Исповедь грешницы, или Двое на краю бездны - Юлия Шилова

– Ну почему ты спрашиваешь? Разве ты незнаешь?.

– Нет, ты скажи! Не хорошо отвечать вопросомна вопрос.

– Да.

– Нет, не так. Скажи: «Витенька, я тебялюблю».

– Витька, я тебя люблю.

– Спасибо, солнышко. Спасибо. Ты же меня невинишь? Ты же понимаешь, что я не убивал?

– Знаю…

– Как же я благодарен тебе за твою любовь имудрость. Твоя вера творит чудеса. Я уверен, что все забудется и мы будем житькак раньше, а быть может, и еще лучше.

– Значит, ты не идешь на работу? – Я еще раззадала мучивший меня вопрос, на который прекрасно знала ответ.

– Нет, родная. Я буду дома несколько дней.Скажи, ты рада?

– Конечно, рада, а сейчас прости. Такоепотрясение! Я сама не своя. Мне надо отдохнуть.

– Да, да, конечно, спи. – Виктор ласковопровел рукой по моим волосам. – Как говорится, утро вечера мудренее. Хотя этапословица не совсем в тему – уже день.

– Витюш, не морочь голову. Надо отдыхать, а тоу нас совсем крышу сорвет.

– Ничего. Всё пройдет, всё забудется. Спи, мояхорошая… Моя единственная… Вот увидишь, мы проснемся, и будет намного легче.

Я отвернулась и закрыла глаза. Как после такихслов собирать вещи? Меня замутило…

Проснувшись, я тут же подняла голову ипосмотрела на часы. Ровно час дня. Рядом со мной спал мой супруг, которыйпостоянно стонал и хмурил брови. Возможно, ему снились кошмары. И этонеудивительно. Я смотрела на спящего мужа и думала, как ему сказать, что черезнесколько часов я должна быть с вещами у другого мужчины. Муж сейчас былнастолько слаб и бессилен, что оставлять его в такой страшный момент было быравносильно чудовищному и непростительному предательству. Это называется удар вспину. Сильный и резкий удар в спину, и не от кого-нибудь, а от самого близкогочеловека. Я и представить не могла, как скажу мужу, что я от него ухожу. Я тутже закрыла глаза, сморщилась и с ужасом подумала о том, какую дикую боль я могупричинить своему мужу. Как тяжело построить собственное счастье на чужой боли.И это действительно тяжело. Хоть и говорят, что на чужом несчастье счастья непостроишь. Но все это неправда. Построишь, еще как построишь. Надо толькопостараться и набраться терпения.

И все же, несмотря ни на что, я прекрасноотносилась к своему мужу, отцу моего ребенка. Я была к нему очень привязана иблагодарна за те годы, что мы прожили вместе. За эти годы произошло многохорошего и доброго. И это нельзя вытащить из своей памяти и перечеркнуть жирнойчерной чертой. Это прошлое, которое будет постоянно напоминать о себе, откоторого никуда не денешься и не спрячешься за чужую спину.

Мне хотелось разрыдаться от мысли, чтопридется собирать свой чемодан при муже, что придется слушать его упреки,истерики и ругательства в свой адрес. Я не могла представить, как оставлю еготут одного после всего, что произошло. Ведь сейчас он, как никогда, нуждается вмоей поддержке и в том, чтобы я обязательно была рядом. Я даже представила то,что будет с моим мужем после того, как я уйду. Я представила его пьяным,голодным, бедным, брошенным, неухоженным, небритым, с большой бородой, на полу,рядом с кучей пустых бутылок из-под спиртного и открытым холодильником. Если быя могла, то, как Маргарита Павловна из «Покровских ворот», бегала бы от Романак своему мужу, кормила его, укладывала спать, стирала бы его рубашки, затемсобирала на работу, напоминала ему, чтобы он ничего не забыл, завязывала бы егогалстук, махала бы ему рукой, стоя на балконе, когда он шел к своей машине, и…опять возвращалась к Роману. Если бы я только могла…

Полежав еще пару минут, я открыла глаза иподумала, что после моего ухода Виктор может сломаться, пойти в милицию и вовсем честно признаться. Потому что после того, как он потеряет меня, он ужеможет не бояться потерять свободу. Жизнь без меня для него просто бессмысленна,так какая разница, где она пройдет, дома или за колючей проволокой. После моегоухода его может, мягко говоря, переклинить, и он пойдет на самые необдуманныешаги. Если это произойдет, то мое счастье с Романом будет слишком коротким,потому что следом за Виктором за решетку пойду я сама как соучастницапреступления. От этой мысли мне стало еще хуже, и я готова была провалитьсясквозь землю. Не помня себя, я подняла руку и со всей силы ударила кулаком постене.

Виктор тут же проснулся, открыл глаза ипосмотрел на меня ничего не понимающими заспанными глазами.

– Ева, что это было?

– Соседи стучат, – равнодушным голосомответила я.

– А что они стучат?

– Чтобы мы с тобой просыпались.

– А откуда они знают, что мы спим?

– Догадываются.

– Ев, ты что несешь? Ева?!

Посмотрев на испуганного мужа, я самаустыдилась того, что сделала, и постаралась его успокоить:

– Вить, что ты сразу вспылил? Это я нечаяннокулаком по стене ударила.

– Нечаянно кулаком по стене?

– Ну да. А у тебя что, такого не бывает?

– А у тебя такое часто бывает?

– Бывает иногда.

Виктор сел на кровати и принялся растиратьсвои виски. Голова после вчерашней дозы коньяка, по всей вероятности, оченьсильно болела.

– Вить, как твое сердце? – спросила я снеподдельной озабоченностью.

– Стучит. – Муж приложил к своей груди руку.

– Я серьезно спрашиваю.

– А я серьезно отвечаю. Сколько времени-то?

– Уже второй час.

– Вот это мы дали…

– Выспался?

– Выспаться-то выспался, только голова трещит.

Муж встал и пошел в ванную.

– И какого черта я столько коньяка выпил?Голова теперь разламывается.

Не знаю зачем, но я тут же вскочила со смятыхпростыней и побежала следом за ним в ванную.

Виктор взял тюбик с зубной пастой и взглянулна меня мутными со сна глазами.

Я чувствовала, как к горлу подкатил ком, имолчала, не в силах произнести даже слово.

– Ева, ну говори, не молчи! Что ты молчишь ихлопаешь ресницами? Что случилось-то?