Танцы с волками - Сергей Соболев

— Ну?! Кто тут еще будет со мной по фене ботать?! — Он мрачно посмотрел на следующую намеченную им жертву. — У тебя есть что мне сказать? Да-да, у тебя! Не крути башкой, я с тобой разговариваю!!

Сагалаев и его дружок Червонец пока помалкивали, но на остальных эта сцена произвела крайне тягостное и в то же время отрезвляющее впечатление.

— Гражданин начальник... — сиплым голосом сказал тот, на кого был сейчас направлен ствол. — Зачем же так... резко? Отвезите нас в ментовку и...

Раскаленный кусочек свинца, вошедший ему в переносицу, оборвал его на полуслове, и тут же раздался чей-то всхлип.

— Следующий, — сказал Заварзин. — Да, ты! Говори...

— Ч-ч-че... Ч-червонец пришил вашего! Шильцем, со спины! Телок приказано было не мочить...

С правого фланга, где дожидались своей очереди Червонец и Сагалаев, донеслось злобное шипение:

— Заткни пасть, козел! Что ты несешь?!

Это сказал Червоненко. Леший за это наступил кованым ботинком на его стриженный «ежиком» череп и нажал почти всем своим весом, будто это была не человеческая голова, а футбольный мяч.

— Сам заткнись! — сказал он. — Говорить будешь, когда тебе дадут слово...

Заварзин тем временем подозвал к себе Дорохова, который находился здесь же, в пропитанной парами алкоголя и резким запахом пота гостиной, молча наблюдая за происходящим.

— Александр, иди смени Технаря на посту. Пришлешь его ко мне, а сам останешься караулить на улице...

...Дорохов занял наблюдательный пост у хозпостройки, поблизости от которой были припаркованы в один ряд четыре бандитские тачки. Ворота были заперты, жалюзи на первом этаже особняка Сагалаева опущены, во всей округе царила ночная тишина. С того места, которое он выбрал себе в качестве НП, был также виден верхний этаж резиденции Землянкина, чей особняк находился метрах в двухстах отсюда. Два окна были освещены мерцающим голубоватым сиянием, но затем и эти огни погасли...

Заварзин и еще трое сотрудников, находившиеся при нем, пошабашили за несколько минут до полуночи. Судя по тому, что в компании, покинувшей особняк Сагалаева, не было ни одного из допрошенных ими людей, никто из охранников фирмы «Локус», этих подручных Землянкина и Караева, не смог правильно ответить на поставленные им вопросы.

— Александр, к похищению твоей сестры бригада Сагалаева никакого отношения не имела, — проинформировал его Заварзин. — Соответственно, о судьбе Елены им тоже ничего не известно. Но ты особо не переживай, это только начало...

— Что еще удалось выяснить?

— Наших девушек, кажется, разделили меж двумя группами... За Бельской приезжали двое из службы безопасности клуба «Замоскворечье», и ее, надо полагать, передали Караеву либо кому-то из его окружения. Грету увезли тоже двое: один из них — правая рука твоего рыжего Вадима, он, кстати, координировал эту акцию, другой, как мы понимаем, является ближней связью самого Асмодея.

— Видишь, Андрей?! Я же говорил, что они все связаны между собой, что это, в сущности, одна шайка!

— Кто бы спорил, Александр... Проблема в том, что у них сейчас находятся наши заложники.

— Вычислили того, кто убил вашего парня?

— А как ты думаешь, чем мы там занимались?! — Заварзин бросил мрачный взгляд на пограничника, потом сверился с наручными часами. — Но ты прав, они лишь исполнители, мелкие сошки... Сейчас ребята поднимут с постели Землянкина, и мы прогуляемся в другое место, в коттеджный поселок километрах в семи отсюда: мне доложили, что Караев со своим другом Вадимом Артамоновым только что приехали туда из Москвы...

— Ты только посмотри на нее, — удивленно произнес Караев. — Такая миленькая девушка, и такими нехорошими словами пользуется...

Николай Караев был рослым, плотным мужчиной лет тридцати пяти, с волевым, не лишенным мужской привлекательности лицом и властным, закаленным многолетней жестокой борьбой за место под солнцем характером. Несколько портил его облик след от ожога на левой скуле, сохранившийся еще с подростковой поры: он едва не сгорел заживо в сараюшке родителей соседского пацана, где они вдвоем пытались изготовить «коктейль Молотова»... Впрочем, знакомые, друзья, многочисленные партнеры по бизнесу давно уже не обращали внимание на эту отметину, и даже кличку Горелый, которую он носил почти два десятка лет, теперь, опасаясь его гнева, при нем уже никто не употреблял.

Артамонов на правах старого друга по-свойски расположился в мягком кожаном кресле, плеснув себе скоч и бросив в стакан пару кубиков льда. Они находились сейчас в кабинете Караева на втором этаже его огромного особняка. А компанию им с Николаем составляла журналистка, доставленная сюда ко времени их приезда, и один из телохранов Караева по прозвищу Полкан.

— Итак, госпожа Бельская, вы отказываетесь отвечать на наши вопросы? — сказал Артамонов, сделав глоток охлажденного скоча. — Вы не хотите говорить, кто финансирует ваше... гм... расследование? Кто вам дал наколку на таких уважаемых людей, как Николай Иванович, его друзья и партнеры? Кто в спецслужбах слил вам компру на господина Караева? Что за фирма прикрывает вас и ваше расследование? И почему вас интересует препарат «антигер»?

— Идите вы к черту, — устало сказала Бельская. — У меня от всех вас уже голова трещит...

Караев, сидевший на краешке стола, бросил на нее хмурый взгляд.

— Голова, говоришь, болит?! Если я отдам тебя своим «быкам», у тебя не только башка будет трещать, но и то место, каким ты сейчас соображаешь!

Огромный охранник, в котором веса было почти втрое больше, чем в Бельской, хотел врезать журналистке пощечину, но Вадим Артамонов остановил его:

— Полегче, Полкан! Она нам еще нужна...

Он встал с кресла, поставил стакан на подставку, затем подошел вплотную к журналистке, которую караевский верзила не выпускал из своих медвежьих объятий: одна его лапища лежала на плечике Бельской, поверх ее нежно-кремовой блузки, другой рукой он держал ее за гриву пшеничных волос... Артамонов посмотрел на нее внимательно, хмыкнул — непонятно, на что она надеется? — потом с кривой ухмылкой сказал:

— Вот ты, Алина, все пишешь, пишешь... На тему наркотиков до хрена нацарапала буковок... А сама хоть ты пробовала?!

— Хорошая идея, — одобрительно сказал Караев. — В мозгах у нее все прояснится! Ну-ка, Полкан, сообрази что-нибудь в этом плане.

— Думаю, стоит начать с «люси», — подсказал Артамонов. — Учти, Бельская, мы привыкли ложиться поздно, под утро, так что представление только начинается...

Вскоре охранник вернулся, доставив все необходимое для продолжения допроса. Поскольку журналистка отказывалась выполнять его распоряжения, он ткнул ее твердым пальцем подвздох, а когда она, как рыба, выброшенная на берег, стала хватать ртом воздух, он ловко, несмотря на свою внушительную комплекцию, сунул ей под язык марку...