Цена свободы. Дверь через дверь - Андрей Александрович Прокофьев

об этой женщине необходимо в прошедшем времени, у Егора не возникало никаких сомнений, и лишь на первый взгляд, это могло показаться несущественным, на самом же деле данное обстоятельство значительно затрудняло программу, теперь придется иметь дело с потомками Людмилы Алексеевны, её сыном Борисом, возможно, что с его детьми, о которых Егору ничего не было известно. Впрочем, лучше вернуться к Борису, ведь когда-то они были дружны, входили в общую детскую компанию. Пройдут годы, разойдутся дорожки. Возраст имеет свои резоны. Интересно, что там еще может быть. От матери он тогда узнал о том, что у Бориса родился сын, которого назвали Сергей, или Стас, неважно, но было это в тот самый последний год. И ведь не до этого тогда было, но запомнилось. Скорее, что укоризной и мещанским противопоставлением звучали тогда слова матери. Ей хотелось, чтобы у неё, с помощью единственного сына, обязательно случилось подобное. Простое и понятное, как окружность рублевой монеты, как солнце, которое никогда не обманет, и если даже задержится на какое-то время, то обязательно появится, переборов холодную ночь. А он, тогда было раздражение, причем, его редкая форма, не обдуманная и взвешенная, а мимолетная, как бы между делом. То, на что не хотелось тратить ни одной лишней минуты. Только теперь пришлось вернуться.

“Странная жизнь, самая странная из всех, что я когда-то видел” – подумал Егор.

“Здесь, точно здесь, вот этот деревянный гараж. Вроде он стал значительно ниже. Нет, это я вырос, пролетело время. Старик, вредный и постоянно бурчавший плохо различимые ругательства, да, он всегда сидел возле этого строения, что-то перебирал, что-то мастерил из дерева. Мы чаще бывали возле наших домов, но Борис и Виталий жили здесь. Первый этаж и налево. Крайние окна. Сколько минуло лет. Но если бы рукопись была уничтожена, то и моё появление здесь было невозможным. Так мало места, так мало вариантов, и это должно помочь” – размышления ставили непреодолимую стену.

Не было никакой потусторонней помощи извне, на которую Егор рассчитывал именно сейчас.

“Ничего особенного им тогда ни принадлежало. Стандартный набор: квартира, бывший дровяник, рядом с ним сарай, на котором обычный, навесной замок. Продали квартиру. Давно переехали, еще один из вариантов” – Егор мялся с ноги на ногу, то поднимал глаза в направлении окошек квартиры, где много лет назад обрела приют часть рукописи, то смотрел себе под ноги, всё же надеясь на хоть какое-то вмешательство сверхъестественных сил.

– Людмилу Алексеевну, как мне найти, не помню фамилию, но она должна проживать здесь, в одном из двух этих домов – спросил Егор, когда возле него появилась старушка, лет за восемьдесят возрастом, согнутая к земле и чудовищно старая, которая точно должна всё и обо всех знать.

– Богданова Людмила? – произнесла старушка, пытаясь вспомнить, её лицо напряглось, и Егору показалось, что бабушка сейчас лишь помотает головой, но память еще не покинула женщину окончательно.

– Лет пятнадцать, как её похоронили. Ты, наверное, издалека, если не знаешь. Вспомнить, ей богу, сразу даже не смогла – проговорила старушка, с интересом разглядывая Егора.

– Да, я очень давно здесь не был – честно ответил Егор.

– Вот так бывает – произнесла старушка и сделала шаг в сторону.

– Подождите, а кто из её родных? – спросил Егор.

Старушка вновь задумалась, и Егор уже готов был услышать: уехали они отсюда, давно уехали. Но старушка ответила иначе.

– Сын её Борис, внучка Алена. Внук Сергей, он далеко где-то живет, а жена Бориса, она умерла. Хорошая женщина была, такая общительная, добрая – произнесла старушка.

– Они здесь живут? – настаивал на своём Егор.

– Да, в этой вот квартире. Только сейчас вряд ли кто есть дома, оно понятно, на работе все – ответила старушка.

– Спасибо, большое спасибо, прям груз с плеч свалился – поблагодарил бабушку Егор.

– А ты-то им кто? – всё же не удержалась старушка.

– Родственник, дальний, двоюродный – несколько замешкался Егор.

– Ну, бывай – проговорила бабушка и двинулась к соседнему дому.

Егор дождался пока бабуля окончательно скроется из виду, после направился в нужный дом.

“Ничего не изменилось, почти всё то же самое. Здесь никогда и ничего не измениться” – думал Егор, стоя напротив дверей в квартиру, которые, кстати, существенно изменились, поменяв деревянное полотно на металлическое.

Конечно, словам старушки можно было верить, но Егор для пущей убедительности несколько раз, и довольно долго, не отпускал руку с кнопки электрического звонка, тот пищал противным звуком, без всякого результата.

“Нет никого” – просто резюмировал самому себе Егор, и спустя десять секунд оказался на улице, прямо под окнами квартиры.

“Два выходят сюда, два должны выходить с левого угла” – обстоятельно сопоставлял воспоминания Егор.

Сделав несколько шагов, он оказался за углом дома. Одно окно, самое дальнее было не до конца закрыто, и Егор, одним мгновением, почувствовал прилив заслуженного торжества.

– Нет, не всё так просто – произнес он очень тихо, напоминая себе, что помимо него самого есть еще что-то, которое уже не один раз вмешивалось в текущие события.

Пришлось внимательно осмотреться, и лишь после этого, подтащить, как будто специально для этого оставленную, небольшую лестницу, состоящую ровно из трех ступенек. Дальше, Егор, удивившись самому себе, с легкость молодого человека, открыл окно и перевалился внутрь чужой комнаты, которая принадлежала женщине.

“Апартаменты Алены” – подумал Егор, после чего остановился, замер, не делая ни единого движения.

Осмотрительность, в первую очередь, осмотрительность. Истекли две минуты, а дальше, слыша стук собственного сердца, Егор приступил к поискам.

–Так мы коллеги, если уж так можно сказать – сам себе говорил Егор, аккуратно разбирая многочисленные листочки, исписанные крупным женским почерком. Естественно, что содержимое не заинтересовало Егора, а вот свою долю раздражения это поимело, затрудняя поиски, хотя Егор прекрасно помнил, как должна выглядеть часть его собственной рукописи. Текст отпечатан на машинке. Листы должны давно пожелтеть от времени, и спутать их с теми, что сейчас имелись в комнате Алены, было невозможно.

Было осмотрено всё, что можно. Большая комната, в которой отсутствовало наличие литературного духа, была проверена быстрее. То же самое касалось коридора, санузла, кухни. Настало время жестокого разочарования, сразу после того, как была проверена большая стопка архивных, семейных бумаг, включающих фотографии, документы и прочее. Ничего совершенно ничего.

Липкая испарина выступила на лбу. Не справившись с приступом злобы, начало трясти тело. Чтобы хоть немного успокоиться, Егор уселся в мягкое глубокое кресло. Подмывало остаться здесь, хотелось дождаться возвращения хозяев, чтобы поговорить с ними иначе. Так же, как с Кондрашовым, так же, как