Когда говорит оружие - Луис Ламур

Он стоял и все еще оглядывался по сторонам, когда неожиданно она заговорила с ним через окно.

— Что ты там ищешь?

— Мне надо с тобой поговорить. Это очень важно! — сказал он, подходя к окну.

Волосы у нее были растрепаны и на плечи что-то накинуто, но и так она выглядела не менее привлекательно, чем всегда.

— Хорошо. Я сейчас открою дверь.

Войдя внутрь, он осмотрелся. Это оказалась уютная гостиная, не перегруженная ненужными мелочами, как бывает обычно в подобных комнатах. Обставлена она была скорее в испанском стиле, но с индейскими одеялами и несколькими картинами по стенам. Совершенно в стиле Лори и похоже на нее: простота и очарование.

— Где твой серый плащ? — резко спросил он. — И серая шляпа?

Она несколько секунд молчала, глядя на него:

— Ну… я оставила их в ресторане. Это важно?

— Да… Прошлой ночью ты покидала этот дом? Или сегодня рано утром?

Она покачала головой.

— У меня была сильная головная боль. Я пришла домой с работы пораньше и легла в постель. Когда ты пришел, я только что встала.

Он снова посмотрел вокруг. Все сияло чистотой, и во всем был порядок. Может, прошлой ночью ее вещи надевал кто-то другой? Она заметила на его груди звезду шерифа и нахмурилась.

— Где ты это взял? Где Том Страуд?

Он коротко рассказал ей обо всем и крайне удивился, когда она смертельно побледнела.

— Он… он будет жить? Я хочу сказать…

— Думаю, что будет.

— Я должна пойти к нему.

— Нет.

Резкость его ответа поразила ее. Она быстро на него посмотрела, но прежде, чем успела что-то вымолвить, он произнес почти грубо:

— Пока все это не выяснится, его не увидит никто, кроме меня и моих двух помощников. О нем позаботятся.

— Но…

— Нет, — твердо ответил он. — Слишком многие желают ему смерти.

Выйдя из дома, он направился вдоль улицы. Хромой… Пайк упоминал, что его фамилия была Тернер, он даже сказал, где его можно разыскать.

Он нашел этот дом и, не постучав, распахнул настежь дверь и вошел.

За столом сидели двое и чистили ружья. Они взглянули на Килкенни, увидели звезду шерифа, и сидящий ближе схватился за револьвер. Килкенни выстрелил в него и попал в горло, его кольт мгновенно повернулся в сторону второго, который тотчас встал из-за стола с поднятыми руками и побелевшим лицом.

— Ну ты и скор, Лэнс, — произнес мужчина.

— Приходится. — Лэнс посмотрел на него и сказал: — Моя фамилия Килкенни.

Мужчина подскочил, словно его ударили ножом.

— Килкенни!

— Кто вас нанял? Скажи мне, и можешь отсюда убираться.

— Никто. — Он хотел продолжить фразу, но дуло револьвера Килкенни поднялось, и парень сразу смолк.

— У тебя есть всего минута, потом ты получишь пулю в ухо. Не думаю, что я промахнусь.

Мужчина с трудом проглотил комок в горле.

— Хорошо. Это был Тернер.

Килкенни понаблюдал за тем, как парень сел в седло, потом вернулся в дом и сел. Тело убитого перенесли в сарай. Килкенни осмотрелся и увидел на стене фотографию. Выцветшее фото главной улицы Доджа. Он встал, чтобы рассмотреть снимок получше, и тут его словно что-то толкнуло. Он сделал пол-оборота и замер. В дверях с револьвером в руке стоял хромой.

— Как поживаешь, Лэнс? — Во взгляде его горела злобная насмешка. — Как тебе нравится картинка?

Килкенни медленно поднял руку и сбросил пепел с сигареты, потом так же медленно взял ее в рот.

— Я несколько раз выходил на след, — ровным голосом произнес он. — Это был неплохой городок, верно?

Очевидно, те двое, которых он неожиданно застал в доме, и напали на Страуда. Тернер был третьим. Трое могли совершить это дело, но, скорее всего, был и четвертый.

— Где парни? — Тернер двинулся от двери, не спуская глаз с Килкенни.

— Один лежит в сарае. Он мертв, — ответил Килкенни, не повышая голоса. — У второго была возможность улизнуть, и он ею воспользовался.

Тернер молча смотрел на Килкенни изучающим взглядом. Он был явно ошарашен. Килкенни отлично владел собой. Этот человек, который называет себя Лэнсом, во многих отношениях загадка. Он…

— Когда ты бывал в Додже, ты посещал «Канзас-Хаус»? — спросил Килкенни.

У Тернера сразу напряглось лицо и глаза сделались пустыми.

— Помню это место.

— Я тоже.

Килкенни глубоко затянулся:

— Лучше опусти револьвер, Тернер. Здесь с тобой кончено. Страуд жив, и я теперь заместитель маршала. Люди там, — он кивнул головой в сторону города, — знают об этом. Только попробуй что-то предпринять, и они придут и выкурят тебя отсюда. Должен тебе заметить, что они рассматривали такую возможность.

Тернер заколебался. Он бросил быстрый взгляд на дверь. Килкенни не попытался выхватить у него револьвер. Он просто ждал.

— Говорю тебе, Тернер, с тобой все кончено!

Слова Килкенни, повторенные дважды, застряли в голове у Тернера. В глубине души он боялся этих людей. Он знал, что многие из них ненавидят игорные дома и салуны и живут ожиданием того дня, когда их город снова станет чистым.

— Твоим парням следовало бы знать, чем ты занимаешься, — продолжал Килкенни. — Ты просто не понимаешь, что ты жив, пока жив Страуд. Как только его не станет, они явятся и сами наведут порядок. Они держатся подальше, пока он сохраняет здесь мир. Но ты оказался жадным. Не понял, что прошли те времена. Ты не можешь повернуть часы назад.

— Хорошо, — неожиданно произнес Тернер. — Дай мне шанс, и я уеду.

— Нет, — отрезал Килкенни, и в ту же секунду дуло его кольта оказалось прижатым к уху Тернера прежде, чем хромой успел поднять свой револьвер. Левой рукой Лэнс вырвал револьвер у Тернера и толкнул его в одно из кресел.

— Эта фотография кое-что напомнила мне. Я тебя знаю еще с Канзаса… с давних пор. Ты жил под другим именем. Барни Хаусмен. Ты и твоя семья освободили многих хороших людей от их денег. Некоторых просто убили. Вставай.

Килкенни слегка отошел в сторону и свободной рукой сделал жест в сторону Тернера.

— Лэнс. — Хромой шевельнулся в кресле. — Дай мне возможность уехать. Я сделаю так, что ты об этом не пожалеешь.

— Ошибаешься. Страуд принял от меня присягу, когда я надел его звезду. Если бы он не сделал этого, то ты был бы сейчас мертв.

Барни Хаусмен тупо уставился на него. Лэнс продолжал:

— Мы никогда раньше не встречались, но я о тебе слышал. Я Килкенни.