Небо цвета стали - Роберт М. Вегнер

Где-то брякнул арбалет, затем второй, и еще двое всадников вылетели из седел. Кеннет оглянулся. Фенло Нур собрал несколько человек, и те как раз натягивали оружие. Но уже можно было не торопиться: трое оставшихся кочевников соскочили на землю, шмыгнули под повозками и исчезли в темноте.

На миг все замерли, зажав в ладонях липкое от крови оружие.

Стоящий рядом с Кеннетом Прутик упер щит в землю, склонился, вытер лицо рукавом, размазывая пот и кровь, а лицо у него было такое, словно он хотел расплакаться. Кеннету потребовалась минута, чтобы вспомнить, как Прутика звали по-настоящему.

– Хорошая работа, Аэрс, – сказал лейтенант громко.

Для молодого солдата это был первый серьезный бой. Первый, в котором он видел смерть друзей и товарищей по оружию. Потому что на ногах осталось человек пятнадцать стражников. Еще несколько медленно поднимались, и видно было, что они более или менее сильно ранены. Как минимум десятеро лежали без движения.

Кеннет оглянулся, услыхав топот. Приближались остальные конники.

Были они где-то шагах в ста от них, галопировали узкой линией, чтобы затруднить жизнь арбалетчикам, но разгоняли коней, готовые ворваться в круг врагов и завершить дело.

– Под повозки!

В миг, когда Кеннет отдал приказ, кочевники получили залп в бок. Отряд свернулся, будто змея, пришпиленная стрелою, попытался встать против опасности, но было уже поздно. Потому что в его ряды ворвалась колонна колесниц.

Горная Стража впервые стала свидетелем такого боя. Колесницы против конницы. Может, днем, под солнцем, когда обе группы были прекрасно видны издали, преимущество осталось бы на стороне се-кохландийцев. Но теперь колесницы оказались убийственно эффективными.

Каждую влекла пара лошадей, покрытых кожаной броней, на каждой был экипаж из двух человек – возницы и лучника, – спрятанных за высокими бортами, и каждый являлся настоящей боевой машиной. Стрелки шили по конным, а возницы, правя одной рукою, второй метали короткие дротики. Приготовившиеся к атаке на пеших, кочевники, без луков в руках, были пойманы врасплох.

Клин колесниц разъял их колонну, с внушающей уважение точностью разрезал на две части и развернулся. В этом столкновении выигрывала масса и сила, двойная запряжка могла перевернуть и стоптать вражеского всадника, стрелы и дротики собирали среди всадников обильный урожай, и в несколько минут сбитый отряд конницы распался на мелкие группки, что сражались за жизнь.

Внезапно с другого конца битвы донесся рык:

– Шестая! Шестая! Шестая!

И между конными и колесницами появились пешие фигуры, подскакивающие и бьющие коней по ногам, стягивающие вниз всадников, бьющие из арбалетов. Это был последний импульс, кочевники начали разворачивать лошадей и убегать в сторону равнины. Фенло Нур встал рядом с командиром, откашлялся, сплюнул на землю.

– Наконец-то собрались, – проворчал он.

– Наверняка их что-то задержало, ночь такая чудесная, многие, полагаю, засмотрелись на звезды. – Кеннет старался не выдать, какое облегчение он чувствует. Минуту-другую он боялся, что горстка людей перед ним – это все, что осталось от роты. – Проблемы с горлом?

– Один сукин сын попал мне локтем в шею.

– Что-то личное?

– Не сказал. Может, вся проблема в том, что я воткнул ему корд в брюхо.

– Нечто такое обычно приводит к тому, что человек забывает о манерах.

– Именно.

Нур заглянул ему в глаза, и Кеннет почувствовал холод: это снова был тот самый спокойный взгляд убийцы. Наверняка он так и не стал любимым лейтенантом.

– Это было хорошо, – отозвался первым младший десятник.

– Что?

– Командование. Ты собрал людей, показал им, что они не одни, повел в бой. Имей мы худшего командира, живых бы не осталось. Будут долго рассказывать о том, как ты повалил коня ударом щита.

«Проклятие, а может, все же?..»

– Нур.

– Так точно.

– За то, что обратился к командиру на «ты», – двойные караулы ближайшие три ночи. А теперь – займись ранеными.

– Так точно.

Десятник вытянулся по стойке смирно и отсалютовал. Безо всякой там злобной гримасы.

И только через пару минут до Кеннета дошло, что именно он услышал. Нур видел, как он нокаутировал коня, и видел, как собирал людей, снова формируя из них отряд. То есть наблюдал за ним. Во время боя, втыкая кому-то меч в брюхо. Кто он такой, проклятие, что не сводил с командира взгляда? Время от времени Кеннет слыхал о подобных солдатах: чувствующих горечь, живущих в ощущении обиды, считающих офицеров за воплощенное зло и искренне их ненавидящих. Интересно, управься он сегодня хуже, получил бы в спину случайную стрелу?

Он скривился и сплюнул точно так же в сердцах, как десятник – минуту назад. Это было дурное время для таких развлечений. Следовало заняться ранеными и похоронить убитых.

* * *

Они сели в кругу, молча. Кеннет, Велергорф, Андан с головой, обвязанной тряпкой, Берф с быстренько зашитым плечом, Цервес Фенл, чей кожаный панцирь напоминал сито, потому что один из конных поймал его на аркан и протянул пятьдесят ярдов по земле, Версен-хон-Лавонс и Омнэ Венк с рукой на перевязи, Фенло Нур. А за их спинами – остальная рота, несколько десятков мужчин, каждый с кубком в руке, каждый второй – с бо́льшими или меньшими ранами.

Уже подсчитали потери. Самые серьезные понесли первая и пятая десятки: по четыре человека; в остальных было один-двое погибших. Всего Шестая рота потеряла пятнадцать солдат, вдвое от этого оказались ранены. То есть ранены настолько, чтобы это снижало их боевые умения, поскольку такие мелочи, как надрезанное ухо или сломанные ребра, не считали. Потеряли также пять собак.

Молчали. Это было время траура по товарищам. Так сложилось, что погибли восемь старых и семь новых стражников, хотя и существовал риск, что пропорции выровняются, поскольку один из людей Омнэ Венка был тяжело ранен в живот. Целители верданно старались, как могли.

Анд’эверс сделал больше, чем приказывало гостеприимство. Раненых стражников окружил опекой даже большей, чем раненых Фургонщиков. Возможно, это имело что-то общее с докладом, который сделал Гер’серенс. Строитель описал всю битву, а заодно и то, как Велергорф собрал половину роты и защищал отход тех, кто не погиб в первой атаке, и то, как остальные солдаты оттянули на себя бо́льшую часть сил врага. Эн’лейд осмотрел круг повозок, наполненный трупами кочевников и лошадей, посчитал их – и ничего не сказал. А стражникам первым осматривали раны, и их первых лечили целители и колдуны.

Верданно не могли – или не умели – много говорить, но у них были и другие методы, чтобы выразить благодарность и признание. Перед скромным лагерем шестой роты росла кипа подарков. Бочонков вина, вышитых рубах и шелковых камзолов, новых сапог, поясов, оружия в украшенных золотом и драгоценностями ножнах. То и дело подходили несколько человек, без слов кланялись и оставляли свои презенты.