноги, словно капитан на мостике судна. Удивительно, что ему удавалось сохранять равновесие – наш осколок бешено вертело и подбрасывало, будто утлую лодочку в шторм.

И ещё, не знаю, как это получалось, но, двигаясь в бешеном разноцветном калейдоскопе, мы всё таки приближались к Гробнице.

Остальные куски Тропы то и дело сталкивались и взрывались. А мы успешно лавировали. И каким-то чудом – хаотичным, почти броуновским путём – продолжали лететь к цели.

Снизу уже не стреляли.

Наверное, сейчас бандиты изумлённо таращились, запрокинув головы в сверкающее небо. Думаю, они давно потеряли нас из виду. А скорее всего, и не рассчитывали, что после такого мы ещё живы.

В этом – наша надежда.

Белая грань пирамиды – уже под нами.

Так близко я вижу её не в первый раз. Пару дней назад долго рассматривал через «зум» очков. Только все равно это завораживает…

Геометрически ровный каменный склон без всяких намёков на швы и стыки – будто Гробницу высекали из цельного монолита. А ещё она – как новая! Кроме едва заметных трещин, больше ничего не напоминает о прошедших тысячелетиях.

И ни малейших намёков на окна, да и вообще на любые отверстия.

Чёрт!

Как Фэй-Тун думает проникнуть внутрь?

Наверное, и остальных терзает этот мелкий вопрос.

Бинк вовсю таращится вперёд. Но никто не осмеливается отвлекать «капитана».

С каждой секундой мы поднимаемся выше – хотя и не очень быстро, словно выныривающий из водоворота поплавок.

По-моему, юный кентавр надеется добраться до усечённой вершины пирамиды – там, действительно, большая горизонтальная площадка, я видел через очки!

А может, есть и вход…

Но лучше об этом не думать. Когда жизнь отмеряется мгновеньями, лучше не загадывать так далеко…

«Давай, Фэй-Тунчик, давай четвероногий, кудесник!»

Он опять уводит от столкновения наш «корабль».

Молодец!

Кем бы ты ни был, самозваный «послушник», сейчас мы тебе верим.

Мы на тебя надеемся! И мы готовы уже целовать камень этой чёртовой Гробницы. Если туда доберёмся!

Пускай бандиты там, внизу, боязливо топчутся перед огромной аркой входа. А мы забудем страхи. Лишь бы опять ощутить под собой устойчивую твердь! Лишь бы кончилась эта дикая болтанка и перестали рваться над ухом сверкающие осколки Тропы…

Удар!

Проклятый радужный калейдоскоп!

Толчок, от которого опять я едва не слетаю в пустоту.

Но не слетаю…

«Нормально!» – лихорадочно мелькает в голове.

Спустя миг что-то под нами ярко вспыхивает. И кусок Тропы, на котором мы ютимся, исчезает с оглушительным хлопком.

Падение – словно глоток свободы.

Короткой, смертельной…

Никто не издал ни звука. Даже Лаг-Ни.

Вероятно, всему есть предел. Когда эмоции зашкаливают, тебе уже не до криков.

Горло перехватывает.

Удары сердца становятся гулкими, точно работа молота…

Ты падаешь!

Как камень или сбитая птица…

И пока ты летишь, зачем орать?

Ведь ничего уже не изменишь.

Все преходяще в этом мире… Икары из нас вышли хреновые.

Метров через десять мы свалились на крутую грань пирамиды.

С такой высоты положено ломать себе кости, разбрызгивая кровь по белому камню, а вместо этого…

Что-то тормознуло нас у самой поверхности?

Я больно приложился плечом. Но не слишком сильно – так, вроде споткнулся, утратил равновесие и с размаху ударился об этот твёрдый склон.