Контора Игрек - Антон Орлов

– Это… «сканер» Лиргисо, мы нашли его на Рузе, – объяснил кто-то. – Он оказывал сопротивление, Аните сломал нос, … …!

Говоривший попытался пнуть Поля, но гинтиец шагнул наперерез.

– Не трогать! За неповиновение – расстрел на месте!

– Зойг, ты чего, это же… мутант! – поддержал товарища рослый алльбинос. – Мы его не убьем, даже кости не поломаем, пусть его после нас допрашивать забирают, но он должен за все ответить. На Рубиконе из-за него Гнас в домберге погиб, Гнас был моим другом. Зойг, ты ведь тоже был в домберге!

– А-а, домберг вспомнили… – мрачно протянул Зойг. – В этом домберге было несколько сот человек – земляне, гинтийцы, черт знает кто еще. На них всем было наплевать, и нам тоже, а ведь это те самые обыкновенные люди, которых мы поклялись защищать. Чего мы после этого стоим – никто из вас не задумывался? Он их спас, поэтому бить его вы не будете.

Наступила тишина. Кто-то хрипло, с сопением, дышал, но все молчали – возразить гинтийцу никто не мог, но и соглашаться никто не хотел.

– Ладно, Зойг, он сам виноват, – заговорил примирительным тоном парень в засаленной синей бандане. – Сам полез в драку, вот и погорячились. Что с ним делать-то? Он же мутант, на Незе и на Рубиконе убил нескольких наших, работал на Лиргисо. Не отпускать же его на все четыре стороны!

– Мутантов далеко искать не надо, если они у нас в командовании засели, – процедил Зойг.

Это вызвало новую волну мата, невнятных неуверенных возгласов, перешептываний.

– Пристрелить его надо! – крикнул альбинос.

– Пристрелим, – сухо согласился Зойг. – Только бить перед этим незачем. Этого он не заслуживает.

Он повернулся к Полю, посмотрел на него сверху вниз. Враждебности в этом взгляде не было – сочувствие, симпатия, сожаление… Зойг не хотел его убивать, но рука с пистолетом шевельнулась, Поль увидел зрачок ствола.

«Не надо, пожалуйста! Помоги мне!»

Гинтиец словно услышал немую просьбу Поля и ответил чуть заметным отрицательным жестом – легкое движение изломанных бровей, усилившийся прищур глубоко посаженных черно-коричневых глаз. Все-таки убьет, и это, по его мнению, наименьшее из зол, поскольку то, что ожидает Поля в противном случае, будет хуже смерти. Уловил Поль его мысль или просто почувствовал эмоциональный настрой? Не важно, теперь уже ничего не важно…

Лицо Зойга застыло. Он медлил, тщательно прицеливаясь, чтобы убить одним выстрелом, сразу. Похоже, ему хотелось, чтобы Поль закрыл глаза – тогда легче будет нажать на спуск, а Поль оцепенел и мог только смотреть в пустой холодный зрачок.

– Стойте! Что вы делаете, идиоты?!

Обладатель скрипучего голоса бросился между Зойгом и Полем. Теперь Поль видел его спину, напоминающую громоздкий угловатый шкаф, прикрытый сверху застиранным чехлом, неряшливо свисающие пряди седых волос, крупные волосатые кисти рук, мелькающие в воздухе, – новоприбывший размашисто жестикулировал.

– Зойг, вы идиот! Кто дал вам право убивать «сканера»? Думаете, у нас безвластие? У нас уже есть новый Маршал – Лорехаун, и я буду жаловаться Маршалу Лорехауну! Какие вы все идиоты… Уберите пистолет! Я сказал, уберите! Лучше своих людей перестреляйте, меньше станет идиотов, а это уникальный экземпляр, его надо изучать, а не убивать! Я забираю его к себе в лабораторию. Кто попытается уничтожить объект исследований, тот пойдет под трибунал! Поняли, Зойг? Под трибунал!

– Профессор, я думаю, лучше его убить, – возразил Зойг.

– Идиоты не умеют думать, – проворчал профессор и оглянулся на Поля. Тоже гинтиец, но постарше, лицо квадратное, тяжеловесно-перекошенное. – Откуда столько крови? – Его скрипучий голос сорвался на визг. – Идиоты, что вы сделали, он же умрет от потери крови! Под трибунал пойдете… Из-за вас наука его потеряет, а он разговаривать умеет, хоть и «сканер»! Ты же умеешь разговаривать? Скажи что-нибудь!

Поль промолчал. Этот профессор напоминал ему гигантское насекомое, не злое и не доброе, способное ради удовлетворения своего любопытства заживо расчленить пойманную жертву, чтобы после, насытившись информацией, сооружать из пыли и собственной слюны причудливые гнезда гипотез для приманивания других себе подобных особей.

– Так постарались, что он даже говорить не может! Бойцы-молодцы, под трибунал вас всех надо…

– Проф, да мы ему ничего не сломали, и зубы, кажись, на месте, – попытался оправдаться насупленный верзила в линялой безрукавке. – Сейчас в лабораторию к вам оттащим.

– Вы оттащите! – взвизгнул ученый. – Вы так оттащите, что потом руки-ноги по коридорам собирай… Не подходить к «сканеру»! Я свой персонал вызову.

Он что-то сердито пробормотал в наручный передатчик.

Зойг смотрел на Поля с угрюмым сожалением: «Прости, не успел».

Тошнота и обморочная слабость нахлынули внезапно, как будто его столкнули в мутную воду.

– Живо сюда! – донесся пронзительный вопль профессора. – Экземпляр умирает! А вы не подходите, я на вас докладную напишу!

…Должно быть, ему вкололи какой-то сильнодействующий стимулятор. Все тело болело – он только сейчас почувствовал боль, и во рту привкус крови, хотя зубы вроде бы целы… нет, два или три шатаются.

Он лежал на транспортировочной платформе медробота, до подбородка укрытый жестким одеялом, от которого пахло засохшей рвотой. Поль попытался сбросить с себя эту гадость, но шагавший рядом профессор снова заботливо укрыл его.

– Признаки жизни! Квинан – эффективный препарат, мигом поставит на ноги, но ты лучше не двигайся, тебе противопоказано. Какие варвары…

«Квинан – это же почти допинг. Сердечный стимулятор, активизирует обменные процессы, ускоряет регенерацию тканей… – Поль знал это из курса медицины в полицейской школе. – Жалко, что не снимает боль. Разве у них нет анестезирующих капсул? Наверняка есть. Просто их не волнует, больно мне или нет».

Он хотел все-таки сбросить вонючее одеяло, но передумал. Пошевелился, словно устраивался поудобнее, согнул и слегка переместил правую руку. Осторожно, чтобы не заметил профессор и его подручные-санитары. Их трое, одного из них Поль точно видел раньше – чужими глазами, когда был здесь на разведке.

Его тоже положат в «кокон», как тех «сканеров», и будут экспериментировать, пока не замучают до потери рассудка. Это растянется надолго… Если только Зойг не доберется до него, чтобы милосердно прикончить.

«Согласился бы он помочь мне сбежать? Или это вразрез с его убеждениями? Убить проще…»

Да Поль и без посторонней помощи может отсюда сбежать. Всего-то и нужно телепортироваться домой, на яхту. Что ему мешает?

Стиснув зубы, он застонал – и от резанувшей боли в деснах, и от безнадежности. Он знал, куда попадет, если попробует телепортироваться. В миксер-море.

– Какие безмозглые идиоты, а? – опять прорвало профессора. – Так хорошо потрудились, что он больше не разговаривает, только стонет! Им ничего доверить нельзя, все испортят. Когда после облачной чумы из лаборатории трупы выносили, на полу мои флэш-кристаллы лежали. Раз лежит – значит, нужное, не трогай, так они прошлись по ним и все растоптали, хоть бы кто посмотрел под ноги… А там были записи экспериментов в единственном экземпляре! Давеча на перилах на лестничной площадке оставил чашку с фаченьей – прошли мимо, смахнули. Нового робота-уборщика поломали, увидели в коридоре табличку «Соблюдай тишину» – метательный нож в нее засадили по самую рукоятку, «сканера» увидели – котлету сделали. Бывший Маршал смотрел на эту вольницу сквозь пальцы, поощрял идиотизм, а новый Маршал наведет порядок, научит их по струнке ходить. Проявления идиотизма будут караться по всей строгости! А тебя мы будем изучать… Хорошо, в столовой кто-то сказал – там «сканера» поймали, и я сразу побежал, обед на столе бросил. С этим переворотом всю связь на корабле раскурочили, система слежения, видеокамеры, терминалы – ничего не работает. Одно слово, молодцы! А когда наладят? Долго будут налаживать… Но я успел, прибежал. Мештун, сходишь потом в столовую за моим обедом, если его какие-нибудь идиоты не съели.