Чечня рядом. Война глазами женщины - Ольга Алленова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
6.10.2006. Триумфальная арка Рамзана
Вчера в Чечне отмечали 30-летие премьера Рамзана Кадырова. В его честь открыли Триумфальную арку, проспект, названный именем его отца, и аэропорт. Аэропорт, не принятый госкомиссией и не прошедший сертификацию, вчера уже принял первый самолет. Вместо технического борта прилетел чартер с гостями и сестрой именинника.
Именинник Кадыров в сопровождении президента Алу Алханова приехал открывать аэропорт «Северный» вчера вечером.
– Аэропорт – это окно в современный мир, – сказал президент Чечни.
Премьер Кадыров что-то сказал по-чеченски. Тут кто-то крикнул: «Идет на посадку!» – и все бросились прямо на поле. Когда Ту-134 авиакомпании «Космос» появился над полосой, Рамзан Кадыров закричал: «Аллах акбар!» И все собравшиеся подхватили: «Аллах акбар!» Не славили Аллаха только замминистра внутренних дел Аркадий Еделев и военные.
– Что бы там потом ни говорили, этим самолетом летела моя родная сестра, – сказал премьер Кадыров, словно отвечая чиновникам Минтранса, заявлявшим вчера, что рейс был чисто техническим, а аэропорт еще не прошел сертификацию, а потому не может обслуживать пассажирские перевозки.
В открывшемся люке самолета появились Зулай Кадырова и командир чеченского ОМОНа Артур Ахмадов. Из салона кто-то крикнул: «Аллах акбар!» – и встречавшие ему ответили тем же. Рамзан Кадыров первым поднялся по трапу с букетом цветов, а потом станцевал лезгинку у самолета. Подбадривая его, люди хлопали и бросали в воздух тысячные купюры.
– Никому такого в жизни не дарили – целый аэропорт, – сказал потом премьер Чечни.
Таких дней рождения я еще не видела. Это такой день рождения, после которого становятся президентами. К этому дню именинник и подготовился по-президентски. Утром в четверг на въезде в Грозный открыли Триумфальную арку. Арка, точнее, были две – стилизованы под старину и выглядели как часть древней крепости. С обеих сторон этих символических ворот в Грозный висели портреты Владимира Путина и Ахмата Кадырова. У ворот стояли девушки в национальных костюмах и с пирогами. Эти пироги многих присутствующих слегка смущали, потому что все знали, что в Чечне, как и везде, где чтут месяц рамадан, идет пост, и днем принимать пищу нельзя. Но Рамзан Кадыров на открытие не приехал: вместо него приехали его дядя Магомед Кадыров и двоюродный брат Одес Байсултанов, исполняющий обязанности председателя правительства (премьер взял отпуск по случаю своего юбилея). Еще приехали советник президента РФ Асланбек Аслаханов и муфтий Чечни Султан Мирзаев. Господин Аслаханов сказал про какую-то веху в жизни чеченского народа – он, по всей видимости, имел в виду день рождения чеченского премьера. Сказал про тенденцию созидания, про то, что «эта Триумфальная арка – символ победы чеченского народа над тем беспределом, который здесь творился». Организатор этого созидания, по словам советника, работает день и ночь, и он сделал этот подарок в виде Триумфальной арки не только себе, но и всему чеченскому народу. И еще советник сказал про «бессовестных правителей, которые разработали такой механизм, чтобы деньги не уходили за пределы Садового кольца». Господин Аслаханов повторял весьма популярную в Чечне мысль о том, что московские чиновники не дают денег Чечне под предлогом, что их разворуют, а сами наживаются на этом.
Я листаю вышедший в Грозном альманах «Итоги», в котором под портретом Рамзана Кадырова заглавными буквами написано: «100 дней возрождения». Имеются в виду сто дней премьерства господина Кадырова. В альманахе говорится про то, что благодаря Рамзану Кадырову Чечня превращается в процветающий регион, что он любит бокс и кавказских овчарок, и еще там были стихи про него.
Чечня за последний год действительно изменилась. Я приехала сюда несколько дней назад и, проезжая Гудермес, не узнала город: новенькие дороги, отреставрированные пятиэтажки в центре города, выдержанные в одной цветовой гамме с портретами Рамзана Кадырова и его покойного отца. – Все отстроили за несколько последних месяцев, – говорит Усман, мой старый знакомый из Грозного. – Ты еще Аргун не видела. Его бомбили больше, чем Гудермес, но выглядит он еще круче. А про Грозный вообще молчу, сама все увидишь.
Я и увидела. Вышла на улицу и сразу же заблудилась. Я привыкла ориентироваться по развалинам домов, по изрешеченным пулями заборам, по мстительным надписям черной сажей на уцелевших стенах. Но того Грозного больше нет. Я иду по старой улице Ленина, теперь это проспект Кадырова. Новые дома возвышаются по обе стороны проспекта, в центре которого – пешеходная зона. Над проспектом я насчитала восемь портретов Кадырова, еще столько же плакатов с цитатами Кадырова-старшего или младшего и еще столько же или чуть меньше с цитатами из Путина – преимущественно о Кадыровых. У мраморного Дома молодежи портретов аж четыре. Рамзан с обнимающими его девочками-школьницами, Рамзан с президентом Путиным, Рамзан с отцом Ахматом-хаджи. Есть еще Кадыров-младший отдельно – с множеством орденов и в мусульманской шапочке. И есть портрет Кадырова-старшего с единственной наградой – звездой Героя России.
Мы с Усманом едем в 4-й микрорайон. Из национальных реликвий здесь только один портрет Кадырова-младшего, но зато самый большой в Грозном – одиннадцатиметровый. Рабочие, таскающие кирпичи, кажутся на его фоне муравьями. Отеческим оком взирает Рамзан Кадыров с высоты девятиэтажного дома на строителей.
– По проспекту Кадырова запланировано 30 фонтанов, – рассказывает Усман. – Пока там только шесть, но к концу года будут все 30. А на Минутке будет большой подземный торговый центр со стеклянным куполом, как в Москве «Манеж».
Усман говорит о той самой Минутке, которая была символом разрушенного Грозного.
– Он восстанавливает прежде всего те районы, которые для чеченцев символичны, – говорит Усман о Кадырове-младшем. – И это, как у вас говорят, хороший пиар. Он за три последних месяца восстановил треть республики. Все строили и восстанавливали к 5 октября. У нас говорят: после 5 октября жизнь остановится.
– У вас тут культ личности, – говорю я Усману и вспоминаю, как еще год назад он говорил, что Рамзан Кадыров угробит Чечню.
– Понимаешь, Кадыров, плохой или хороший, – он наш, – объясняет Усман. – Москва ему денег не дает, но он выкручивается, кредиты берет, выбивает федеральные деньги. И у людей надежда есть, что раз все строится, значит, войны больше не будет.
Усман – из «бывших». Когда-то работал в администрации Грозного, был гантамировцем, не любил Кадыровых и не нашел себе места при их власти. Сейчас мог бы устроиться, но на поклон идти не хочет.
– Кадыров – он здесь как бог, – говорит Усман. – Он понял волшебную формулу власти: сначала страх, потом деньги. Ему руки целуют. Думаешь, его за это плохим считают? Нет. Его считают своим. Какой народ, такой и премьер.
По обе стороны от трассы, ведущей в аэропорт «Северный», горят костры. По этой дороге премьер поедет в аэропорт встречать первый гражданский борт, и нельзя, чтобы его что-то огорчило. На единственном в городе КПП нас останавливают, но, услышав, что едем в аэропорт, машут рукой: езжайте. «Северный», когда-то самый крупный аэропорт на Северном Кавказе, теперь возвращает себе этот статус. Заместитель гендиректора «Стройинвестиции» Хаси Ахматукаев говорит, что аэропорт готов к эксплуатации. Его еще не приняла госкомиссия, потому что она никак не доедет до Грозного, но в ближайшие два-три дня примет. А открывать можно и сейчас.