Юрий Гагарин - Лев Данилкин

Временами нам удавалось изыскивать резервы в самой конструкции. Еще до первых полетов мы убедили всех, что уменьшить толщину слоя теплозащиты все-таки можно. И на лбу спускаемого аппарата срезали около 100 миллиметров. Теперь если вы на фотографии или где-нибудь в музее внимательно присмотритесь к спускаемому аппарату «Восток», то увидите, что он совсем даже не шар (65).

Виктор Пелевин «Омон-Ра»:

Сложно описать это ощущение: тьма, жаркое тесное пространство, капающий со лба пот, легкое покачивание — наверно, что-то похожее испытывает плод в материнской утробе (91).

Анекдот. В квартире Гагариных звонит телефон, подходит дочка. «Алло? Нет, мамы и папы нет дома. Папа? Папа летает по орбите Земли и вернется сегодня вечером в семь. А мама ушла в магазин за продуктами, так что когда будет — непонятно» (97).

Время работы ТДУ составило точно 40 секунд. В этот период произошло следующее. Как только выключилась ТДУ, произошел резкий толчок и корабль начал вращаться вокруг своих осей с очень большой скоростью. Земля у меня проходила во «взоре» сверху справа вниз и влево. Скорость вращения была градусов около 30 в секунду, не меньше. Получился «карди-балет»: голова-ноги, голова-ноги с очень большой скоростью вращения. Все кружилось. То вижу Африку (над Африкой произошло это), то горизонт, то небо. Только успевал закрываться от Солнца, чтобы свет не падал в глаза. Я поставил ноги к иллюминатору, но не закрывал шторки. Мне было интересно самому, что происходит (24).

Николай Варваров:

…от его брата Бориса я давно уже прослышал под большим секретом о том, что Юра там, в космосе, пережил мгновения, которым не позавидуешь. Оказался, короче говоря, на волосок от гибели. Задав ему свой решающий вопрос, я приготовился услышать в ответ что-нибудь уклончивое, неопределенное. По его первой реакции показалось даже, что он не захочет мне отвечать. После тяжелой паузы, как бы собравшись с духом, он предупредил меня о строгой конфиденциальности дальнейшего разговора:

— Все, что я сейчас скажу, пусть останется между нами! Меня по этому случаю уже раз сто предупреждали!..

Добавил, что ему известно о полном доверии ко мне его мамы и что именно с учетом этого факта он и соглашается на мой вопрос ответить.

Юра подтвердил далее, что действительно на заключительной стадии его полета, в момент схода корабля с орбиты, после выключения тормозного двигателя началось беспорядочное кувыркание со скоростью около одного оборота в секунду, которое продолжалось около 10 минут. Юра добавил, что «по этому случаю» передал на Землю одну-единственную фразу, говорившую в условных выражениях о возникновении на борту корабля нештатной ситуации. «Понятную, по его словам, скорее техническим работникам, чем руководителям полета».

После новой паузы, навеянной, по-видимому, горестными воспоминаниями об этих минутах драмы там, в космосе, Юра продолжал:

— Кувыркаясь там, в пустоте, я все время думал не о себе и не о том, что лично меня ожидает, а о провожавшем меня в полет Сергее Павловиче Королеве, вложившем в меня, в мою подготовку и в свой космический корабль всю свою жизнь без остатка. И точно знал, что любой мой сигнал тревоги, пришедший к Королеву с орбиты, от меня, способен загнать его в могилу. И я решил про себя скорее погибнуть, чем позвать его на помощь и заплатить за свой призыв о помощи и спасении самым дорогим для меня на свете — его жизнью. Сцепив зубы и зажмурившись, я стал ждать, закрыв глаза, развязки: «Будь что будет!»

Задумавшись снова на минуту, Юрий Алексеевич продолжал:

— Сейчас, когда все уже давно позади, тем более ясно, что я принял тогда единственно правильное решение! Оно оказалось не только верным, но и спасительным: через 10 минут неизвестности вращение корабля прекратилось так же неожиданно, как и началось. Корабль стабилизировался в пространстве, и его дальнейший спуск прошел нормально (32).

После построения ориентации корабля для схода с орбиты произошло включение тормозной двигательной установки. А вот выключилась она, примерно, на 1 секунду раньше, чем было предусмотрено циклограммой спуска. Магистрали наддува горючего остались открытыми, и в них, как и в рулевые сопла, стал поступать под давлением 60 атмосфер азот, что и привело в конечном итоге к закрутке корабля с угловой скоростью 30 градусов в секунду. Тогда на спускаемом аппарате не было установлено системы, успокаивающей его возмущение после воздействия тормозного импульса. Гагарин знал об этом, но вращения аппарата вокруг продольной оси с угловой скоростью более 30 градусов в секунду по системе «голова — ноги» были очень неприятны. Не прошла от автоматики команда на разделение отсеков корабля — спускаемого аппарата от приборноагрегатного отсека. И этот процесс ожидания разделения длился долгих 10 минут. И состоял он из одной и той же повторяющейся картины: быстро менялись в оптическом визире «Взор» воздушная среда, земная твердь и водные морские просторы (4).

«Мой самый худший момент?» Его правая рука выстреливает вверх. «Первая минута, — рука падает вниз, — и вход в плотные слои атмосферы. — Он постукивает по столу пальцем. — Но „худший“ — слово относительное. Ни одного „плохого“ момента не было. Все работало, все было организовано должным образом, ничего не ломалось. По существу, это была прогулка» (88).

Я ждал разделения. Разделения нет. Я знал, что по расчету это должно было произойти через 10–12 секунд после выключения ТДУ. При выключении ТДУ все окошки на ПКРС погасли. По моим ощущениям больше прошло времени, но разделения нет. На приборе «Спуск I» не гаснет, «Приготовиться к катапультированию» — не загорается. Разделение не происходит. Затем вновь начинают загораться окошки на ПКРС: сначала окошко третьей команды, затем — второй и затем — первой команды. Подвижный индекс стоит на нуле. Разделения никакого нет. «Кардибалет» продолжается. Я решил, что тут не все в порядке. Засек по часам время. Прошло минуты две, а разделения нет. Доложил по KB-каналу, что ТДУ сработала нормально. Прикинул, что все-таки сяду нормально, так как тысяч 6 есть до Советского Союза, да Советский Союз тысяч 8 километров, значит, до Дальнего Востока где-нибудь сяду. «Шум» не стал поднимать. По телефону доложил, что разделение не произошло. Я рассудил, что обстановка не аварийная. Ключом я передал «ВН» — все нормально. Через «взор» заметил северный берег Африки, Средиземное море. Все было четко видно. Корабль продолжал вращаться. Разделение произошло в 10 часов 35 минут, а не в 10 часов 25 минут, как я ожидал, то есть приблизительно через 10 минут после конца работы тормозной установки (24).

Кроме того, не разъединились кабели между приборным отсеком и спускаемым аппаратом, связка начала вращаться с большой скоростью, и этот «кардибалет» продолжался до тех пор, пока кабели не перегорели в плотных слоях атмосферы. Можно себе представить, каково ему было сидеть в беспорядочно вращающемся корабле, когда нельзя было знать наверняка, что это скоро кончится и дальше все будет благополучно (16).

Советский космический корабль «Восток» был так же надежен, как знаменитый автомат Калашникова, и безукоризненно (по конечному результату) работал в любых условиях (4).