Два крепких орешка для Золушки - Валентина Андреева

— Пройдем. Только на всякий случай прислони калитку к тому месту, откуда она родом.

— Прислоню. Никак из рук не выпущу, такое впечатление, что срослась с ней. Это нервное, сейчас пройдет. Я такие пируэты даже в молодости не делала.

— Да? А так изящно получилось. Давай-ка сюда эту заслонку.

— Спасибо, я сама. Ир, а вдруг в доме…

— Нет там никаких трупов. Чернов увез Ольгу в другое безопасное место. На всякий случай. Она главный свидетель убийства, а мы с тобой — простые жертвы шантажа. «Частные лица», одним словом.

— Замечательно.

Решительно отбросив от себя калитку, Наташка сплюнула, вытерла руки о джинсы, чего ранее никогда себе не позволяла, и ломанулась через кусты смородины к летнему домику. Я сокрушенно покачала головой и отправилась туда по тропинке. Надо же, как обстоятельства меняют людей!

Домик был закрыт и производил впечатление необитаемого. На крылечке лежал чистый половичок, в котором Наташка с ходу опознала кусок бывшего покрывала с забытым названием, кажется, тканевое. Забравшись на лавочку, подруга, прилипнув к окну и загородившись ладонями от света, комментировала себе под нос обстановку внутри комнаты: «Чистота и порядок, аж противно. Стол, диван… Интересно, Ольга со своим охранником на одном диване спали, что ли? Детская двухэтажная кровать…»

— Вы что тут лазаете!!! — прогремел над ухом густой бас. Наташка немедленно отозвалась на него пронзительным визгом. Я крупно вздрогнула, но, к своему собственному изумлению, не закаменела. Наверное, сыграл роль фактор неуемного любопытства. Было совершенно непонятно, как такой глас могла исторгнуть из себя маленькая, худенькая особь мужеска пола. Вторичным половым признаком служила многодневная щетина мужичка. А самое главное, он беззвучно смеялся.

— Ч-черт порхатый… — обозвала его Наташка, спускаясь с лавочки. — Много шума из ничего. Че орешь-то? Не видишь, люди в гости приехали. Сюрпризом.

— Сюрприз — сломанная калитка, что ли?

— А ты кто такой? Ир, ты не знаешь, кто он такой? Не знаешь. И я не знаю.

— Да никто! — прорвавшееся возмущение усилило громкоголосость мужичка. — Сосед я по правую руку. Иду мимо, смотрю, калитка оторвана…

— Она и была оторвана.

— Нет, не была. Знакомые хозяев вместе со своей живностью час назад уехали, просили меня замок купить и на калитку навесить. Старый сломался. Денег оставили. Во…

Мужичок вытащил из пакета упаковку с новым замком и потряс ею, демонстрируя нам.

— Пока бегал в магазин, вы мне объем работы удесятерили.

Ни слова не говоря, я достала из сумки сто рублей и вопросительно покосилась на Наташку.

— Много! — рассудительно заметила подруга. — Ну так и быть, бери, уважаемый, за вредность. Да, ты, случаем, в церковном хоре не поешь?

— Пою. Святое дело. Но деньги возьму.

Расстались мы очень мирно и быстро. К машине я летела, опередив Наташку. Хотелось связаться с Черновым в спокойной обстановке.

— Давай-ка подробности про звонок, — тронувшись с места, потребовала подруга. — Кажется, я легкомысленно к нему отнеслась, списав на хулиганство Чернова. Что-то его содержание начало меня серьезно беспокоить. Насчет съемки скрытой камерой, ясно. Я другое не поняла — ты, что, ведешь подрывную работу против укрепления рубля? Далась тебе эта Америка с ее кризисными заботами о долларе! Тебе своих забот мало? И при чем тут вокзальная ячейка со взрывными гарантиями?

Я отняла от уха бесполезный в данный момент телефон — после третьего сигнала Чернов отключился.

— Вот так и рождаются слухи, Наталья. Звонил не Чернов, а какая-то баба, требовала десять тысяч евро.

— Почему не долларов?

— Вот и меня это заинтересовало.

— Ты правильно торговалась. Пока доллар отстает, нам это выгоднее. И что эта баба предлагает за такие деньги — десять суперсовременных моющих пылесосов? А тебе, значит, нужны гарантии, что все они влезут в багажную ячейку?

— Десять тысяч евро мы должны заплатить за то, чтобы иметь эксклюзивное право на обладание диском, запечатлевшем процесс убийства сторожа и кражу у него сумки. Убийца — Ольга, мы — соучастники.

— Так ты это серьезно?

Наташка резко затормозила, и я рывком подалась вперед, вспомнив, что забыла пристегнуться.

— Ну-ка внятно подтверди, что нас шантажируют.

Не отрывая от подруги честных глаз, я сокрушенно кивнула головой, лихорадочно соображая, какое время Наташка затратит на истерику. Но подруга мои ожидания не оправдала. Истерики не случилось. Она спокойно заявила, что никакой съемки не было. И когда я попыталась возразить, резко меня оборвала:

— Не было никакой съемки!!!

— Копия отснятого материала ждет нас на вокзале, потом надо заехать в Ольгину квартиру.

— Не дождется! — мрачно заявила Наташка и откинула голову на подголовник.

— Все не так страшно. — Я постаралась придать своему голосу максимум беспечности.

— Конечно. Худо-бедно отбудем срок… ни за что и выйдем на волю. Как раз к пенсии. Не знаешь, женщины тоже работают на лесоповале?

— По-моему, там сейчас даже и мужской контингент осужденных не работает. Все, что можно, давно вырубили.

— Хорошо. Мне не нравится, когда лес губят. С другой стороны — опыт опять же. Вернемся после отсидки на дачу, а на участке все лесом поросло… Садись, поехали на вокзал, потом к Ольге. Ключи в моей сумке.

— Так я давно сижу. Наталья, не бери в голову. Ну хочешь, я тебе расскажу, как делалось это кино?

— Ты что, была правой рукой режиссера? А мне, значит, выпала разорительная роль продюсера. При этом главная героиня безумной экранизации ее собственных хождений по мукам живет себе припеваючи с личной охраной в подполье и в ус не дует. Дай сюда свой мобильник! Сейчас я достану Чернова из-под земли и опять урою!

Наташка протянула руку за телефоном, я и не думала сопротивляться. Более того, злорадно наблюдала, как она пытается вызвать на разговор безответного детектива. Но к моему великому удивлению, Чернов после третьей попытки все-таки отозвался. Форс-мажор! Иными словами, непреодолимая сила Наташкиного гнева сломила стойкое сопротивление Андрюши.

— Я тебе не Ирина Александровна! Я тебе Наталья Николаевна! — заорала подруга в трубку, не дав детективу возможности отыграться на мне по полной программе. А дальше она понесла такое, что я и сама струхнула. В таком свете мне ситуация не виделась. Если коротко, то мы с Наташкой в полшаге от долговой ямы и в пяти сантиметрах от зоны бывшего лесоповала. И деваться нам с ней, кроме как в дальнее зарубежье, некуда. Но и там без личного самолета не сладко, ибо везде хорошо, где нас с ней нет. К тому же у меня фобия к перелетам.

Возникла серьезная угроза, что Чернов отключится, ибо Наташка успешно выполнила первую часть своего обещания — уже достала детектива буквально из-под земли. Оставалось его «урыть». Едва ли он это позволит. Отключит мобильник, и прощай оружие — Наташкино убийственное слово.