Когда придёт весна - Татьяна Серганова

Сколько всего надо было сказать, а слова не находились.

— Подожди, — он вскинул руку, призывая меня помолчать. — Давай, сначала я скажу всё, что думаю, а потом уже ты. Если посчитаешь нужным.

Начало было не очень хорошим, и я невольно сжалась от осознания того, что всё кончено. Но дальше пошло совершенно по иному сценарию.

— Аля, мне совершенно всё равно, как и при каких обстоятельствах ты оказалась луаной Посла.

— Что? — прохрипела в ответ, не ожидая такого поворота.

Но Райан был так же спокоен, сосредоточен и равнодушен.

— Насколько я знаю, луана — это что-то среднее между женой и любовницей.

Я замялась. Сложно объяснять чужаку свои традиции, которые шли в разрез с общепринятыми нормами морали.

— Примерно так. Дело в том, что у нас в долине не существует разводов. Если перевёртыши вступают в брак, это навсегда. Поэтому появился промежуточный союз: луана и наул. Когда двое живут вместе, как муж и жена, растят детей, которые считаются наследниками наряду с детьми, что могут родиться в законном браке и заботятся друг о друге. Таким образом, проверяют свои отношения, прежде чем сделать такой ответственный шаг, как брак. Быть луаной почётно.

«Потому что обычно этого хотят двое влюблённых, а не кто-то еще».

Райан кивнул и произнёс:

— Ты сбежала от него.

— Нет, не сбежала, — я покачала головой, продолжая смотреть в чёрные как ночь глаза.

- Я был твоим первым мужчиной, Аля, — спокойно продолжил тот. — Ты ушла от наула, не позволив вашим отношениям стать столь близкими, сбежала в Империю, скрывалась от него все эти годы. Я ничего не упустил?

— Всё не совсем так. У нас есть соглашение, условия которого я нарушила.

— Я так и понял. Родные могут заставить тебя быть с ним?

Я покачала головой:

— У нас не такое ужасное общество, как думают в Империи. Принуждать меня не могут. Но я дала слово, что вернусь и… дам нам шанс.

— Но без принуждения? — продолжал допытываться Обсидиан.

— Без.

— Отлично, — неожиданно довольно протянул Райан и даже улыбнулся, вызвав у меня небольшой ступор. — Это очень хорошо.

— Не понимаю, — медленно проговорила я.

— Посол сопроводит тебя в долину, где ты будешь в безопасности.

— Райан, — я покачала головой.

Мужчина подсел ближе и убрал прядь волос с лица.

— Я приду за тобой, Аля, — тихо и уверенно произнёс он.

Сердце будто пропустило удар, и я робко улыбнулась.

— Клянусь Богами, что приду за тобой. Как только это всё закончится, как только болотники будут истреблены, я приду за тобой в долину и заберу с собой.

— Тебя не пропустят через перевал, — прошептала в ответ, чувствуя, как слёзы наступают на глаза.

— Пусть только попробуют. Ты моя жизнь, Аля, и я не собираюсь так просто сдаваться.

Как же мне хотелось коснуться его в ответ, провести пальцами по лицу, разгладить эту морщинки на лбу. Но руки всё еще были перебинтованы и страшно ныли.

— Но я не могу тебя здесь оставить.

— Мы это уже обсуждали, Алика. Можешь и должна, — твердо произнес Райан, а потом уже мягче добавил: — Ты и так слишком многим рисковала, пострадала, спасая остальных. Сейчас я прошу тебя лишь об одном — вернись и дождись меня.

Его голос был таким проникновенным и тихим, что я просто не могла сказать ему «нет», хотя очень хотелось.

— Хорошо.

Райан осторожно обхватил моё лицо руками и тихо произнёс, глядя мне прямо в глаза:

— Я люблю тебя, Алика Снежная. Моя девочка с глазами цвета грозового неба.

Слезинка медленно скатилась по щеке и Обсидиан тут же стёр её большим пальцем. Как же мне хотелось ощутить поцелуй его губ на своих губах, но этого делать было нельзя. Ситуация и так слишком напряженная. И Ягуар не простит такого унижения.

— Обещай, что придёшь за мной.

— Клянусь. А ты обещай, что будешь ждать.

— Всегда.

Через час перед Ягуарами открыли полог, позволяя войти внутрь нашего лагеря. Нейл не сказал мне ни слова, лишь принюхался и отвёл взгляд. Оправдываться перед ним я не собиралась, мы оба взрослые люди, чтобы понимать очевидные вещи.

Все эти события окончательно выбили меня из колеи. Сил и так было мало, а в свете последних событий и перенервничав, я почти сразу отключилась.

Разбудили меня на рассвете.

Лист вручил настойку, которая помогла бы мне добраться до долины и выдержать полёт на Хейде.

— Я буду сопровождать тебя. Попросишь своих птиц принять меня? — спокойно поинтересовался Ягуар.

Сейчас я могла хорошо рассмотреть его. Он почти не изменился за эти три года — всё такой же высокий, мускулистый и в то же время гибкий и стройный. Волосы пшеничного света зачесаны назад, открывая красивое лицо с желто-зелёными глазами, чёрными бровями и прямым носом.

— Ты же Посол, тебе нельзя покидать империю без особого на то распоряжения, — попыталась отказаться я, разминая ноги и затёкшие плечи.

— У меня есть сообщение для Совета Двенадцати.

Потом было прощание. Я поблагодарила за всё Листа, извинилась перед Солодом (сделав пометку попытаться разыскать в долине его сестру), крепко обняла Дарена и застыла перед Обсидианом, не зная, что делать дальше.

Не было слов, чтобы выразить наши чувства, но и молчать я не могла.

Мгновение, показавшееся вечностью. Мы стояли друг напротив друга, не в силах разорвать зрительный контакт. А потом Райан поднял руку и нежно коснулся моего лица, провел пальцами по щеке.

— Обещай, — прошептали губы.

— Всегда, — ответила я.

Следующая наша встреча состоялась через полтора месяца и была совершенно не той, что мы ожидали.

До своего семнадцатого дня рождения, который мы традиционно отмечали со всеми родственниками, я считала себя очень счастливой девушкой. И как я могла думать иначе. У меня была самая лучшая на свете семья. Любящие отец и мать, которые до сих пор прятались в укромных уголках или запирались среди дня в спальне (я каждый раз краснела, а братья фыркали и закатывали глаза). Не менее дорогие бабушка с дедушкой, дяди и тёти и сводные братья. Вредные, но тем не менее самые лучшие Мик и Риган, которые обожали доводить меня до истерики своими шуточками и приколами, но при этом никогда и никому постороннему не позволяли меня обижать.

— Таков удел младших сестричек, — отвечал Мик после новой порции «братской любви», которая стоила мне нового платья. — Терпи, мелочь.