Дикая степь - Лев Пучков

И коли гонцы с Астрахани и Царицына привезут весть, что нигде англичанин не появлялся, это и будет лучшим доказательством, что клад действительно существует и упрятан он где-то неподалеку от того места, про которое упоминал в доносе Пузо…

Хотя все распоряжения были отданы накануне и теперь от воли его ничто не зависело, проснулся Андрей Иванович задолго до свету. Запалил светильник, занавесил слюдяное оконце и пару часов подряд расхаживал по комнате, нюхая табак и размышляя. Полковник за стенкой спокойно похрапывал: был настолько уверен в своих людях, что не боялся ничего. А может, просто потому похрапывал, что молод был да за день умаялся.

Чудилось Великому инквизитору нехорошее. То крики какие-то лихие со стороны Ставки слышались, то лязг боевой стали где-то рядом с заставой, то вообще — звон набатный, вопли людские и страшный треск, что бывает, когда рушатся объятые пламенем деревянные перекрытия горящих зданий.

Сплевывал Андрей Иванович да крестился, отгоняя на-

вождение и вновь прислушиваясь к мертвой степной тиши. Откуда бы в степи набату быть? И домов тут нет таких — гореть и рушиться нечему. Видно, то шалил вечный животный страх больной души инквизиторовой, привыкшей питаться подобным же страхом подавляемых людишек и находить упоение великое в наводимом на всех ужасе…

Скрип шагов по отсыпанной галькой дорожке скорее угадал, чем услышал: зачем-то крадучись, посунулся к выходу, тихонько распахнул дверь, всмотрелся в предрассветную мглу, стараясь углядеть маячившие возле сеточного забора фигуры. Навострив уши, уловил знакомые голоса, что тихо переругивались, — звучали те голоса весело и возбужденно.

— Кажись, с викторией, — вздохнул с превеликим облегчением Андрей Иванович, глядя на приближавшиеся силуэты, обретавшие постепенно черты основных его походных лиходеев: Митьки Хари да Васьки Плутова. А за лиходеями маячил ординарец полковника — Трофим.

— А то как же, — пробасил над ухом совсем не сонный голос полковника. — Коли бы что не так — давно бы по всей Ставке алярмы визжали, черта на ноги бы подняли!

— Ты ж вроде храпел, — вздрогнул от неожиданности Андрей Иванович.

— А я батюшка, хоть храплю, сплю всегда вполглаза, вполуха слушаю, — сказал полковник. — Кто мимо заставы едет либо по двору крадется — слышу. Привык. Мы тут все так спим…

— Все справно вышло, ваше-ство, — доложил подоспевший Васька Плутов. — Шума не было.

— Ушли? — уточнил Ушаков.

— Да кто знает, батюшка, — замялся Васька. — Може, ушли, може, не…

— Как так? — сердито вскинул бровь Андрей Иванович. — Вы как сделали?

— Стражу придавили, с ямы достали, передали, чего велено… — перечислил Васька, боязливо склонив голову. — А они переглянулись, поклонились в благодарность, отошли чуток… и пропали. Куда делись — черт ведает…

— Пластуны, — горделиво подбоченился полковник. — Во тьме видят словно звери… Не пропадут, ваше-ство, не сумлевайтесь.

— Когда хватятся? — спросил Ушаков.

— Должно, после смены гораздо, — сказал полковник. — Как проверять пойдут или окликнет кто. А то, глядишь, и к полудню.

— Ладно, поглядим, — кивнул Ушаков. — Вели людей кормить, да нам пусть накроют. Поснедаем да со светом тронемся…

Дождавшись, когда с рассветом караул гвардейский начал снимать посты да собак отпускать, малый обоз покинул заставу: как вчера приехал, так и уехал сегодня, никого не прихватив, никого не оставив.

Ехали не торопко, шагом, держались Царицынского тракта, дозор вперед не высылали, но всем было сказано — готовность к бою держать на дурной случай и по первой команде палить в тех, кто догонять бросится.

Отъехав за третью версту, услыхали сзади галоп. Андрей Иванович пистолеты достал из сумки, высунулся из кибитки, глянул цепко… И обмахнулся знамением облегченно: нет, не погоня.

От ставки наметом шпарили трое — у всех поперек седла что-то такое лежало, но меньше гораздо, нежели тело человечье. Ежели б погоня, отряд был бы немалый. А то — всего трое.

— Пистоли всем упрятать, вид иметь беспечный, дружественный, — тихонько передал по обозу Андрей Иванович. — Коли заглядывать куда станут — препятствий не чинить…

Догнавшие сгрузили наземь трех стреноженных жирных баранов. Начальник ханской стражи неспешно слез с коня, отвесил Андрею Ивановичу низкий поклон, сказал по-русски, нараспев, совсем мало коверкая речь:

— Госпожа велел кланяться… Сердился, что уехал безпровожания, без почести. Спрашивал, все ли ладно, может, мал-мал обида есть…

— Спасибо за угощенье, — ласково молвил Ушаков, кося взглядом на сопровождавших начальника гвардейцев: те не топтались на месте, быстро объехали кучно вставший обоз, заглядывая людям в лица, мимоходом осмотрели специально открытые кибитки. — Я упреждал — со светом пойду на Царицын. Нешто будить в такую рань, чтоб попрощаться?

— Обиды какой нет ли…

— Какая обида, служивый? — приветливо глянул Андрей Иванович. — Все ладно, передавай царице мой низкий поклон и благодарность за радушный прием.

— Ну, Белой Дороги тебе, князь. — Посланец опять поклонился, одним махом вскочил в седло и, свистнув своих, галопом припустил обратно к ставке.

— Князем сроду не был — в графьях ходим, — пробормотал вслед Андрей Иванович и тонко ухмыльнулся. — Баба и есть баба! Коли хитришь, так одарила бы чем поболее, дабы подозренья не было. Хе-хе! Три барана вишь ты… Ну все, служивые, — трогай!

На следующий день родня жениха вывозила в степь нас. То есть нам отводилась роль гостей, можно было наслаждаться бездельем и ни о чем не беспокоиться.

Вставать рано не было необходимости, но в семь утра меня опять разбудил звонок вредного Славы Завалеева.

— Теперь точно Тэуду мстить, — торжественно пообещал я, услышав его скучный голос. — Слава, я в отпуске, блин! Отдыхаю, блин!

— Книгу сперли, — пояснил Слава причину своей утренней активности. — Если мосты в МВД есть, можно вернуть. Она, в принципе, тем гаишникам даром не нужна…

Оказывается, вчера по миновании последнего калмыцкого поста ГИБДД машину моего начальника СБ остановили и подвергли досмотру.

Мотив простой: террористов ловим да пособников вычисляем. Может, везете чего?

Нет, не везем.

Так дайте посмотреть.

Смотрите сколько влезет!

Посмотрели, в вещах поковырялись, извинились, пожелали доброго пути. А когда приехал домой — глядь, нету книги! Кроме как при досмотре, нигде не останавливались, к машине никто чужой не подходил.

— За каким чертом она им понадобилась — ума не приложу…

Анализировать сообщение Славы я не стал — с утра этим заниматься непросто. Пожалев об утраченной книге и отправив вялый астральный призыв к степным духам, чтоб покарали мелких воришек, перевернулся на другой бок и опять уснул.