Неполная дура - Дарья Калинина

— Прима Зайчик? — повторил Балабанов и расхохотался еще громче. — Да вы что, девчонки! Это она когда Зайчиком была! У нее уже новый псевдоним имеется!

— И что, не Зайчик?

— Не-а, продюсерам ее фамилия глупой и совсем не звучной показалась. Петька возмущался, да только кто его слушать будет? Вот имя они ей свое оставить разрешили.

— Да, и как…

— Так что теперь она у нас — Прима Вера.

Имя эхом отдалось в ушах подруг. Ну да! Они же сто раз видели афиши этой молодой певицы. Ее роскошные белые волосы струились вокруг лица волшебным водопадом. И по телевизору клипы с ее участием крутятся чуть ли не целый день. То она в обществе знойных мулатов отплясывает, совершая акробатические прыжки с одного крутого мотоцикла на другой, еще более крутой. То белокурая красавица борется за свою жизнь с какими-то демонически прекрасными монстрами подводных глубин. И наконец, исчерпав весь арсенал аргументов, вцепляется одному из них в морду страстным поцелуем.

А действие-то происходит прямо в бушующих океанских волнах, из которых она выходит вся истерзанная, но все равно гордая и прекрасная. Судьба оставленных ею чудищ остается за кадром. Наверное, все равно сдохли потом от тоски по Приме.

— Вот оно как! — едва слышно прошептала Мариша. — Прима Вера. Ну это же надо!

— А вы как думали!

В голосе Балабанова послышались хвастливые нотки. Глядите, мол, с какими людьми на короткой ноге! Можно подумать, сам нашел этот необработанный самородок, вывел на сцену, создал имидж и рекламу. Чуть ли не петь ее тоже сам научил!

— А вспомнить, — продолжал вещать Балабанов, — какая из себя была! Простая деревенская девчонка. Сирота. Не понятно где воспитывалась. А ведь талант!

Ой, не думали так подруги. Конечно, талант необходим. Куда же без него? Но ведь нужна еще потрясающая работоспособность. И конечно, опыт. Судя по тому, как пела Прима Вера, опыт у нее тоже имелся. И талант, конечно же, тоже никто отнять бы не смог. Но в придачу она умела идти к своей цели. И похоже, это было самое ценное, что вложил в головы своих приемных детей Юлиан Иванович — почивший ныне директор детского дома и просто хороший человек.

— Товарищ Балабанов, а вы поняли, что вашу певицу убить могут?

— Кто же ее убьет? — беззаботно отозвался мужчина. — У нее телохранителей целый штат. А вы как думали? В нее же деньги немалые вложены!

— Тем не менее ее брат погиб.

— И сестра пропала!

— Брат? — осоловело посмотрел на подруг Балабанов. — Сестра? Чего вы мне тут пургу гоните? Не было у Римки родственников. Я бы знал! Она сирота!

— Ага, только с тобой она не стала бы их знакомить! У нее родственники все приличные люди. Один — владелец процветающего ресторана в центре города. Другой — тоже успешный предприниматель. А еще один в политики выбился! Не тебе ровня.

Кажется, Мариша слегка перегнула палку. Да и с чего она взяла, что у Примы и Этны и два остальных брата столь же успешны оказались в жизни, как и Гера? Но Балабанов наживку проглотил. Помрачнел и задумался. Затем глаза его торжествующе блеснули, и он воскликнул:

— А мужу своему она тоже про родственников ничего не сказала, да?

— А он у нее кто? Предприниматель или политик? Может быть, ее братья с ним и знакомиться не желали.

Вот тут Мариша попала в самое больное место Балабанову. Ясно, когда тебе за тридцать, перспективы известны на два десятилетия вперед, все просчитано и рассчитано до копейки, а каждый день муштра, тупые призывники и казенный обед, который и есть-то нельзя, то поневоле начнешь думать, что в чем-то жизнь тебя ущемила.

В общем, Балабанов расстроился. А расстроившись, перестал контролировать свои слова. И наговорил подругам такого… В общем, много он им неприятного лично про них, про всех женщин, про жизнь и про любовь рассказал. Подруги сами бы никогда и не додумались, что все так скверно обстоит.

Но кроме всего прочего Балабанов выкрикнул, что в любой момент может связаться с Петрухой, который и приструнит любую бабу, в том числе и свою Римку. И в доказательство своих слов Балабанов полез в карман за своим сотовым, крича при этом, что Петруха всегда у него на связи.

Подруги перемигнулись. И Мариша взяла на себя роль охмурительницы бедного Балабановского сердца. А Инне, как наиболее поднаторевшей за последнее время в шмоне мужниных карманов, отводилась другая роль. Балабанов оказался легкой добычей. Едва Мариша привлекла к своей пышной груди, как он зарыдал и принялся звать ее за себя замуж.

Инне только и оставалось, что отвлечь внимание капитана. Для чего она смахнула на пол папку с его стола. И пока бравый капитан пыхтел и ползал за ней под стол, облегчить карман Балабанова на сто двадцать с небольшим грамм пластмассы и микросхем. Завладев мобильным телефоном Балабанова, Инна проворковала:

— А теперь мне нужно попудрить носик!

И подмигнув Марише, Инна ненадолго исчезла из комнаты. Трубка у Балабанова была довольно старой. Инна такие видела сто раз. И номер Петрухи нашелся сразу. Он так и был записан на Зайчика. Переписав его, Инна с удовольствием набрала номер. Ответили ей не сразу. А когда ответили, сразу стало понятно, что Зайчик веселится в большой компании и что он сильно при этом не трезв.

— Прима? — переспросил он у Инны. — Римка, что ли? И чего с ней?

Инна попыталась объяснить, что жене Петра Зайчика грозит опасность, но тот внять ее словам не пожелал.

— А и х. с ней! — заявил он громогласно. — Пошла она на х… Свалила на гастроли, меня тут одного бросила! Шлюха!

— И давно уехала?

— Две недели прошло! Ни разу про меня и не вспомнила! Шалава!

— А вернется…

— Меня в известность не поставила! — ядовито возвестил Зайчик и совершенно пьяным голосом добавил: — Так что х… положить на то, что с ней там может случиться.

И в трубке запикали короткие гудки. Инна поняла, что перезванивать не стоит. Во всяком случае не сейчас. С одной стороны, она была рада, что Прима Вера сейчас на гастролях и непосредственная опасность ей не грозит. Попробуй-ка угонись за поп-дивой, когда она мотается из одного города в другой. Да еще небось по ходу действия меняя маршрут. Но с другой стороны, кто, если не Прима Вера, подскажет подругам, где сейчас прячется ее сестренка Этна?

И опять же, если она, этот самый х… на родного мужа положила, то что ей помешает поступить точно так же с сестрой? Тем более не родной, а приемной. Но Инна тут же осадила себя. Нет, не может быть, чтобы Приму совсем уж оглушил ее успех. И такую малость, как телефон братьев и их адреса, она дать ради спасения дорогой младшей сестрички уж точно сможет.

— Ладно, голубчик, — прошептала Инна, тщательно пряча сложенную бумажку с телефоном Петра Зайчика в лифчик. — Проспись, а завтра мы с тобой еще поговорим.