Мозаика теней - Том Харпер

Возможно, это было правдой, а может, обстоятельства заставили меня пожелать, чтобы это было правдой, но сейчас мне было не до морализаторства. Я сдался и утонул в объятиях Анны, прижав ее к себе в молчаливом экстазе.

Влахернские ворота встретили меня холодно, а еще холоднее было из-за того, что я вообще не спал. Расстаться с уютным теплом Анны оказалось довольно трудно, но пока я тащился по пустынным улицам к городской стене, мною овладели сомнения, стыд и чувство вины. Как я мог поддаться подобной страсти, да еще в самую священную неделю года? Что скажет мой духовный отец? Простит ли меня Господь Бог? О чем я думал, нарушая Божьи заповеди прямо перед тем, как отправиться в долгий поход, в конце которого меня ждали десять тысяч враждебно настроенных варваров?

Сигурд уже стоял у ворот. Помимо своего обычного вооружения, состоявшего из топора, булавы, короткого меча и щита, он принес с собой еще один щит и меч.

— Это для тебя, — буркнул он. — Я стащил их со склада.

Похоже, этой ночью никому не хотелось разговаривать. Я молча надел щит на руку и повесил меч на пояс. Предстоящая дорога сразу показалась мне длиннее.

— Вроде бы они стали куда тяжелее с той поры, как я служил в легионах, — пожаловался я. Неужели с этим оружием можно сражаться?

— Я думаю, что тяжелее с той поры стал ты, а не они.

— Это кто? — Печенежский командир, тот самый, с которым мы ходили ловить монаха, ткнул в Сигурда пальцем. — Мы и без варягов обойдемся!

— Сигурд — мой телохранитель, нашелся я. — Он должен идти с нами.

Печенег равнодушно пожал плечами и направился в голову колонны.

Сигурд смерил меня взглядом.

— Два месяца назад я был телохранителем императора, теперь же охраняю только тех, кто не нуждается ни в какой охране.

— Как знать, — ответил я, подтягивая щит повыше. — Посмотрим, что ты скажешь через часок-другой.

В голове колонны раздалась громкая команда «Вперед!», и строй печенегов пришел в движение. Воины маршировали, подстраиваясь под пронзительный скрип, издаваемый колесами груженных зерном телег. Запряженные в них волы сердито мычали, их шкуры лоснились от сырости, из ноздрей валил пар. Мы с Сигурдом заняли место в самом конце колонны. Высоко над нами светились прямоугольники окон нового дворца, за которыми, быть может, прямо сейчас император грезил о новых завоеваниях. Но эти желтые огоньки исчезли, едва лишь мы прошли под аркой ворот и вышли на равнину. Ночь была безлунная, а звезды скрылись за тучами, и мы были вынуждены идти впотьмах, сопровождаемые лишь фырканьем волов и грохотом телег.

Возможно, эти телеги были отличным прикрытием, но в нашем ночном походе они только создавали помехи. Одна из них застряла в выбоине на дороге, и печенегам пришлось вытаскивать ее. Из-за тяжелого груза мы не могли воспользоваться мостами и тащились вокруг всей бухты. Щит оттягивал мне руку, а когда я попытался передвинуть его на спину, как делал в армии, меня чуть не придушило ремнем.

— Подумать только, ведь сегодня Великий четверг! — пробормотал я скорее себе, чем Сигурду. — Сегодня все христиане должны молиться, а не воевать друг с другом!

— Если они думают так же, то к полудню ты будешь в церкви, — отозвался Сигурд, не сбавляя шага, и я заторопился, чтобы не отстать от него. — Если нет, то у тебя все равно найдется сегодня время поговорить с Господом.

Колонна растянулась, и я был благодарен волам, потому что они единственные двигались медленнее, чем я. Наконец мы обогнули оконечность бухты и вышли на ее северный берег. Вдали стали появляться редкие огоньки на вершинах холмов, хотя большая часть города все еще оставалась объята тьмой. Чувствовалось, что мы приближаемся к Галате.

Как бы в подтверждение этого впереди раздался оклик, и двое печенегов заговорили о чем-то на своем отрывистом языке. Судя по всему, мы оказались возле одной из сторожевых застав, и это означало, что от лагеря нас отделяет всего несколько сотен шагов. На востоке небо уже начинало сереть, и я действительно увидел вдали темные силуэты стен Галаты. Время прибытия было выбрано идеально: часовые варваров позевывали и протирали глаза, мечтая о сне и благодаря своего бога за еще одну спокойную ночь, а остальные обитатели лагеря наверняка еще спали.

Мы с Сигурдом перебрались в начало колонны.

— Ты помнишь наш план? — спросил я у командира печенегов. — Как только они откроют ворота, мы оставим обоз и пройдем через весь лагерь по главной дороге.

Командир зловеще ухмыльнулся.

— Если монах здесь, мы его разыщем.

— Его нужно взять живым, — напомнил я.

Стоило нам приблизиться к воротам, как из-за них послышался окрик. Судя по звонкому голосу, часовой этот был совсем еще мальчишкой, ненамного старше Фомы.

— Открывай ворота! — крикнул я. — Император прислал провиант для вашего войска — пять повозок с зерном.

— А почему вы привезли их еще до рассвета? — Юный голос дрожал то ли от волнения, то ли от подозрительности. — И почему рядом с повозками столько вооруженных людей?

— Чтобы вам было чем позавтракать и чтобы по дороге зерно не расхитили разбойники. Наш император не хочет, чтобы вы голодали.

Послышался смешок, после чего мальчишка надолго замолчал — видимо, отправился советоваться с начальством. Я вдруг засомневался в состоятельности плана Крисафия, поскольку мне пришло в голову, что франки могут пропустить за ворота только телеги. И что нам тогда делать? Окружить Галату силами двухсот воинов невозможно, к тому же мы должны быть очень осторожны в действиях, чтобы не разжечь войну.

Стоило мне об этом подумать, как ворота распахнулись настежь.

Даже печенеги, которые, будь им приказано, бросились бы штурмовать стены самого ада, попритихли, когда мы вошли на территорию лагеря. Как мы и надеялись, франков в этот час было совсем немного, однако все они стояли вдоль дороги и молча смотрели на нас голодными глазами. На исхудалых лицах была написана ненависть. Даже вид телег с зерном, катившихся позади нас, не смягчил их, хотя несколько детишек оторвались от своих родителей и убежали в боковые улочки, вероятно чтобы сообщить о нашем прибытии.

— Приходится только удивляться, что император дозволил варварам устроить лагерь в хорошо укрепленном поселении, — сказал я Сигурду, разрывая окружающую нас враждебную тишину. — Живи они в палатках, были бы куда сговорчивее.

— Возможно, он таким образом демонстрировал им свое доверие. А может, хотел запереть их в этих стенах, чтобы было легче за ними следить. Ведь стены есть не только у крепостей, но и у тюрем.

— И кто теперь попался в эту ловушку?

Наконец мы достигли главной площади Галаты.

Франков стало куда больше, в основном это были женщины и дети с корзинами для зерна. Они хлынули к телегам, как только волы остановились. Однако колонна печенегов продолжала двигаться вперед. Сзади нас послышались крики с требованием остановиться, но мы не обратили на них внимания. Я вынужден был отдать должное хитрости Крисафия, предвидевшего реакцию голодных франков. Оказавшись перед непростым выбором — пытаться задержать отряд печенегов или поесть впервые за несколько дней, — они предпочли позаботиться о своих желудках.