Путешествие в страну смерти - Барбара Хэмбли

Еще один диакритический значок возник в уголке бесцветных губ вампира, и Эшер подумал, что неспроста птенцы приводят добычу своему Мастеру. Должен быть в этом какой-то резон.

Зардалу был прав.

Что-то держит Бея в Доме Олеандров.

«Эрнчестер? – размышлял Джеймс, осторожно прокрадываясь вдоль стены римского дворика и стараясь не наступать на растущую меж плит высокую траву – Бессмыслица! Почему он послал за Эрнчестером именно сейчас, а не год назад, не сто лет назад?.. Почему не в июле, когда рухнула власть султана? Если Бей вызвал Эрнчестера на помощь против других вампиров, о которых проговорился Зардалу, зачем тогда держать графа в этой усыпальнице, где он должен испытывать такие муки?»

Месть?

Эшер содрогнулся, пробираясь на ощупь среди колонн старого крыльца. Да, Бей мог ждать подходящего случая очень долго.

И все равно! Вызвать графа из Лондона, где тот, по сути, угасал, и заманить в город, в котором он провел восемнадцать месяцев, еще будучи живым человеком? Спустя двести пятьдесят лет?

И при чем тут этот «другой вампир»?

Что за машину затеялся строить Олюмсиз-бей? Для чего ему понадобился лед, тающий за серебряной решеткой усыпальницы?

Внезапно Эшеру пришло в голову, что Бей, возможно, хочет отомстить Антее, а вовсе не Эрнчестеру.

* * *

– Его нет в поезде, – сказала Антея, входя в купе, в то время как за окном плыли во мраке плоские равнины Венгрии. Шла первая ночь их путешествия из Вены в Константинополь. Изможденный, полубольной, Эшер прихлебывал принесенный проводником кофе, и малейшее содрогание вагона отзывалось в голове тупой болью. Антея в наброшенной на плечи шали с черными кистями, откинув вуаль, смотрела в черное оконное стекло. Во всем Восточном экспрессе освещено было одно лишь их купе. Эшер взглянул на Антею – и та показалась ему неописуемо прекрасной.

– Это хорошо. – Он отложил книгу, которую пытался читать (ужасную историю любви из римской жизни времен Нерона), и постарался, чтобы голос его звучал равнодушно. – Значит, у нас есть шанс прибыть в Константинополь раньше. «Мертвый путешествует быстро», – сказал Гете, но вряд ли быстрее Восточного экспресса. Даже если Чарльз покинул Вену другим поездом, у нас в запасе день. Вы сможете узнать, когда он появится в городе?

– Я… не знаю. – Антея – прекрасный призрак в платье из лилового шелка – теребила жемчужную пуговку своей перчатки. И Эшеру невольно вспомнилась та юная вампирша, соткавшаяся из лунного света возле больничной стены. Он желал ее тогда, он хотел ее. Нечто подобное происходило и сейчас.

– Я не знаю, что затевает этот Олюмсиз-бей, – спустя мгновение продолжала Антея. – Я посмотрела расписание. Перед главным вокзалом поезд останавливается на нескольких мелких станциях, и этот… Бей, Мастер… возможно, собирается встретить Чарльза на одной из них. Я нс знаю, насколько мне опасно появляться на главном вокзале. Может быть, Чарльз вообще въедет в город не на поезде. Он никогда не любил ни поездов, ни лондонских подземок. Да и сам город, его звуки, запахи… все будет иным, незнакомым. – Антея помолчала, пальцы ее оглаживали пурпурный плюш шторы, она по-прежнему смотрела в темное окно. Смотрела в ночь глазами ночи. – Даже Париж сильно отличается от Лондона, – наконец сказала она, словно говоря сама с собой. – В Лондоне я чувствую на расстоянии нескольких миль, что полисмен сегодня обходит район по новому маршруту. Я чувствовала Чарльза, где бы он ни находился… Вена и вовсе другая: хаос, игра без правил. Константинополь… – Антея покачала головой, но Эшер ощутил некую едва уловимую дрожь в ее голосе. То ли от страха, то ли от радости. – Странно… – Она произнесла это так тихо, что Эшер еле расслышал. – Я ведь должна бояться. Вне Лондона я – как улитка без раковины, кролик без норы. И все же я ощущаю восторг. Мост Александра в Париже – весь в огнях; музыка и запахи Вены… Я там была как пьяная, хотя знала, что могу погибнуть в любую секунду. Все было такое новое, такое удивительное. Не знаю, испытывали вы что-нибудь подобное?

Не с такой остротой, – сказал Эшер. – Никогда не был мертвым.

– Но ведь это и значит чувствовать себя живым, правда? – Антея обернулась; вынув стальную заколку, сняла шляпу и рассыпала по плечам черную вселенную своих волос.

Эшер кивнул, чувствуя, как очарование сменяется жалостью:

– Вы никогда не хотели быть вампиром, так?

Антея помедлила. Шляпу, похожую на темный букет, она все еще держала в руках.

– Так, – сказала она. – Обретенная острота и богатство ощущений… аромат кофе, цвет шелка… И запах крови, пота, человеческого страха. Да, конечно, никому из смертных этого не постичь, разве что младенцам. Но все, чего я хотела, это не разлучаться с Чарльзом. И вот однажды я этого достигла. – Губы ее покривились. «Бледные», – автоматически отметил Эшер. После того как Антея извлекла его из своего дорожного гроба, они еле успели на этот поезд.

– Я так понимаю, что люди становятся вампирами, лишь бы продлить свое существование. – Она медленно намотала на палец страусиное перо шляпы. В глаза не смотрела. – Но быть мертвым – значит.. остановиться. Вот что с нами случилось. Мы не путешествуем, потому что это опасно. Мы прячемся в наши дома, усыпальницы, тайные убежища, потому что дневной сон неодолим. Мы замыкаем себя на сотни замков, мы пытаемся уберечь себя любой ценой. Мы делаемся мертвыми. Путешествие вроде этого… – Антея еще раз покачала головой. – Все новое опасно, ибо грозит смертью, но смерть – это необходимое условие жизни. Иногда мне кажется, что я больше никогда не вернусь в Лондон.

Эшер вспомнил Крамера. Из мальчишки бы вышел толк, будь у него тогда хоть один-единственный шанс.

Антея протянула руку Эшеру. Лицо ее было печальным и прекрасным. То, что хотела сделать в Венском лесу с Джеймсом та лунная девушка, эта женщина делала с сотнями мужчин в трущобах ночного Лондона. Они хотели ее, они желали ее, они сходили по ней с ума и сами шли к ней в руки. Вспомнился ему и жалобно кричащий Фэйрпорт, когда венские вампирши сдирали с него одежду и аккуратно надкусывали вены, чтобы полностью насладиться его отчаянием и ужасом… Фэйрпорт, всю жизнь желавший только одного – жить, как все нормальные люди…

Тем не менее Эшер подал Антее руку. Пальцы их встретились.

– Спасибо вам, что поехали со мной, – тихо сказала она. – Спасибо за то… что спасли меня.

* * *

Иногда мне кажется, что я больше никогда не вернусь в Лондон.

Стоя во тьме усыпальницы, Эшер чувствовал неодолимый ужас при мысли, что больше никогда не увидит Лидию.

Он часто думал о ней, сидя взаперти и слушая утреннее пение муэдзинов, неумолчные крики чаек или шепчуще-легкие шаги птенцов Мастера Константинополя в темных лабиринтах внизу. Иногда он развлекал себя мыслишкой, что, если уж ему суждено умереть в Доме Олеандров, то по крайней мере вокруг него в последний миг столпятся вампиры, а не родственнички, поссорившиеся из-за наследства на похоронах кузена…