Легионер. Век Траяна - Александр Старшинов

— Мы можем связаться с принцепсом с помощью его секретаря Титиния Капитона. Это человек надежный. Дома он хранит изображения Брута, Кассия и Катона Младшего.[107]Немногие на такое ныне отваживаются. Но записка — это слишком ненадежно. Я переговорю с нужными людьми. А вы встретитесь с Нервой и подтвердите преданность Мезии, — задумчиво проговорил Плиний. — Но, как только мы явимся на Палатин, префект претория узнает об этом. И я не гарантирую, что мы выйдем из дворца живыми.

— Да, на Палатин соваться нельзя, — согласился Тиресий.

— Почему бы нам не встретиться в банях? — спросил Кука.

— В банях? — недоуменно переспросил Плиний.

— Ну да, в термах римляне проводят нередко целый день! — Кука пришел в восторг от своей идеи. — Почему бы тебе и твоим друзьям не отправиться в термы в сопровождении клиентов и рабов, а Нерва… он тоже может захотеть погреть старые косточки в кальдарии. Обычная встреча. Обычные разговоры.

Плиний восхищенно хлопнул в ладоши:

— О, боги! Ну конечно же, термы!

Весна 850 года от основания Рима[108]

Рим

Занятная получалась процессия. Клиенты собрались на улице возле дома Плиния еще до рассвета, дожидались, когда же господину будет угодно их принять. Наконец привратник открыл дверь, и пришедших дармоедов допустили в атрий. Приск и его спутники, пришедшие чуть позже, избавлены были от неприятного стояния на улице, зато стали свидетелями свары: приживалы ссорились и спорили, кого сегодня их патрон поведет в бани за свой счет, а кого не удостоит такой милости. В основном это были вольноотпущенники, но среди прочих толкались еще человек пять свободных обедневших бездельников.

Наконец патрон вышел. Плиний с показной любезностью поздоровался со всеми, назвал каждого по имени (раб-номенклатор[109]пару раз подсказал), и процессия двинулась к термам Тита, что находились сразу за амфитеатром. Патрона несли в лектике, остальные шли пешком. Рабы несли скребки, масло, ткани, вино, холодную воду и закуски. У дверей терм процессия столкнулась с почти точно такой же — это прибыл старый Спуринна, один из самых близких людей Плиния, рьяный противник Домициана. На него, видимо, Плиний больше всего уповал.

Однако важного разговора стоило ждать не сразу: поначалу полагалось помыться, а банный ритуал начался с натирания маслом и посещения парильни. Здесь, обливаясь потом, господа лишь перекинулись отдельными фразами. Плиний представил своих гостей сенаторам. Все трое были старше Плиния, все уже побывали в консулах, и все (по заверениям Плиния) были друзьями и сторонниками Траяна. Нервы еще не было, но (шепнул Спуринна) он придет обязательно.

Когда господа вышли из парильни, рабы принялись соскребать с распаренных тел масло и обливать горячей водой, Плиний сидел с закрытыми глазами, наслаждаясь процедурой.

Приск вдруг протиснулся к нему, тронул за руку и спросил:

— Кто это?

— О ком ты, мой друг?

Плиний открыл глаза…

— Не верти головой! — прошипел Приск без всякого почтения. — Он стоит прямо за мной, просто посмотри. Средних лет, рыжий, нос мясистый… Этот тип о чем-то разговаривает со Спуринной.

Плиний потянулся, медленно повернул голову. Ни единого неосторожного движения. Все естественно. Оказывается, этот честный человек — вполне искушенный интриган.

— Уже отошел в сторону. Критий, — обратился Плиний к своему номенклатору, — выясни, что за человек этот рыжий тип, с кем пришел, чей клиент. Скажи, Плиний хочет всем устроить подарки к концу дня. Сообщишь господину Осторию.

Критий тут же ринулся выполнять приказание.

Приск подошел к друзьям.

— Скоро закончите? — спросил намеренно громко. — Не пойти ли нам поплавать в бассейне?

А потом шепнул:

— С кем пришел тот рыжий? Тиресий, ты не заметил?

— Кажется, со Спуринной. А в чем дело?

— Это центурион преторианцев.

— Ты не ошибаешься?

— Я бы узнал его в полной темноте.

Теперь рыжий уже крутился возле других старичков, друзей Плиния. Он явно что-то вынюхивал.

Критий вернулся:

— Якобы клиент Спуринны, появился пару дней назад, откуда и кто, неведомо. Его не слишком опасаются: политические доносы хотя и не отменены, но сенаторам ничем не угрожают.

Отрапортовав, Критий тут же исчез.

— Зато нам угрожает этот парень, — произнес одними губами Тиресий.

— Что будем делать?

— Тут есть еще одна маленькая жаркая парильня, — сказал Кука, — и там сейчас почти никого нет, я заметил.

Друзья переглянулись.

— Похоже, нам придется еще раз попариться, — сказал Тиресий.

Друзья подошли с равнодушным видом к рыжему.

Кука хлопнул его по плечу.

— Э, парень, да ты какой грязный! Плохо вымылся. Надобно вернуть тебя в лаконик!

Кука и Тиресий подхватили центуриона под руки и повели. Со стороны все выглядело милой дружеской возней.

Тот попытался сопротивляться, закричал. Кука и Тиресий захохотали. На них никто не обратил внимания — молодые бычки бесятся, и только.

Какого-то ветерана, что сидел в лаконике, бесцеремонно выставили, дверь замкнули медным ковшиком.

— Вы что, спятили… да я… — взвился центурион.

— Кто тебя послал? — перебил Тиресий.

— Вы все трое покойники! — объявил рыжий.

— Еще нет! — Бывший банщик очень грамотно заехал кулаком в скулу центуриону. — Бедняга! Он поскользнулся на мраморном полу.

— Я — центурион преторианцев! — закричал рыжий. — Если вы меня немедленно не выпустите, вас разрежут на куски!

Встать он не успел — Кука вновь его опрокинул. Кому как не Куке было знать все коварство банных полов.

— Никакой это не центурион — вдруг сказал Кука. — Это банный вор, он украл в прошлом месяце мой плащ.

— Да вы что… — Рыжий опешил.

— А у меня — новые башмаки, — кивнул Тиресий. — Все время вертится в раздевалке. Чуть оставишь что без присмотра, он тут как тут.

Центуриона, обалдевшего от жара и от побоев, вытащили в холодный вестибюль.

Был как раз приток народа, многие раздевались.