Атлас и серебро - Джейн Арчер

– Их судьба действительно может вызвать жалость, – заметил Роже, – и оттого они еще более опасны. А вот дикарями я бы их не называл. Апачи честны и великодушны. И всегда верны своему слову. Тогда как правительство США в открытую нарушает все договоры, заключенные с апачами. Чего же удивляться, что в этих людях заговорил гнев? Мы сами приучили их к девизу: «Никогда не доверяй бледнолицым!» А мне, к примеру, хотелось бы, чтобы побольше моих соплеменников оказались столь же цивилизованны, как они.

– Ерунда! – запальчиво вскричал Спайк. – Всем станет только лучше, когда этих язычников навсегда сотрут с лица земли!

– Судя по усердию, с каким их уничтожают, – этого ждать недолго. Видимо, это и станет для них главным даром белого человека. А ведь все могло бы сложиться по-другому.

– Роган, да ты, оказывается, слюнтяй! – расхохотался Спайк. – Запомню это на будущее!

– Как хочешь. Но запомни еще и то, что я бываю мягок лишь с теми, кто заслуживает сочувствия. Пойдем отсюда, Шенандоа. – И он поспешил увести ее из логова Камерона.

Оказавшись на улице, Шенандоа с облегчением перевела дух. Роже постоянно преподносил ей сюрпризы. Ну кто, к примеру, мог подумать, что его так волнует судьба каких-то индейцев?! Ей все чаще приходило в голову, что этот человек намного глубже, что он не просто ловкий парень и охотник за удачей. И она пожаловалась, шагая прочь от «Петушиного насеста»:

– Роже, Арабелла по-прежнему отвергает мою дружбу и поддержку!

– Но зато ты убедилась, что она жива и здорова. Хотя последнее вызывает сомнения. Такой образ жизни – не для нее. Ведь она привыкла к другому! И когда она захочет отделаться от Спайка, ты будешь ей нужна.

– Надеюсь, это случится очень скоро.

– Дай ей время.

Остаток пути до отеля они проделали молча. Веяло ночной прохладой, ветер с гор приносил аромат сосен.

Но Шенандоа и Роже, погруженные в свои мысли, ничего вокруг не замечали. Оба думали о времени, о том, что его катастрофически не хватает. Роже необходимо было опередить кузена. А Шенандоа боялась, что навсегда потеряет сестру, если не сумеет в ближайшие дни достучаться до ее души.

Она несказанно удивилась, когда Роже набросился на нее, жадно целуя, – стоило закрыть дверь в номер.

– Если б ты знала, как мне не хватало тебя, Шенандоа! Но теперь я здоров!

– Роже... – Шенандоа попыталась отстраниться, но он уже приник губами к ее устам; она почувствовала, как кровь горячим потоком заструилась по ее жилам.

– Я так мечтал обнять тебя! – бормотал он, целуя ложбинку между грудей.

От его горячего дыхания, от прикосновений языка к ее губам бледное лицо Шенандоа покрылось румянцем.

– Роже, я думала...

– Что ты думала? Что? Что на это не хватит времени? – Он снова принялся покрывать поцелуями ее лицо и шею. – Не беспокойся, на это время найдется всегда. – Он торопливо расстегивал ее платье. – Шенандоа, я больше не могу терпеть. Прошла целая вечность! – Пуговицы с треском полетели на пол, но Роже не обратил на них внимания.

Шенандоа почувствовала, как в ее теле зарождается ответный огонь желания. Оставшись в корсете и чулках, она сказала:

– Давай я помогу тебе раздеться.

Он не ответил. Его руки принялись ласкать ее повсюду, пока наконец не добрались до укромного местечка между ног.

– Роже... – простонала она; а тем временем ловкие, уверенные пальцы все ярче разжигали пламя любви. И вот уже вся она трепетала от страсти, ласкала его густые золотистые волосы и впитывала всеми порами его запах, его тепло: – Роже... Я хочу тебя...

– Не больше, чем я хочу тебя. Не больше, До... – Недоговорив, он вдруг уселся и скинул жилет, кобуру с кольтом и рубашку.

Шенандоа с восторгом пробежалась пальчиками по гладкой, покрытой золотистым пушком загорелой коже.

– Проклятие! – вырвалось у Рогана, возившегося с застежкой на джинсах. Но уже в следующий миг он набросился на нее, воскликнув: – Черт бы побрал эти штаны!

Не в силах более сдерживаться, он раздвинул ей ноги и стремительно ворвался в нее.

Запрокинув голову, Шенандоа застонала от наслаждения. Он же устремлялся ей навстречу – поначалу медленно, не спеша, чтобы сполна насладиться. И она распахнулась ему навстречу, предвкушая уже знакомое – и такое желанное – блаженство.

– Чуть не рехнулся, – бормотал Роже, двигаясь все энергичнее. – Еще бы немного, и я...

– Ох, Роже... – стонала она.

– Знаю, – отвечал он, обливаясь потом. – Еще немного...

Он внезапно рванулся ей навстречу всем телом и забился, словно в судорогах. Шенандоа отвечала тем же, и любовники слили воедино свои тела, свои души и свою страсть.

Но вот Роже отстранился и улегся рядом, тяжело дыша. Морщины на его лице разгладились. Он принялся тихонько ласкать ее, и Шенандоа прижалась к нему покрепче, с наслаждением вдыхая витавший в комнате аромат их любви и утоленного желания. Никогда в жизни ей не было так хорошо! Она была счастлива в эти минуты рядом с Роже.

– Шенандоа, – признался он, глядя в сиявшие от счастья зеленые глаза, – когда я долго не бываю с тобой, то становлюсь немного сумасшедшим.

– Я вся к твоим услугам, – ласково улыбнулась она, проведя пальчиком по его сломанному носу.

Глаза Роже внезапно потемнели от гнева. Он выпалил:

– Ну да, пока я держу тебя рядом благодаря нашей сделке! – Он соскочил с кровати и стал застегивать джинсы.

– Роже, что с тобой? – растерялась Шенандоа. – Мне казалось, ты сам захотел, чтобы я выполнила свою часть договора. Как прикажешь тебя понимать?

Он поспешно натянул рубашку, приладил на место кольт и метнулся к двери, на ходу надевая жилет.

– Все это так. Впрочем, не беспокойся, я не собираюсь взимать с тебя долг до бесконечности!

– Роже, я...

– Не жди меня, – бросил он через плечо, уже стоя в дверях.

Шенандоа с мольбой протянула к нему руки – и беспомощно уронила их, как только захлопнулась дверь. Что с ним случилось? Почему он взбесился? Веки жгло огнем, но Шенандоа подавила слезы. Наверное, она стала для Роже обузой. Да, он хочет ее в постели. И вместе с тем хочет оставаться свободным. Он вернулся к себе на родину. И она нужна ему в постели, но не нужна в остальной жизни. Как иначе можно объяснить эту внезапную вспышку? Им было так хорошо! Еще минута, и она сладко заснула бы у него в объятиях. А что прикажете делать теперь?

Медленно, неохотно она сползла с кровати и направилась к умывальнику. Налила в тазик свежей воды и принялась обтирать губкой все тело. Сняла даже корсет и чулки. Навалилась ужасная усталость. Роже стал значить для нее слишком много, и если бы она не проявляла бдительность, чувства вышли бы из-под контроля – чего доброго, хватило бы глупости в него влюбиться.