Блабериды - Артем Краснов

Я подошёл к машине и огляделся. Возбуждение мешало думать. Запасной ключ мог быть дома у тестя, потому что автомобиль, фактически, покупал он, и его же ребята ставили сигнализацию, но, возможно, при установке они зашили второй ключ под панель приборов для обхода иммобилайзера, и тогда дело совсем плохо.

У меня достаточно денег на карточке, чтобы вызвать эвакуатор. Я стал гуглить номер подходящей службы. Связь была плохой. Страницы открывались по три минуты.

Вдруг взгляд упал на капот автомобиля, и я увидел ключ с брелком. Они лежал на вентиляционной решетке в промежутке между кромкой капота и дворником. Я уже оставлял их здесь как-то, балда.

Вести машину босиком оказалось неудобно, я натёр на стопе мозоль, но до дома всё-таки добрался. Глядя на меня весело и с укором, Оля спросила:

— Ты куда кеды дел, беспризорник? Ноги-то чёрные.

— Да в бассейне оставил, — соврал я.

* * *

Из всей редакции по-человечески мне нравилась Арина. Она была полной и картавой. Изредка на её белом лице появлялась застенчивая улыбка, будто нарисованный алой помадой смайл. На планерках меня успокаивала её неспешная речь. Не важно, о чём говорила Арина — она всегда говорила о доме, выпечке или цветочных горшках.

Природа мужчин, так сильно реагирующих на внешность, поставила Арину в безвыходное положение. Её личная жизнь ограничивалась тихими вечерами с такой же полной мамой и двумя котами. От мужчин она чаще слышала издевки и сказанные полушепотом пошлости. Но даже так Арина не разучилась ценить хорошее отношение и чувство юмора и обладала изрядной самоиронией. Я находил Арину довольно красивой: у неё была белая кожа и необычный разрез глаз; вообще её черты были правильны, только непростительная полнота портила всё дело. Многие считали Арину вялой и глуповатой, хотя ни то, ни другое не было верным.

С Ариной у нас сразу сложились хорошие отношения. Арина умела ценить людей, которые относятся к ней без предубежденности. Ей нравилось, что я не замечаю адресованное ей ехидство, которое порой переходило и на меня. Пару лет назад нас можно было назвать друзьями. В пределах офиса Арина была моим самым частным собеседником.

Потом что-то сломалось. Казалось, что я чем-то обидел Арину, хотя не мог вспомнить конкретный момент, не помнил даже, чтобы когда-нибудь резко ей противоречил. Но ей могли рассказать обо мне что-то плохое или я сам допустил неудачную шутку на каком-нибудь пьяном корпоративе.

Я называл Арину «чистой душой». Её взгляд на жизнь был не по годам взрослым и рассудительным, словно ей было лет шестьдесят, но была в ней и абсолютно детская вера в добро и честность. С Ариной всегда говорила лучшая часть меня.

Охлаждение не было внезапным. Я просто почувствовал отчуждение, и поскольку наши отношения никогда не требовали прояснения, неясным остались и причины этого странного разлада.

Я не исключал, что Арину отпугнули мои перепады настроения и обострившиеся отношения с Гришей. Для Арины была важна эта работа. Она была для неё важнее, чем для большинства из нас. Арина никогда не опаздывала, не срывала заданий, не ленилась работать в выходные. Возможно, общение с человеком на грани увольнения, вроде меня, стало для неё таким же дисциплинарным кошмаром, как не сданная в срок статья.

Мать Арины была уволена за три года до пенсии, и страх оказаться без дохода и связанные с этим унижения приводили Арину в ужас. Она крепче остальных держалась за неудобное кресло, в которое едва помещалась, и слухи о моём грядущем сокращении заставили её смотреть на меня, как медсестра на смертника.

В то утро я чувствовал разбитость, и всё же дал себе обещание во второй половине дня сесть за сборку текста о «Заре». Я хотел подготовить скелет, на котором затем нарастут мышцы и мясо. Пока я видел лишь груду костей, которая подавляла меня своим масштабом.

За десять минут до планерки Гриша прислал мне видео с пометкой «это срочно». Я открыл ролик. Это была запись с камеры видеонаблюдения в магазине. Длинный молодой человек в спортивном костюме попытался выхватить из кассы деньги, но тут же был задержан удивительно проворной кассиршей. «Позвони ментам, узнай, будут ли возбуждаться», — советовал Гриша.

Мне бы хватило времени раскрутить эту историю, написать тошнотик про открытие аквапарка и заняться «Зарей». Но я не хотел распыляться. От такого количества рутины под конец дня я всегда превращался в слабоумного.

Меня это так нервировало, что я психанул и пошёл к Арине. После некоторых уговоров, она почти согласилась взять историю с ограблением на себя.

— Тем бомбическая, только пару звонков сделать, — оживился я.

Вдруг какая-то мысль зашевелилась в красивой Арининой голове.

— Я прх-осто не знаю, может быть, лучше обсудить на планерх-ке? — спросила она с неудовольствием.

— Ты просто скажи, что хочешь писать. Зачем мне Гриша её скинул? У меня ещё аквапарк тиминский висит.

— Не знаю…

Я слегка завелся:

— Слушай, нормальная живая история. А где Неля? Это же по её части.

— Неля в суде, — ответила Арина. — Прх-осто раз тебе Грх-иша сказал…

Зря я вообще упомянул Гришу. Арина считала его громовержцем.

— Ладно, — ответил я, вложив в голос побольше недовольства. — Сам сделаю. Как с цепи сорвались. Знают ведь, что я вчера весь день на репортаже был.

— Они тебе вчерх-а вечех-ом дозвониться пытались, а ты не брх-ал, — сообщила Арина.

— Зашибись. Отправили в эту дыру, а потом дозвониться пытались.

— Вечерх-ом звонили.

Вечером… А вечером я бродил вокруг «Зари» и разглядывал макет кукурузного Буратино.

— А чего звонили-то? — спросил я, предчувствуя какую-то пакость.

Оказывается, вчера произошло любопытное событие. Вечером местные блогеры выложили рассказа о пранке, которым «проверяли СМИ на вшивость». Они разослали по редакциям местных изданий выдуманное письмо от девушки, якобы страдающей от необходимости слушать «Рамштайн» во время…

— Ну ты в курсе чего, — смутилась Арина.

Оказывается, из семи изданий три, включая нашего главного конкурента, опубликовали историю как есть, добавив красок. Два издания не отреагировали вообще, а два пытались выйти с девушкой на связь, чтобы узнать подробности. Три сайта, напечатавших историю, блогеры, по словам Арины, «прх-осто морх-ально уничтожили».

Планёрка началась с этого инцидента. Алик ткнул в меня пальцем:

— Ну у тебя и чуйка, братан. Ты как понял, что это фейк?

— Я не понял, — ответил я честно. — Просто история была тошнотной.

— Ладно, тошнотной, — передразнил Алик. — Беру свои слова назад. Считай, что сегодня ты герой дня. Как съездил вчера? Хорошо всё прошло?

— Неплохо, — соврал я.

На лице Грише читалось недовольство. Глядя в свой блокнот, он сказал: