Последний Исход - Вера Петрук

– Ты смеешься надо мной, Хамна, – с наигранной обидой произнес Регарди.

– Разве можно смеяться над тем, кто стоит одной ногой в могиле, – усмехнулась етобар. – Решай скорее. К нам идет Джавад, и он несет два бокала вина. Уверена, что в тот, который предназначен для тебя, добавлено снотворное. Итак, когда начнем?

Джавад неспешно приближался к ним с бокалами в руках, и Арлингу показалось, что он почувствовал нотки красного грибка – сильнодействующего зелья, способного погрузить человека в небытие на несколько дней. С другой стороны к ним направлялся Джаль-Баракат. Одна его рука была опущена вниз, но Арлинг уже почувствовал то, что подтолкнуло его к решительным действиям. Слуга Подобного сжимал в ладони дыхательную трубку, от которой едва заметно пахло белым журависом. Регарди имел несчастье познакомиться с этим наркотиком в Туманной Башне и не имел никакого желания встречаться с ним снова.

– Так когда? – нетерпеливо спросила Хамна.

– Сейчас, – выдохнул Арлинг, который уже все решил и лишь ждал удобного момента.

Его так и не настало.

«Не один я должен удивляться в этот вечер», – подумал Регарди, бросая Хамну на стеклянный стол, который преграждал путь Азатхану. Наемница вдребезги разбила столешницу, но тут же вскочила на ноги и сделала подсечку серкету, который метнулся к Арлингу от окна. «Все правильно, Хамна! – похвалил ее Регарди. – Я должен достаться только тебе и никому больше».

Что произошло в зале дальше, он так и не узнал. Облачко наркотика вылетело из трубки в опасной близости, но Арлинг запрыгнул на плечи стоявшего рядом Джавада, и, оттолкнувшись от его головы, сделал еще один прыжок, не уверенный, что сможет закончить его так же благополучно, как предыдущий. Разбив спиной огромный витраж, Регарди вылетел на улицу со второго этажа дворца. Он успел перевернуться в воздухе, чтобы не упасть на голову или на живот, но приземление все равно получилось жестким и болезненным. Арлинг смягчил падение, зацепившись за ветки хурмы, однако почувствовал каждый булыжник, которыми был вымощен двор перед домом Джавада.

Ему показалось, что от удара все мысли, с трудом собранные в подобие порядка совсем недавно, разбились вдребезги в отличие от тела, которое каким-то образом уцелело и ничего не сломало. В голове вертелось только одно – бежать. Бежать так, как он еще никогда не бегал. В следующий миг он уже рассекал ночной воздух Самрии, стараясь держаться ближе к стенам домов и не попадать в свет уличных фонарей.

Погоня не заставила себя долго ждать. Топот лошадиных копыт, крики людей, грохот открываемых дверей понеслись ему вслед тревожной песней ночного города. Регарди не знал, сколько людей гнались за ним, но был уверен, что он еще никогда не бегал в сопровождении столь почетного эскорта. Десять или двенадцать всадников на лошадях, которые вынеслись из ворот дворца, несомненно, были слугами Джавада и хотели поймать его живым. Их можно было игнорировать. Больше опасения вызывала группа теней, отделившихся от дома с соседней улицы и бесшумно последовавшая за ним на расстоянии, которое быстро сокращалось. Арлинг знал, что не переходил дорогу городским бандитам из трущоб, поэтому предположил, что тенями были слуги Подобного, которых послал Джаль-Баракат. Вероятно, их возглавлял сам Азатхан, но ветер бил Арлингу в лицо и мешал определить, был ли серкет среди этих преследователей или подкрадывался с другой стороны. Почему-то Регарди казалось, что Скользящий во дворце не остался. Его падение с башни хоть и не было смертельным, но, несомненно, требовало отмщения. Однако эти преследователи также не хотели его смерти, по крайней мере, мгновенной, раз не убили в более удобные моменты сегодня вечером. Арлинг не знал, для чего был нужен им живым, но присвоил им вторую степень опасности, отдав первенство хищнице, которая кралась по крышам ночного города.

Хамне не нужны были деньги Канцлера. И связи Арлинга с иманом ее тоже не интересовали. Етобар хотела его смерти. Ее жажда отчетливо ощущалась на расстоянии, не позволяя ни на секунду замедлить бег. Из всех неожиданных встреч и неприятных сюрпризов этого вечера только появление Хамны вызвало в нем настоящее смятение.

Наемница расстреляла в него все свои дротики, каждый из которых попадал ближе и точнее. От последнего снаряда Арлинг защитился туфлей, поймав острие в лакированный носок. Он уже давно бежал босиком, жалея, что у него нет времени стащить с кого-нибудь сапоги. Бег в туфлях, которые подарил ему Джавад, мог стать хорошим тренировочным упражнением, но не средством спасения жизни. Арлинг сбросил туфли уже за воротами дворца и зажал в руках, предвидя, что по нему будут стрелять. Другой защиты он тогда не придумал.

Ноги бежали сами, составляя одно целое с его носом, ушами и всем телом, которое впитывало в себя все признаки окружающего рельефа, предупреждая о канавах, рытвинах и других препятствиях, которыми изобиловали улицы Самрии. В отличие от Балидета, где Регарди хорошо знал расположение домов, мостовых, площадей, в столице Сикелии он чувствовал себя бегущим по натянутому канату над пропастью. Несколько раз он падал, глупым образом спотыкаясь об оставленные на дороге предметы, что еще больше сокращало расстояние между ним и всадниками.

В тот момент, когда стук лошадиных копыт врезался в голову нестерпимым грохотом, а рядом просвистела петля веревки, от которой он успел увернуться, Арлинг, наконец, услышал спасительный шум, и понял, что элитный тихий район города остался позади. Он достиг оживленного центра, запруженного людьми в любое время дня и ночи, а значит, спасительный порт, был недалеко.

Регарди плохо ориентировался в Самрии, но выручила память. В беседе накануне пира Джавад упомянул, что утром им не придется долго добираться до корабля, так как его дворец, как и многие знатные дома, стояли поблизости от порта. По мнению Арлинга, шум и резкие морские запахи, которые всегда сопутствовали портам, мало подходили для окружения знати, но Джавад объяснил тогда, что расположение выбрано из безопасности. В случае если город придеться покидать в спешке, первыми спасутся знатные и богатые – как и положено.

«А что до запахов и звуков моря, то их успешно перебивают вечно цветущие сады и благовония», – добавил Джавад, и сейчас Регарди убедился, что шпион был прав. Элитный район остался позади, но ароматы садовых деревьев поглощали запах моря, не давая определить точное направление. К тому же, мешал ветер. Морем пахло отовсюду и ниоткуда одновременно.

Арлинг нырнул под ярмарочные парусиновые палатки, натянутые между стенами домов и растворился в человеческой массе – гуляющей, пьющей и беспокойной. Низы Самрии соответствовали верхам. Только в отличие от гостей Джавада, которым для веселья были нужны изысканные яства, оркестр с музыкантами и маскарадные костюмы, простым горожанам хватало шатров-обжорок с разнообразной жарехой, бродячего шарманщика и теплых накидок, так как близость моря давала о себе знать стылым ночным ветром, который пронизывал до костей теплолюбивых кучеяров и заставлял кутаться в плащи привыкших к холодам драганов.

Людей было больше, чем обычно собиралось на подобных улицах в Балидете. Возможно, так было в столице всегда, а может, тому была причиной война, которая заставляла некоторых бежать на край света, а других – веселиться и радоваться, как в последний день. Самрийцы сидели на мостовой тесными кружками, толкались у палаток, покупали снедь, выпивку и безделушки, плясали, сплетничали и пели, создавая труднопроходимый лабиринт для всякого, кто хотел бы миновать ярмарочную площадь быстро и незаметно.