Револьвер для адвоката - Майкл Коннелли

– А если «Марко Поло» не сработал бы? – поинтересовалась Лорна.

– В смысле?

– Что, если бы они пропустили Страттона Стергоса? Что тогда?

Я на секунду задумался.

– Мы разрабатывали и другие варианты. Да и в суде я пока справляюсь. Только один день защиты, а я уже подрываю линию обвинения. У нас и без этого достаточно хорошая позиция.

Я снова подтолкнул ногой ее сумку.

– Но теперь… все изменилось.

– Будем надеяться.

Я влетел в 120-й департамент за минуту до девяти. Форсайт уже сидел за своим столом; позади, за ограждением, примостился Лэнкфорд. За столом защиты одиноко расположилась Дженнифер Аронсон. Необходимости приводить Лакосса из камеры не было, потому что присяжные придут только после слушания по делу об исправленном списке свидетелей.

– Я уж думала, ты не успеешь, – прошептала мне Дженнифер тревожным голосом.

– Ты бы и сама справилась. Слушай, со вчерашнего вечера ситуация поменялась. И мне нужно с этим разобраться. Прости, на объяснения нет времени.

– Что произошло?

Я не успел ответить, как секретарь суда сообщил, что судья намерена обсудить новый список свидетелей у себя в кабинете. Мы встали, и секретарь открыл двери, ведущие в коридор позади зала суда.

Судья Лего ожидала двух юристов. Увидев Дженнифер, она попросила меня придвинуть стул из-за стола переговоров к стульям, уже стоящим перед ее рабочим столом. Мы заняли места напротив нее, Дженнифер между мной и Форсайтом. Я беспрепятственно занял правый стул, и теперь судья смотрела на меня слева.

– Я решила провести слушание в кабинете, чтобы была возможность обсудить все менее формально, – сказала Лего. – Роза, начинайте вести протокол.

Она обращалась к стенографистке, которая, поставив перед собой машинку для стенографии, примостилась слева у дальнего угла стола. Я отметил, что Лего дала добро на ведение протокола только после того, как высказала пожелание закрыть от СМИ данное судебное разбирательство.

Сам факт слушания дела при закрытых дверях можно было опротестовать, но я решил, что мое возражение ничего не даст и уж точно не прибавит очков в глазах судьи. Поэтому промолчал, хотя чувствовал, как в ожидании протеста меня поедает глазами Дженнифер. Как правило, лучше, если заседание проходит в открытом формате. Лучше для обвиняемого, чтобы общественность не заподозрила, что за кулисами заключили сделку и скрыли какую-то информацию.

Судья назвала для протокола имена всех присутствующих и приступила к делу:

– Мистер Форсайт, полагаю, вам хватило времени изучить скорректированный список свидетелей со стороны защиты. Почему вы медлите с ответом?

– Спасибо, ваша честь. У меня и моего следователя едва хватило времени, чтобы просмотреть список имен. И, ваша честь, скорректированный список в данном случае несколько неверный термин. Добавить тридцать три имени – это не корректировка, а заново составленный список. К тому же безосновательно. Разве можно ожидать, что сторона обвинения…

– Ваша честь, – начал я, – позвольте прервать мистера Форсайта. Защита готова предложить компромисс, который решит многие проблемы и, возможно, даже обрадует обвинение.

Из внутреннего кармана пиджака я извлек копию списка, который правил в машине после того, как Лорна съехала на Альварадо и неплохими темпами стала пробираться к зданию суда.

– Продолжайте, мистер Холлер, – сказала судья. – В чем состоит ваше предложение?

– У меня здесь копия скорректированного списка, и я вычеркнул все имена, которыми мы можем поступиться.

Я протянул ей листок. Копию для Форсайта я не сделал. Судья стала изучать список и через пять минут от удивления изменилась в лице:

– Мистер Холлер, можно вычеркнуть одно, два… ну хорошо, четыре имени. Но как вы так легко и быстро отмахнулись от двадцати девяти имен, чрезвычайно необходимых вчера?

Я кивнул, словно соглашаясь с нелепостью своих действий:

– Ваша честь, за последние двадцать четыре часа у защиты кардинально изменилось видение, как лучше представлять линию защиты мистера Лакосса.

Я бросил взгляд на Дженнифер. Она знала про ход «Марко Поло», но понятия не имела, что случилось прошлой ночью в Глендейле. Однако мой сигнал уловила и кивнула, подтверждая полное согласие.

– Да, ваша честь, – сказала она. – Мы считаем, что можем продолжать только с четырьмя оставшимися именами, которые добавили в исходный список свидетелей.

Судья подозрительно прищурилась и протянула документ через стол Форсайту. Тот быстро пробежал его глазами, очевидно фокусируясь на тех именах, которые я хотел сохранить, а не на тех, что я готов был выбросить. Довольно скоро он кивнул. Я и не ожидал, что он так просто сдастся.

– Ваша честь, если бы адвокат сделал это предложение вчера, я мог бы сэкономить ночь труда моему следователю, и затраты налогоплательщиков округа на сверхурочные работы. А в остальном обвинение благодарно, что адвокат готов урезать количество дополнительных свидетелей. Однако у обвинения есть вопросы насчет имен, которые остались в списке, и поэтому я должен высказать протест по поводу представленных спорных корректировок.

Судья, насупившись, взглянула на часы. Вероятно, она надеялась, что вопрос будет решен быстро, и она сможет вернуть присяжных в зал суда до девяти тридцати. Не тут-то было!

– Хорошо. Давайте пройдемся по списку. Только быстро: присяжные ждут. Высказывайте свои возражения.

Форсайт сверился со списком и, ткнув пальцем в листок, выбрал цель первой схватки:

– Адвокат включил в список моего собственного следователя, и мы, бесспорно, протестуем. Это всего лишь уловка, чтобы заполучить моего следователя на свидетельской трибуне и попытаться выведать планы обвинения.

Я с улыбкой покачал головой:

– Ваша честь, защита заранее оговаривает, что следователю Лэнкфорду не будет задан ни один вопрос, затрагивающий так называемые планы мистера Форсайта. Также хочу заметить, что мы вошли в стадию судебного заседания защиты, а стадия обвинения уже завершена. Ясно, что все шаги обвинения зафиксированы в протоколе или как минимум очевидны. К тому же мистер Лэнкфорд – один из главных следователей по этому делу, и защите дозволено поинтересоваться, каким образом обвинение собирает и анализирует улики и показания. Лэнкфорд – важный свидетель, и еще не было прецедента, который воспрепятствовал бы вызову его стороной защиты.

Судья снова перевела взгляд с меня на Форсайта.

– Ваше следующее возражение, мистер Форсайт?

Решив не выносить судебное решение по каждому отдельному свидетелю, судья показала, что она скорее всего вынесет постановление по всем четырем именам сразу, принимая во внимание мнения обеих сторон. Вспоминая соломонов подход к решению проблемы, она решила разделить ребенка. Я предвидел такой поворот, когда вычеркивал имена из списка. Лэнкфорд был единственным нужным мне свидетелем. Имя Страттона Стергоса мы подбросили специально, подбросили, чтобы вызвать реакцию, – которую я с лихвой получил на той записи. На самом деле вызывать Стергоса я и не собирался и поэтому легко мог его уступить. Еще оставался сосед в доме, где жила Глория Дейтон, и Слай Фулгони-старший. Их я тоже мог уступить, хотя Слай-старший ужасно бы расстроился, что каникулы отменяются.