Третья жертва - Лиза Гарднер

После фруктового салата у нее болел язычок. От бессонных ночей болели плечи. Но Бекки не сдавалась. Она была сильная. Папочка всегда говорил, что она в него – настоящий следопыт.

Бекки не знала, что такое следопыт. Но она хотела быть такой, как папочка, большой, сильной и смелой. Ей нужно было быть такой.

Она должна быть сильной. Должна защитить Дэнни.

Начало похоронной службы по Салли Уокер и Элис Бенсен назначили первоначально на час дня, и пройти она должна была в белой епископальной церквушке на Четвертой улице. Но уже к полудню все скамьи, фойе, лужайка и парковочная площадка были до предела заполнены надевшими траур соседями, и преподобный Олбрайт перенес все на кладбище. Землекопы торопливо установили палатки, и колючий океанский ветер безжалостно трепал синие тенты над головами собравшихся.

Никто не жаловался. Автомобили прибывали и прибывали. Чинные, с обветренными лицами фермеры в выходных костюмах неторопливо, клоня головы навстречу ветру, вели жен вверх по склону. Баскетбольная команда бейкерсвильской средней школы, звездой которой был брат Элис Бенсен, а тренером – дядя Салли Уокер, собралась в полном составе, чтобы исполнить роль почетного караула. Члены «Лиги Лося», в которую входил Джордж Уокер, выстроившись в шеренгу, ожидали окончания службы, чтобы выполнить возложенную на них миссию – развезти по домам горы цветов.

Женщины из епископальной церкви раздавали программки. Соседи несли открытки с соболезнованиями и домашние пироги для последующего ленча.

Рейни держалась поодаль. С расстояния в двести футов две свежие, обрамленные горками красных и белых цветов могилы на изумрудно-зеленом склоне выглядели жутковато. Она заметила, что и Куинси наблюдает за происходящим со стороны. Ее удивило, что он вообще пришел. Учитывая ситуацию с его собственной дочерью, следующий час мог стать для спецагента не самым легким испытанием.

С другой стороны, фэбээровец определенно не искал для себя легких путей и как будто испытывал удовольствие, находя новые испытания.

Присутствовал и Сандерс. Детектив избрал для наблюдения восточную сторону холма, где к кладбищу выходила одна из второстепенных городских улиц. В темно-синем костюме, со сложенными перед собой руками, он никак не выделялся в собрании скорбящих.

По взаимному согласию, в форме пришла только одна Рейни. Сандерс и рассеянные в толпе детективы из полиции штата пришли в традиционных траурных одеждах. Так они могли следить за ходом службы, не мозоля без необходимости глаза скорбящим семьям.

Никаких неприятностей на церемонии не ожидалось. Другое дело потом, когда служба закончится, люди разойдутся по барам, выпьют и, разогрев эмоции, дойдут до состояния чистого тестостерона. Алкоголь и оружие не самая лучшая смесь, а в Бейкерсвиле и того и другого хватало с избытком.

Прибывшие из округа агенты получили задание: смотреть и слушать. За особенно голосистыми предполагалось установить наблюдение до позднего вечера. Рисковать мэр не хотел, тем более после недавнего всплеска продаж оружия в местных магазинах.

По предложению Куинси агентов сориентировали обращать внимание на тех, кто «выделяется», предположительно белых мужчин, сторонящихся друзей и родственников или же ведущих себя неподобающим образом. Таких, например, кто, видя два детских гроба, имеет глупость улыбаться.

Рейни на такую удачу не рассчитывала, но Куинси настоял. Если преступление совершил посторонний, есть шанс, что на похороны он все же явится.

Ей снова вспомнилась прошлая ночь и сон, от которого она проснулась. Темная высокая фигура на задней веранде… Нервы в последние дни ни к черту.

Собравшиеся вдруг притихли. Рейни повернула голову к зеленеющему кладбищу и увидела приближающийся автомобильный кортеж. Семьи с дочерьми.

Первым вышел Джордж Уокер. Плотный мужчина с широким раскрасневшимся лицом и налитыми кровью глазами, он обошел машину и, открыв дверцу, помог выйти жене. Миниатюрная, даже крохотная в сравнении с мужем, Джина Уокер ступила на траву и, покачнувшись, оперлась на его крепкую руку. Вместе они подождали Бенсенов, которым, чтобы выйти, потребовалось немного больше времени. Рейни никогда еще не встречалась с родителями Элис, Джозефом и Вирджинией, и знала только их сына, Фредерика, которого и Фрэнк, и Даг называли лучшим баскетболистом, когда-либо выступавшим за команду бейкерсвильской средней школы. Многие горожане с интересом следили за его карьерой и успехами.

Первым, что бросилось в глаза Рейни, была ярко выраженная нордическая внешность Бенсенов. Степенно, с поднятыми высоко головами они подошли к Уокерам. Не дрогнули, когда почетный караул сделал шаг вперед. Сохранили выдержку, пока их сын нес свою восьмилетнюю сестренку к месту ее последнего упокоения.

Через десять минут оба гроба доставили к навесу, и священник начал службу.

Рейни посмотрела на Куинси. Фэбээровец уже не всматривался в лица присутствующих, и взгляд его ушел туда, где голубой горизонт окаймляли далекие деревья. Она не знала, о чем он думает, но заметила блеснувшие на щеках слезы.

Священник закончил вступление. Какой-то молодой человек – Рейни его не знала – помог подойти к микрофону пожилой женщине. Ветер изо всех сил прижимал черное шелковое платье к ее округлым формам, но женщина не уступала. Добравшись до цели, она открыла книгу и, прочистив горло, представилась тетей Элис Бенсен, после чего прочитала абзац в память об Элис и Салли. Это были строчки о значении дружбы из «Винни-Пуха».

Сил у Рейни не осталось, и она отвернулась. Потом слово взял Вандерзанден.

Серьезный и собранный, таким предстал директор перед почти восемью сотнями собравшихся. Свою речь он записал, и листок трепетал в его руках. И тем не менее Рейни поймала себя на том, что не испытывает к нему сочувствия. Рядом с Вандерзанденом стояла жена, все последние сорок пять минут поглаживавшая его по руке. Несколько округлившаяся с годами, в немного безвкусном темно-синем платье из «Джей Си Пенни»[18], Эбигейл Вандерзанден привлекала внимание доброй улыбкой и сияющими голубыми глазами. Она явно гордилась своим мужем, отчего неприязнь Рейни к директору только усилилась.

Сегодня рассчитывать не на что, с огорчением подумала Рейни. Она-то надеялась на прорыв в деле. Представляла, как выступит перед горожанами и расскажет, что именно произошло в школе во вторник и почему. И тогда уж ей не придется проезжать мимо школы с болью и смущением. Матери не будут, глядя на детей за завтраком, тревожиться из-за того, что может случиться с ними днем. Ей перестанут задавать страшные вопросы, например, почему подростки стали вдруг убивать своих одноклассников.

Но вместо всего этого Рейни стояла на зеленом лужку единственного в Бейкерсвиле кладбища, подставив лицо задиристому ветру и слушая призрачное эхо «Изумительного благоволения» в исполнении четырнадцати мужчин. Горе таки сломило Фредерика Бенсена, и он отвернулся, ища утешения в объятиях матери.