Медвежий замок - Дмитрий Светлов

– Что-то я не пойму вашей задумки, – сказал Норманн «прорабу».

– Не волнуйся, боярин, центральное место вымерено, каменная церковь встанет в центре, на самом видном месте.

– А это что? – Парень указал на сложенные венцы с одной дверью и без единого окна.

– Временная церковь, сам просил. Каменную тебе долго строить, а людям молиться надо.

Церковь! Норманн побежал к рыбакам. Храм без священника! Да его новгородский владыка самолично палкой забьет. На Руси не устраивали охоту на ведьм, но еретиков жгли беспощадно. Простенький такой вопросик: «Прочитай касатик «Отче наш». Не знаешь? На костер!» Роль религии в современном мире Норманн уже усвоил. Византийская «политическая ортодоксия», совмещавшая христианскую веру, хранимую православной церковью, с имперской идеологией Священной державы, восходит к идеям римской государственности. Вместе с греческим языком и эллинистической культурой эти факторы обеспечивали единство государства в течение почти тысячелетия. Что ни говори, а империя просуществовала с 330 по 1453 год безо всяких там «темных веков». При этом сохранились традиции античной государственности и культуры, не потребовалась и эпоха Возрождения, ибо ничего не забывалось. Обучение русских священников в византийских академиях, с одной стороны, принесло на Русь имперские амбиции, а с другой, исключило возможность зарождения инквизиции и мракобесия.

На остров высадились уже в потемках. Мощные стены вызвали у Николауса фон Кюстрова возглас восхищения. В то же время три девчушки, жены офицеров, боязливо друг к дружке жались – монастырь-то мужской. Ворота открыты настежь, но привратник ожидал гостей, видно, оповестили с дозорной башни.

– Вам туда, – и махнул рукой в сторону длинного двухэтажного дома, – а вас, боярыни, прошу за мной.

Норманн было трепыхнулся за разъяснениями. Куда это «туда» и что значит «за мной», да вовремя спохватился. Он приехал знакомиться и просить, а не затевать с первого шага разборки. Валаам и в его время славился строгим уставом и крутым нравом настоятеля, чего тут ожидать от четырнадцатого века! Дверь оказалась открытой, а само здание гостевым домом. Монах пригласил за стол, другой поставил миски со щами на рыбьем бульоне, квас да овсяную кашу. Привыкший к своим ежедневным обязанностям, Норманн громко прочитал «Отче наш», перекрестился и приступил к ужину. Без разносолов, но вкусно. Не успели покончить с первым, как монахи привели рыбаков, которые остались ночевать в лодке. Оно и верно, это монастырь, здесь сословные ограничения несколько мягче, за одним столом может оказаться и князь, и крестьянин.

Ранний подъем может быть для тех, кто допоздна смотрел телевизор, здесь же к приходу монаха Норманн был уже вполне готов. На столе большое блюдо рыбы горячего копчения, еще тепленькой, явно под утро принесли из коптильни. Завтрак дополнял горячий хлеб с хрустящей корочкой и чай из травяного сбора на меду. К неожиданности можно отнести большое количество сидящих за столом людей. Достаточно быстро определился и их статус, это оказалась дружина, но не московского князя, а добровольцев. Воины по ведомым только им причинам пришли сюда для защиты монастыря. Дорогу на Русский Север пробивали и шведы, и немцы. Звонкая монета Готландского и Ганзейского союзов служила достаточным поводом для попыток захватить главную в этих местах крепость.

После завтрака последовало испытание в виде церковной службы, которая продолжалась более часа. Как утешение, увидел офицерских жен в небольшой стайке других женщин, которые стояли за специальной выгородкой. Уже хорошо, он опасался строгостей местного устава, которые могли запретить женщинам вход в монастырскую церковь. На выходе его бесцеремонно потянули за рукав.

– Ты к владыке пришел? – спросил чернобородый детина в рясе.

– Просьба у меня к нему.

– Пошли.

Настоятель жил в небольшом домике позади церкви. Норманн сначала подошел за благословением, следом упал на колени и Николаус фон Кюстров.

– Зачем пришел? – выполнив ритуал, спросил настоятель.

– Церковь строю, а служить в ней некому. И со стороны Онеги…

– Туда уже послали священника. Решил немцев в православную веру вернуть? Хвалю, будет тебе священник.

Норманн протянул мешочек серебра, килограмм на пять, настоятель выудил одну монетку, покрутил ее и бросил обратно.

– Забери сей дар, где еще строиться будешь?

– По весне решу, это не огород разводить.

– Здраво рассуждаешь, Андрей. В чем нужду терпишь?

– Здесь хозяйство налаженное, а люди у меня пришлые…

– Ишь ты какой ловкий! Откуда про монастырское хозяйство знаешь?

Сказать, что он этот остров исходил вдоль и поперек? Не поверят, а ведь правда был, и не раз.

– Земля слухами полнится.

– Серьезно осесть решил, не грабежами и разбоем жить намерен. Симеон, покажешь боярам наше хозяйство, и боярынь не забудь позвать. – Детина молча поклонился. – Что еще принес, показывай!

Норманн перекрестился и с внутренним напряжением протянул холстину. Иконы на досках он и раньше писал, можно и по византийским канонам, можно и по более поздним. В прошлом был неплохой заработок, да спрос исчез, а сейчас услышит приговор на свой триптих. Молчание затягивалось, создавая эффект звенящей тишины.

– Ты не мог быть в Афоне и не мог переступить порог русского монастыря Святого Пантелеймона.

– Вот мои дорожные иконы. – Норманн протянул сложенный книжицей триптих из маленьких досочек.

– Себе заберу, и тебя бы здесь запер, да в миру больше пользы принесешь, хотя и шалопут ты, боярин.

– Позволь каменные церкви строить и иконы самому написать.

– Ну что же, итальянских мастеров ты привез, строй. Иконы сначала мне покажешь. Не ожидал от тебя такой крепости в вере.

– Благовест для Валаама хочу отлить.

– Шустр ты, боярин, чрезмерно. Где отливать будешь?

– Сам отолью, меди и серебра хватит.

– Ишь какой умелец! И мечом махать, и колокола лить, и немцев со свеями грабить. Пока Благовест не отольешь, мне на глаза не показывайся!

С этими словами настоятель перекрестил визитеров.

Пока детина бегал за офицерскими женами, Норманн поднялся на звонницу и заранее приготовленным шнурком снял размеры Благовеста. Он не ошибся в своих предположениях, отлить новый колокол вполне возможно даже без привлечения посторонних специалистов. Пошагали на экскурсию. Немцы ахали при виде упитанных коров, заполненных зерном амбаров, маслобоен и сыроварен. Недоверчиво щупали яблони и сбросившую листву смородину. А Норманн тихонько посмеивался и раздумывал о предстоящем литье колокола. Нет, вообще-то сначала он отольет колокола для своих церквей и только после этого возьмется за выполнение данного обещания. Как бы ни был он уверен в своих силах, а идти надо от простого к сложному.