Рикошет - Сандра Браун

— Кроме того, смерть от выстрела в голову быстрая, а может, и безболезненная. — Все смотрели на Уорли, ожидая продолжения. — А когда стреляешь в живот, рана получается такой же смертельной, но убивает медленно. Убийца оставляет своей жертве время на размышления. Чтоб я сдох!

— Наша красавица вполне на такое способна, — сказала Диди. Все молчали. Тогда она взглянула на Уорли. — Уорли?

Он пожал плечами:

— Я ее не знаю, Диди, но доверяю твоему инстинкту. Дунк, ты что думаешь?

— Если это она, то как ей удалось отвлечь внимание Наполи настолько, что он не заметил, как ему в живот всадили пулю? Он тяжелее ее почти на сто фунтов.

— Может, нашептывала ему в ухо нежности? — предположила Диди.

Никто не улыбнулся, Дункан в особенности.

— Ладно. Тогда зачем в ее собственной машине? Зачем было оставлять так много улик? Босоножка. Кусок ткани от юбки. Как и куда могла она скрыться без наличных, оставшихся в кошельке? Бейкер говорит, там было несколько сотен.

— Не менее правдоподобной кажется версия о том, что она спустила курок в тот момент, когда Наполи столкнул ее с моста, — нахмурился Уорли. — Непонятно, за что нам хвататься.

— Может, там был кто-то третий? — предположила Диди.

— Никаких зацепок он не оставил, — сказал Уорли.

— Есть еще одна версия, — тихо сказал Жерар.

Дункан знал, что скажет Жерар. Эта версия уже приходила ему в голову, но он упрямо гнал ее от себя.

— Думаю, что не раскрою секрета, если скажу: проблемы миссис Лэрд начались с Коулмана Гриэра. Неважно, гей он был, или «би», или еще кто, — сначала Троттер, а потом и Наполи угрожали ей дурно пахнущим скандалом. За короткое время ее жизнь превратилась в сущий ад. История с Троттером может быть самозащитой. Я готов этому верить. Но делишки с Наполи, чего бы они ни касались, закончились плохо. Появился еще один труп. Это всех весьма бы удивило и вызвало много вопросов. Возможно, ей пришлось бы предстать перед судом. Даже если до тюрьмы бы не дошло, скандал разрушил бы карьеру мужа и, что самое важное, стиль ее жизни. Возможно, страх перед обстоятельствами был слишком велик. — Он сделал паузу, чтобы все прониклись этими словами. И подытожил: — Элиза Лэрд могла спрыгнуть с моста, потому что хотела умереть.

Дункан пообещал написать отчет сразу же, как только вернется. И первым покинул офис.

То есть попытался.

Диди догнала его, когда он вышел из здания и протиснулся сквозь толпу журналистов.

— Дункан, с тобой все в порядке?

— Да.

— Нет.

— Да, — настойчиво повторил он. — Просто устал, вот и все.

— А я так не думаю. Что с тобой происходит?

— Ничего!

— Не кричи на меня!

— Я не кричу. Я подчеркиваю. Со мной все в порядке, несмотря на всю эту… неопределенность.

— Неопределенность?

Он отпер машину, потом взглянул на нее.

— Сама подумай. Последние два наших дела нельзя назвать простыми и ясными убийствами. Хорошо бы, чтобы, осмотрев труп, мы смогли сказать про следующее, которое нам достанется: вот оно, хрестоматийное, старомодное, честь по чести, несомненно предумышленное, нарушающее Иисусову заповедь убийство.

— Я тоже об этом думала, — сказала Диди. — Знаешь что? Мне кажется, как раз их-то мы и распутываем. Хрестоматийные, старомодные и тому подобные убийства. Тебе не кажется забавным — образно выражаясь, конечно, — что в этих самых неопределенных делах жертвы умирают, глядя на Элизу Лэрд?

Он открыл дверцу и сел в машину.

— Увидимся.

Диди схватилась за дверцу, прежде чем он успел ее захлопнуть. Он нахмурился.

— Диди, мы поговорим об этом после. Я так устал, что даже думать не могу, не то что сосредоточиться.

— Ты не просто устал. Я видела тебя усталым. Это не усталость.

— Посмотри как следует. Самая настоящая усталость. — Он потянул на себя дверцу, и Диди пришлось отпустить. — Увидимся.

Отъезжая, он бросил на нее взгляд в зеркало заднего вида. Она смотрела ему вслед, озабоченно сморщив лоб, потом вернулась в здание. Как только она скрылась из виду, Дункан рывком увеличил скорость на двадцать миль в час.

Через несколько минут он приехал туда, где вчера вечером встречался с Элизой. Утренние краски обычно смягчают даже самый враждебный пейзаж. Но только не в этом районе. Утром улицы выглядели так же отвратительно, как и вечером.

Он медленно проехал мимо дома, стараясь понять, есть ли кто-нибудь внутри. Но ничего не заметил. Вчера вечером, когда он сюда приехал, дом тоже казался абсолютно пустым.

Где Элиза оставляла свою машину вчера?

Когда она в тот раз подкараулила Дункана возле его дома, то оставила машину на другой улице, чтобы ее не заметили. Вчера вечером она могла поступить точно так же. Он повернул за угол и поехал вокруг квартала.

Дома на этой улице были ничем не краше своих соседей. Один из них стоял рядом с домом, принадлежавшим другу Элизы (если такой, конечно, существовал). Здесь Дункан затормозил.

Прежде чем выйти, он достал из бардачка фонарик. И порадовался приятной тяжести табельного пистолета в заплечной кобуре. Хотя Савич волновал его сейчас меньше всего.

Из некоторых домов тянуло готовящейся едой. В одном месте работал телевизор, смотрели мультфильмы. Но в целом улица была пустынна. Он прошел несколько кварталов в одну сторону, потом в другую. Искал то, что могло хоть как-то указать на место парковки машины Элизы. Ничего, кроме рассыпающегося под ногами тротуара, как и на соседней улице.

Он вернулся к машине, а потом прошел вдоль забора, разделявшего дома. Двери и окна в них были закрыты, ни звука не доносилось изнутри; судя по всему, они были пусты. Его внимания ничто не задержало, кроме «заплаток» на тротуаре, выбоин и драного кота, зашипевшего на Дункана за незаконное вторжение на его территорию.

Пока шел, он внимательно осматривал землю вокруг. В одном месте он нашел маленькую круглую вмятину в грязи — ее мог оставить невысокий каблук босоножек Элизы. Но он не был экспертом-следопытом. С таким же успехом эта вмятина могла появиться здесь от чего угодно.

Он перешел на другую сторону аллеи. С обратной стороны дом, в котором они встретились, казался еще более ветхим. Он перепрыгнул через шаткий заборчик и побежал по заросшему травой заднему двору. Дверь с москитной сеткой скрипнула, когда он открыл ее. Дункан замер, затаил дыхание и прислушался. Но ничего не услышал. Тогда он шагнул к входной двери и потянул за ручку. Заперто. Но замок был старый и хлипкий; через пару секунд он взломал его перочинным ножом.

Дверь вела сразу на кухню. Он зажег фонарик и пошарил им по сумрачной комнате. Было видно, что здесь уже очень давно никто не живет. По растрескавшемуся, драному линолеуму он пересек кухню и через вращавшуюся дверь вышел в длинный центральный коридор. Луч фонаря прорезал темноту; никакого движения, только слабое колыхание облачков пыли.