Кодекс воровской чести - Вячеслав Жуков

– Продалась ментам, иуда! – Он выстрелил в Вику, не целясь, через боковое стекло двери, которое видно все-таки сыграло спасительную роль, и пуля, предназначавшаяся для нее, пролетела рядом с головой, слегка взъерошив волосы.

Вторая пуля предназначалась для майора Туманов. С расстояния метр с небольшим, в такую огромную мишень, какой сейчас был Федор, с легкостью мог бы попасть даже слепой, если бы майор не позаботился о своем спасении. Чуть откинувшись на сиденье, Федор вскинул левую ногу, ударив ею по руке, в которой у Рязанцева был пистолет. От удара, рука высоко взметнулась вверх, и пистолет вылетел из нее и упал, но не под ноги Рязанцеву, а на траву газона. Искать его уже было некогда.

В темноте, со стороны сквера слышался отчаянный топот помощников, и мощный голос лейтенанта Ваняшина огласил спящую округу, криком:

– Стоять! Милиция!

Встреча с оперативными сотрудниками убойного отдела, как видно не входила в планы Рязанцева. Он был уверен на сто процентов, что эта дуреха Вика, приедет одна. А с ней бы у него проблем не возникло. Но с операми…

Дожидаться, пока из кустов вывалятся помощники майора Туманова, Рязанцев не стал и нырнул в темноту на противоположную сторону дороги. Туманов с Ваняшиным бросились его догонять, но скоро были вынуждены оставить эту затею. К машине, где их поджидали Грек с Викой, они вернулись злые.

Высморкавшись в платочек, Грек, как ни в чем не бывало, спросил:

– Ну что, не догнали?

– А ты, похоже, рад? – сердито отозвался Туманов, не сводя с усатого капитана глаз. По крайней мере, сожаления или раскаянья в черных глазах Грека он не заметил. Неудача, которая им сейчас подставила подножку, произошла по вине Грека. А злость, ни единожды копившаяся на него, прорвалась наружу, в виде жестких упреков.

– Грек, ты своим чихом все испортил. Понимаешь ты, это? Ты не должен был так поступать. Он должен был сесть в машину. Понимаешь? И я должен был приставить к его затылку пистолет, – заорал Туманов на Грека.

Кажется, только теперь Грек осознал, что произошло и долю своей вины в случившемся. И его лицо приняло такое выражение, что Туманову с Ваняшиным показалось, что капитан сейчас расплачется. И поглядев в это проникновенное лицо, Туманов замолчал и отвернулся.

Полковник Васильков выглядел мрачнее обычного. Даже по сравнению с высокими Тумановым и Ваняшиным, он казался великаном, которому тесно на маленькой поляне окруженной густым сосняком. В самом центре поляны располагалось кострище, в котором, среди сгоревших головешек дров контрастно выделялась головешка, по форме напоминавшая скрюченное тело человека. Руки его были заведены за спину и накрепко стянуты медной проволокой, а из заднего прохода торчал обгорелый сосновый сучок. Чуть в стороне от кострища валялся светлый пиджак и темно-коричневый ботинок. Второй ботинок вероятней всего остался на ноге несчастного.

Тщательно осмотрев пиджак, криминалист Семин извлек из бокового кармана связку ключей, а из внутреннего, бумажник, в котором лежало три тысячи долларов и паспорт на имя Китайцева Валентина Павловича. Паспорт протянул Туманову, но вместо майора он тут же попал в руки полковника Василькова. Заглянув в паспорт и посмотрев на фотографию его владельца, полковник с некоторой разочарованностью сказал Туманову:

– Ты его ищешь, потеешь, а он оказывается вон где, – кивнул Васильков на кострище, где два лейтенанта, помощники Семина, фотографировали место преступления. Сам главный криминалист при этом настолько увлекся осмотром трупа, что казалось более ничего привлекательного для него и не существует. А когда он заглянул в рот сгоревшему, то и вовсе высунул кончик языка.

– Несомненно, его пытали, – сказал Семин стоявшим рядом Туманову с Васильковым. – Причем, в самой жесткой форме. Смотрите сами, – указал он на обгоревший сосновый сучок, торчащий из заднего прохода обгоревшего трупа. – Смерть наступила от выстрела в голову. Предположительно из пистолета «Макарова». Вот пока и все, что я могу вам сказать, – проговорил Семин и велел аккуратнейшим образом погрузить тело на носилки, чтобы доставить его в криминалистическую лабораторию.

Васильков натянуто крякнул и отвернулся. Не поворачивая головы, спросил у Туманова:

– Ну, что скажешь, майор?

Федор вздохнул и пожал плечами.

– А что тут можно сказать? – В том, что произошло, вины оперативников не было, и оправдываться им не за что. – Я вам докладывал, что вор в законе Китаец был увезен Рязанцевым…

– Который представился сотрудником милиции. Что же ты не договариваешь? – продолжил полковник за Федора Туманова, когда тот замолчал. – Он показал охраннику, дежурившему на входе в ресторан, милицейское удостоверение…

Федор вздохнул.

– Все так и было, – сказал он полковнику.

– Так и было, – задумчиво повторил Васильков. – Охранник уже рассказал братве, что Китайцева увезли менты. Представляешь, что теперь будет, когда братва узнает, что их вор в законе убит?

Туманов промолчал. Несколькими минутами раньше он и сам подумал о том же. И тот, кто совершил это, видно тоже хорошо все обдумал. Китайцев, влиятельная фигура не только в воровском мире. У него обширные связи со многими известными людьми страны, и его похищение сотрудниками милиции и убийство, негативно отзовется на репутации оперов.

– Кто его нашел? – спросил Васильков, которому надоело молчание майора Туманова. То, что майор не подхалим, полковнику нравилось. Не нравилось другое, майор не любит оправдываться. Это, по мнению Василькова, было плохо. У хорошего сотрудника в запасе всегда должно иметься несколько веских доводов, если он думает о своей карьере. А думать он обязан. Тот же майор Туманов неплохой сыщик, но не карьерист. Пашет, как запряженный вол и выпячиваться перед начальством не любит. Отчасти, Васильков и сам был таким, потому и дальше начальника убойного отдела не шагнул. Но вот за таких, как Туманов ему было обидно. Видно, ничему его жизнь не научила, а потому сидеть майору до пенсии в старших операх. И Василькову даже стало по-своему жаль майора.

А Федор кивком головы указал на пожилого человека невысокого роста в пятнистой форме и фуражке.

– Вон тот лесник. Утром он как всегда пошел в обход своего участка, ну и забрел сюда. Вернулся и сразу сообщил в милицию. Ну, а те соответственно, позвонили нам, – сказал Туманов, посмотрев на капитана, местного участкового. Тот стоял, и что-то рассказывал леснику, скорее всего, анекдот. Казалось, то, что тут произошло, ни с какой стороны не интересует участкового. На его сытой, довольной физиономии, сияла счастливая улыбка, которая особенно не понравилась полковнику Василькову.

– Да, – протянул он и отвернулся от участкового, поглядел на майора Туманова и спросил: – А где твои помощники, Грек с Ваняшиным?

Федор покрутил головой, отыскивая среди толпы незнакомых лиц Грека с Ваняшиным. Оба приятеля стояли позади толпы, курили и о чем-то разговаривали. Заметив их, Васильков покачал головой, при этом на его мрачном лице отразилось нечто похожее на укор, который предназначался, прежде всего, Туманову. И догадавшись об этом, Федор поспешил подойти к Греку с Ваняшиным. А, подойдя, майор напустился на своих помощников: