Тринадцатый пророк - Елена Гайворонская

– Там всё было иначе. Я был не один. Мы были вместе. Мы были командой. Стояли друг за друга. А теперь у меня никого нет. Люди сочтут меня сумасшедшим!

– Только если ты сам уверишь их в этом, – слегка отстранившись, жёстко выговорил Равви. – Ты сам виноват. Ты отгораживаешься от людей вместо того, чтобы идти к ним навстречу. Почему ты носишь свой дар не как великую милость, а как проклятие? Мне горько видеть это.

– Я не могу! – воскликнул я. – Не могу, понимаешь! Не хочу больше! Я устал. Хочу просто жить! Как все! Столько, сколько осталось…

Его глаза потемнели, губы презрительно искривились. Он покачал головой.

– Ты так и живёшь, если это можно назвать жизнью. Нет ничего хуже рабства духа. Где умный, смелый, жизнерадостный человек, которого я знал? Я вижу лишь бледную тень. Зачем ты искал меня?

– Чтобы понять… – пробормотал я, чувствуя, как жар заливает скулы.

– Понять что? Почему ты несчастен? Зачем ты думаешь одно, говоришь другое, а делаешь третье? Почему ты живёшь с одной женщиной, а думаешь о другой? Для чего ты вообще живёшь? Разве я должен отвечать на эти вопросы? Загляни в себя. Ты был одним из лучших учеников. Ты был хорошим другом. Жаль, что и ты предал меня. Прощай.

– Равви! Постой! Не уходи так…

Я вскочил, бросился за ним, но его нигде не было. Лишь ветер шелестел в жухлой траве. Да мимо равнодушно прошаркал шинами по асфальту чёрный Мерседес.

– Равви… – Прошептал я.

Внезапно мне стало невыразимо горько и страшно, будто я только что потерял единственного близкого человека. Я сел на обветшалую ступеньку, чувствуя, как горячая влага прихлынула к векам, режет их изнутри, вырываясь на свободу…

– Эй, вы чё тут делаете?

Я поднял голову и увидел стайку подростков с пивом и чипсами. Вопрос прозвучал от долговязого сутуловатого паренька в куртке с изображением киношного монстра, красной бейсболке с лихо заломленным назад козырьком.

– А вы что? – спросил я, не найдя более умного ответа.

– Мы тут тусуемся, – охотно пояснил подросток, перемалывая жвачку.

– Что ж, – сказал я, – вы выбрали не худшее место. Только не мешало бы немного прибраться. Всё-таки теперь это ваш храм.

– А вы кто, священник? Ругаться не будете?

Хорошенькая девочка в коротенькой юбочке, высоких сапогах на невиданной платформе и кофте с мерцающем черепом на груди, тряхнув огненно-красными волосами, хихикнула. Я тоже кисло улыбнулся. Зачем ругаться? В конце концов, если верить Равви, именно детям принадлежит Царство Небесное.

В коридоре горел свет, но в комнате было темно и тихо. Магда легла, не дождавшись меня. Стараясь не шуметь, разогрел ужин, вспомнил, что в холодильнике оставалась початая «Гжелка». Накатил стопку, залпом осушил, но вместо желанного расслабленного отупения ощутил прилив бессильной злости к себе и всему дурацкому обречённому миру.

– Чёрт!

Хряснул кулаком, попал по солонке, та опрокинулась, запорошила крышку стола и пол горькой белой позёмкой.

Неожиданно дверь приоткрылась, и на пороге появилась Магда в прозрачном пеньюаре. Села напротив и тихо, но твёрдо произнесла:

– Давай, наконец, поговорим.

– О чём? – апатично спросил я.

– О том, что с тобой происходит.

– А что со мной происходит? – Я тупо таращился в пустую стопку.

– А ты как думаешь? Или от хорошей жизни ты тайком пьёшь на кухне?

– Я не пью. Это впервые.

– Мне должно стать легче? – Она отчаянно кусала губы, боясь заплакать, но вместо жалости вызвала во мне новый прилив раздражения.

– Оставь меня в покое. У меня болит голова.

– Тогда иди к врачу! – Её голос сорвался на крик и угас в полузадушенном всхлипе. – Дело не в головной боли, и ты прекрасно это знаешь! Ты стал другим. Будто постарел лет на двадцать. Почти не улыбаешься, не шутишь. Иногда говоришь так, что я тебя не понимаю… У тебя даже взгляд стал другой… Напряжённый. Ищущий… Словно ты постоянно о чём-то думаешь.

Мы почти не разговариваем, даже не занимаемся любовью…

– Детка, я сильно устаю. – Сказал я как можно мягче. – Тяжело втягиваться в работу после отпуска, да ещё такого…

– Я всё понимаю. И я изо всех сил хочу тебе помочь, но ты меня не подпускаешь… Я вижу, что тебя что-то гнетёт, но ты словно отгородился от меня невидимой стеной, через которую ни достучаться, ни докричаться… Мы ведём себя не как влюблённая пара. Скорее, как плохие актёры, изо всех сил пытающиеся сыграть эту роль… Ты больше не хочешь, чтобы мы жили вместе? Признайся честно. Лучше сразу, чем потом. Не надо лжи, пожалуйста.

– Глупости! – Я упрямо замотал головой. – Я люблю тебя, и ты это знаешь.

– Нет, не знаю. – Магда прикусила дрогнувшую губу. – Возможно, ты любил меня раньше. До того, как я рассказала тебе… Всё дело в этом, правильно? Тебе просто стало противно…

Слезы выкатилась из её глаз, пробежали по бледным щекам. Магда быстро вытёрла их ладонями.

– Нет. – Глухо выговорил я, глядя в тарелку с размазанной гречкой, – дело не в тебе. Во мне. В том проклятом взрыве. Точнее в том, что было после. Со мной кое-что произошло, пока я лежал там… Мне снились странные сны… В них я прожил иную жизнь, совсем не похожую на эту… И когда я пришёл в себя, то обнаружил нечто феноменальное, чего не могу объяснить. Это меня пугает.

– Что же? – тоскливо спросила Магда.

Она сидела за столом, подперев ладонью щёку, и в её глазах читались тоскливое недоверие и упрёк. Она была уверена в моём трусливом малодушии, заставлявшем меня вместо достойного объяснения выдумывать фантастические истории. Этот взгляд подействовал на меня сильнее брани, сцен и истерик. Я принялся рассказывать о неожиданных способностях в постижении иностранных языков, угаданном счёте, о зубной боли секретарши Марины, Васиных лёгких, ссадине маленького мальчика, исправленной машине, починенном кране… О десятке других штришков, которые вместе вырисовывались в какую-то очень странную, загадочную, импрессионистскую и не вполне объяснимую с точки зрения логики и здравого смысла картину.

Магда слушала, не перебивая, но меня не покидало ощущение того, что она не верит мне, что все мои путаные объяснения кажутся ей не слишком удачной выдумкой.

А сам бы я поверил?

Я осёкся, споткнувшись об эту неожиданную мысль.

– Сейчас я тебе докажу…

Я схватил её за руку, подтащил к телевизору, защёлкал пультом. Долго рыскал по каналам в поисках непереведённых новостей. Наконец, обнаружил не то ЭнБиСи, не то СиЭнЭн, без разницы. Бойкая неродная речь. Большеротая брюнетка тараторила о пожаре в здании супермаркета на одной из центральных улиц Рима. Я добросовестно синхронно воспроизводил её слова.

– Перестань! – истерично вскрикнула Магда. – К чему этот цирк? Ты знаешь, что я ни хрена не понимаю!