Книга на книжной полке - Генри Петроски

Как мы расставляем книги на полках? На этот вопрос, как и на любой вопрос о порядке и дизайне, ответов больше, чем букв в алфавите. Давайте перечислим возможные способы в произвольном порядке, не претендуя на серьезность и полноту перечня.

1. По фамилии автора. Это самый часто встречающийся алфавитный порядок, но здесь есть несколько проблем. Например, за исключением очень известных книг вроде «Известных цитат Бартлетта» и Тезауруса Роже, мы обычно не помним, как зовут составителей справочной литературы. Нам будет сложно вспомнить, где стоит тот или иной словарь, если это не «Вебстер» или «Фанк и Вогналлс».

Алфавитный порядок дает возможность собрать все книги одного автора в одном месте, но у него есть и очевидный недостаток: книги по одной тематике распределяются случайным образом, а на полках образуются странные пары. Говорят, что Сьюзен Зонтаг признавалась, что у нее «вызывает отвращение идея поставить Пинчона рядом с Платоном»[439]. Таким образом, расстановка в строгом алфавитном порядке по фамилии автора, которая на первый взгляд кажется логичной и простой, вскоре оказывается ненадежной и разочаровывает так же, как библиотечные каталоги — старый карточный и современный электронный.

Тот, кто расставляет книги в алфавитном порядке, должен, например, решить, куда девать О’Генри — на О, на Г, а то и на П (потому что настоящее имя писателя было Уильям Сидни Портер). Ему придется запомнить свой выбор, а может быть, и держать в голове настоящее имя О’Генри. Можно, конечно, поместить на полке указатели вроде каталожных карточек типа «О’Генри, см. Портер, Уильям Сидни». В какой форме такие указатели будут существовать — само по себе проблема: скорее всего, карточка затеряется между книг. Я бывал в библиотеках, где такие указатели наклеивались на деревянные бруски размером с обычную книгу, но злоупотребление этим приемом приведет к тому, что на полках останется мало места для самих книг.

2. По заглавию. Алфавитная расстановка книг по названию не должна вызывать такие же сложности, как расстановка по имени автора, но и здесь могут быть проблемы. Например, когда книга Дональда Нормана «Психология предметов быта» вышла в мягкой обложке, ее переименовали в «Дизайн предметов быта». Если в библиотеке есть оба издания, то одно будет стоять на П, а другое на Д; если только одно, придется считаться с тем фактом, что эта книга существует и под другим названием.

Кроме того, названия многих книг довольно туманны («Душа новой машины» Трейси Киддера — о создании компьютера) или отсылают к чему-то и потому не сразу ясны читателю («Не останавливайся» Уильяма Чейфа — об американском либеральном политике Олларде Ловенстайне). В поисках книги мы можем и не вспомнить заглавия.

3. По тематике. Именно таким способом пользуюсь я, но и здесь все совсем не просто. Например, на одной полке у меня книги о дизайне, на другой — книги о мостах. Куда мне поставить книгу о дизайне мостов? Я не хотел принимать такие соломоновы решения и потому устроил «полку мостов» прямо под «полкой дизайна» (а может, стоило поместить мосты сверху?). Дизайн компьютеров и программного обеспечения — еще одна тема, книг по которой все больше на моих полках. Почему-то я начал собирать эти книги на другом конце стеллажа, так что они находятся далеко от других книг о дизайне, к которому вообще-то имеют гораздо больше отношения, чем нынешние соседи — книги о дамбах и прорывах дамб.

В таких магазинах, как «Барнс энд Нобл» (имена основателей стоят по алфавиту — с 1873 года!), используется «порядок внутри порядка». Книги группируются по довольно обширным тематическим категориям, а затем внутри них — по фамилии автора в алфавитном порядке. Если у автора вышло несколько книг, попадающих в одну категорию, можно расположить их по названию в алфавитном порядке, но такая классификация выглядит уже усложненной: алфавитный порядок названий внутри алфавитного порядка фамилий внутри тематической категории (которая тоже может быть расположена в алфавитном порядке между другими категориями). К такой псевдоалфавитной расстановке можно привыкнуть, но она далека от идеальной и может быть неудобна, если нам нужны новые книги любимого автора, пишущего на несколько тем или под разными псевдонимами, хотя иногда жанры так же отличаются друг от друга, как и имена, и нужные нам книги написаны совершенно разными авторами.

4. По размеру. Это популярный способ расстановки книг, и я его частично использую, но те же книги о мостах, которых у меня скопилось несколько полок, выходили в самых разных форматах. Есть книги стандартного формата, который библиотекари обычно называют ин-октаво, например «Великий мост» Дэвида Маккалоу — прекрасно изложенная история строительства Бруклинского моста. Но бывают и книги, подобные высоким опорам и долгим пролетам этого моста: они выше или шире стандартного размера.

Крупноформатные книги о мостах, которые можно с натяжкой отнести к формату ин-кварто, тоже делятся на две категории. Здесь проще всего воспользоваться компьютерно-печатной терминологией: у одних книжная (портретная) ориентация, у других альбомная. Эти термины, пожалуй, говорят сами за себя: первый позволяет лучше показать высокие опоры, второй — длину мостов. Моя главная «полка мостов» начинается с альбомов, они у меня стоят слева. Именно этот формат предпочитают региональные министерства транспорта, выпускающие документацию исторических мостов. Самые короткие книги — шириной чуть меньше 28 сантиметров, и они подступают почти к краю моих полок шириной в 28,2 сантиметра. Другие «альбомные» книги о мостах — шириной в 30,5 сантиметра и выходят за край полки, что меня немного раздражает. Самая широкая книга в моей библиотеке — «Мосты» Джудит Дюпре (название совпадает с «Мостами» Дэвида Брауна, «Мостами» Фрица Леонхардта, «Мостами» Стивена Остроу и «Мостами» Грэма и Дэвида Аутербриджей — все эти книги стандартной, портретной ориентации и формата ин-кварто). Книга Дюпре вышла в нестандартном формате: 46 сантиметров по горизонтали на девятнадцать по вертикали; это самая широкая (или длинная?) книга из всех, что у меня есть. Если бы я поставил ее, как обычную книгу, она выходила бы за край полки почти на восемнадцать сантиметров; пришлось бы повесить желтый предупреждающий флажок, чтобы кто-нибудь на нее не налетел. (До сих пор «Мосты» Дюпре лежали у меня горизонтально на отдельной полке, но вряд ли я смогу и впредь позволять себе такую роскошь.)

После книг альбомной ориентации идут книги портретной ориентации — их на полке большинство; между ними затесалось лишь несколько маленьких книг формата ин-октаво. Несмотря на то, что обычно чем книга выше, тем она тоньше, общий массив высоких книг зрительно утяжеляет полку. Впрочем, она не прогибается: в ней всего лишь около 74 сантиметров длины — довольно небольшой пролет, особенно по меркам строителей мостов. Но при взгляде на эту полку возникает психологическое ощущение тяжести, и это не очень приятно. Конечно, я мог бы переставить книги большего размера на одну из нижних полок, где у меня стоят разные крупноформатные книги, например словари и альбомы. Но тогда до книг о мостах, которые я достаю чаще, мне стало бы труднее добираться.