Не на жизнь, а на смерть - Иэн Рэнкин

– И поэтому ты всегда мог опережать нас на один шаг?

– На один шаг? – Чамберс рассмеялся. – Вы себе льстите. Так вот, инспектор, что же нам теперь делать? Вы остановите машину – или я прикончу вашу подружку? А вам известно о том, что она собиралась расспросить меня о психологии судебного процесса? Не могла найти более подходящей темы, маленькая сука… – Ребус отчетливо слышал рыдания Лизы, и они ранили его подобно ножевым ударам. – Фотографии в газетах, – ворковал Чамберс, – рядом с большим боссом, с крутым детективом.

Ребус знал, что не должен позволить Чамберсу замолчать. Если он замолчит, Лиза погибнет. Движение опять замедлилось. Впереди зажглись красные огни светофоров. «БМВ» застыл в нескольких машинах от них; стоящий перед ним автомобиль мешал Чамберсу проскочить на красный свет. А что, если?… Может ли он даже помыслить об этом? Судья, вцепившись в подголовник Ребуса, не сводил глаз со сверкающей черной машины. Машины, которая была так близка… И которая стояла на месте.

– Ну, – раздался голос Чамберса. – Вы подъедете ближе, инспектор, или я ее прикончу?

Ребус напряженно вглядывался в машину Чамберса. Он видел, как Лиза уклоняется от него, пытаясь освободиться. Но тот крепко держал ее левой рукой, а правой, по всей видимости, сжимал руль. Значит, сейчас он не обратит внимания на правую дверцу…

Приняв решение, Ребус осторожно приоткрыл дверь и выскользнул на дорогу. Вокруг отчаянно засигналили. Он не обратил на это никакого внимания. На светофоре по-прежнему горел красный свет. Пригнувшись, он начал быстро продвигаться вперед. Боковое зеркальце! Если Чамберс посмотрит в него, то прекрасно увидит Ребуса. Быстрее, Джон, быстрее.

Желтый.

Черт!

Зеленый.

Приблизившись к «БМВ», он схватился за дверную ручку. Чамберс взглянул на него с ошарашенным видом. А потом стоявшая впереди машина тронулась, Чамберс завел мотор и рванул с места, заставив Ребуса отпустить ручку.

Черт! Разъяренные водители сигналили что есть сил, опускали окна, орали на Ребуса. Он бегом вернулся к «ягуару» и бросился в погоню за Чамберсом. Судья похлопал его по плечу:

– Неплохая попытка, мой мальчик. Неплохая попытка.

И невыносимый хохот Чамберса по телефону:

– Надеюсь, что я вас не покалечил, инспектор.

Ребус взглянул на свою руку, поморщился, сжал пальцы. Черт, он чуть не выдернул их из суставов. Мизинец уже распух. Перелом? Возможно.

– Итак, – сказал Чамберс, – в последний раз я делаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться. Остановите машину, или я убью доктора Фрейзер.

– Она никакой не доктор, Чамберс, она всего лишь студентка.

Ребус сглотнул: теперь она знает, что ему все известно. Хотя это уже не важно, особенно теперь. Он набрал в легкие побольше воздуха и решительно заявил:

– Можешь ее прикончить!

Судья в ужасе зажал рот рукой, но Ребус покачал головой, подбадривая его.

– Что ты сказал? – спросил Чамберс.

– Я сказал: можешь ее прикончить. Меня это не колышет. Она водила меня за нос целую неделю. Она сама во всем виновата. А после того, как ты убьешь ее, я с удовольствием прикончу тебя, Малькольм Чамберс.

Он снова услышал слабый Лизин голос: «Нет, Джон, нет!» Волнение Ребуса все нарастало, в то время как Чамберс, казалось, постепенно успокаивался. Наконец он проговорил:

– Как угодно, инспектор, как угодно. – Его голос был холоден, как могильная плита. Это был голос автомата, а не человека. Быть может, отчасти в том была вина Ребуса. Ведь это он довел Оборотня до исступления сфабрикованными газетными статьями. Но Чамберс был зол не на Ребуса, а на Лизу. Если бы Ребус явился в Олд-Бейли хоть минутой позже, она сейчас была бы на пути к верной смерти. А теперь трагедии, возможно, удастся избежать… хотя уверенности в этом у Ребуса пока не было.

Ясно одно: Чамберс сумасшедший.

– Он поворачивает на Монмаут-стрит, – сообщил судья дрогнувшим голосом. Казалось, он лишь сейчас начал осознавать вину Чамберса, ужас того, что произошло, и того, что еще могло произойти.

Услышав над головой рокочущий звук, Ребус поднял голову и увидел круживший над ними вертолет. Полицейский вертолет. Ему вторил вой сирен. Наверняка Чамберс тоже их слышал. «БМВ» рванулся вперед, задев боком другую машину, прорываясь в узкий проезд. Поврежденная машина встала как вкопанная. Ребус нажал на тормоз, выкручивая руль, но все же задел ее бампером и разбил правую фару.

– Извините.

– Плевать на машину, – отозвался судья, – главное – не дайте ему уйти.

– Он не уйдет, – сказал Ребус с неожиданной уверенностью. Откуда, черт возьми, она появилась? Как только он подумал об этом, она снова исчезла без следа.

Теперь они ехали по Сент-Мартин-Лейн. Толпа народу; одни идут с работы, другие – в театр. Деловой Вест-Энд. Взглянув вперед, он заметил, что движение заметно поредело без всяких видимых причин. Пешеходы, разинув рот, наблюдали за тем, как сначала «БМВ», а затем «Ягуар» пронеслись по шоссе.

Приближаясь к Трафальгарской площади, Ребус увидел по обеим сторонам дороги полицейских в ярко-желтых жилетах, сдерживающих движение с боковых улиц. Зачем им это делать? Разве что…

Они заблокировали движение! Оставив один-единственный въезд на площадь и перекрыв все выезды, освободили площадь к их прибытию. Через минуту они его возьмут. Благослови тебя Бог, Джордж Флайт!

Ребус снял трубку и прорычал в нее, брызгая слюной:

– Останови машину, Чамберс. Дальше ехать некуда.

Тишина. Они неслись по направлению к Трафальгарской площади, окруженные со всех сторон рядами сигналящих автомобилей, едва сдерживаемых полицией. Ребус тоже давил на клаксон что было сил. Движение в Вест-Энде было буквально парализовано, и все во имя того, чтобы он на своем «ягуаре» смог догнать этот проклятый «БМВ». Он понимал, что многие его коллеги согласились бы руку отдать на отсечение, лишь бы оказаться на его месте. А для него это была прежде всего работа, очередное задание, которое нужно выполнить во что бы то ни стало. Точно так же он преследовал бы каких-нибудь малолетних воришек в подворотнях Эдинбурга.

Да только вот сейчас он гнался отнюдь не за воришкой…

Они уже облетели на бешеной скорости колонну Нельсона. Национальная галерея и другие здания, окружавшие площадь, промелькнули в виде расплывчатых пятен. Судью то и дело швыряло на дверцу за спиной Ребуса.

– Держитесь, – бросил он судье через плечо.

– За что держаться, помилуй бог?

И тогда Ребус засмеялся. Он хохотал во все горло. Потом он понял, что линия связи с Чамберсом все еще работает. Он засмеялся еще громче, снял трубку, сжав правой рукой руль так сильно, что побелели костяшки пальцев.