Полуночные признания - Кэндис Проктор

Эммануэль хотела пройти мимо него, но Зак схватил ее за руку и рывком повернул к себе.

– Почему ты не призналась мне в этом?

Эммануэль не шелохнулась.

– Я и не предполагала, что это относится к делу, – сказала она равнодушно, словно о чем-то постороннем.

– А Генри Сантер? Ты спала и с ним?

На этот раз Эммануэль с силой вырвала руку.

– Как ты мог подумать подобное? – Но ее гнев снова быстро сменился холодным пренебрежением. – Тебя не интересует, были ли любовниками я и Клер Ла Туш? – Она отвела от него взгляд, продолжая тяжело и быстро дышать. Ее лицо было спокойным. – Как ты мог это подумать? – требовательно спросила она. – О Чарлзе и обо мне?

– Из-за этого. – Он протянул ей свернутый листок бумаги. После секундного колебания Эммануэль взяла записку. Она долго читала ее, а затем негромко произнесла:

– Не похоже на то, чтобы он хранил подобные вещи.

– Думаю, он и не собирался. Это было в его кармане. – Издали донесся звон колокола. – Ты часто виделась с ним?

Отвернувшись, Эммануэль подошла к высокому узкому окну, из которого была видна улица.

– Нет, – произнесла она после паузы. – Я с тех пор его не видела.

– Почему? Что-то случилось?

Она пожала плечами:

– Ничего особого. Он нашел того, кто интересовал его больше.

Зак уже чувствовал, когда Эммануэль что-то недоговаривала. Вот и сейчас она снова пыталась усыпить его бдительность.

– А ты? – настойчиво интересовался он. Зак видел, как она замерла, подыскивая нужные слова.

– Я не убивала его в порыве ревности, если ты хочешь спросить об этом. – Какое-то время тишину нарушал только грохот едущей по улице повозки. Затем Эммануэль произнесла: – Как он умер? Ты знаешь?

– Он был задушен. По всей видимости, кто-то нашел его спящим на софе и задушил.

– Бедный Чарлз. – Эммануэль потеряла самообладание и, сложив руки, согнулась, словно от внутренней боли. Но потом она выпрямилась, сгоняя с лица следы переживаний, и повернулась к Заку. – Он говорил, что вчера хотел тебя увидеть. Ты встречался с ним?

Зак отрицательно покачал головой. Он боролся с желанием обнять ее и попытаться успокоить, сказать ей, что иногда можно дать волю своим чувствам. Похоже, эта женщина не контролировала себя только во время сна.

– Он устал, – произнес Зак, стараясь, чтобы его голос прозвучал как можно равнодушнее. – Я был у Батлера, а когда пришел к доктору домой, было слишком поздно. – Он перевел взгляд на ее лицо. – Ты знаешь, что ему было нужно?

– Он очень боялся: думал, что кто-то за ним следит.

– Он не догадывался кто?

– Нет. Ничего существенного. У него было просто ощущение. – Губы Эммануэль тронула печальная улыбка. – Чарлз не придавал большого значения таким вещам, как чувства или интуиция.

– Он дружил с Филиппом, – произнес Зак, направляясь к алтарю. – Не так ли?

– Да.

Зак обернулся.

– Твой муж знал, что ты близка с его хорошим другом и коллегой по работе?

Глядя ему в глаза, Эммануэль медленно кивнула.

– Откуда? – требовательно спросил он, снова подходя к ней.

– Чарлз ему сказал.

Боже, мысленно воскликнул Зак. Что же за брак у нее был?

– И Филипп рассердился на тебя?

– Нет.

– Почему?

Она выдохнула – тяжело и устало.

– Потому что Филипп сам изменял мне.

Зак наклонился к ней.

– С кем?

Она спокойно встретила его взгляд.

– Я не знаю.

Зак был уже достаточно опытен, чтобы понять, что ее красивые глаза сейчас лгут.

– Ты говоришь неправду, – произнес он и, отвернувшись, направился к выходу, оставив Эммануэль одну в золотистом свете пустынной часовни.

Полуденный бриз срывал розовые и белые лепестки с миртового дерева, гнал их по мостовым. Эммануэль откинула голову на обтрепанную спинку кресла из зеленой кожи в кабинете Генри Сантера. Она сидела со сложенными на коленях руками и, глядя на улицу из окна, тяжело вздыхала.

Все кончено. Когда-то она, ее отец, Генри Сантер и Филипп решили создать больницу. Столько часов провела она здесь, стольким пожертвовала ради нее… А теперь все пошло прахом.

Она услышала, как по деревянному полу позади нее стучит костыль. Холодные костлявые руки опустились ей на плечи.

– Увы, – произнес Антуан Ла Туш, поворачивая кресло так, чтобы Эммануэль могла на него смотреть. Сегодня у него был болезненный вид.

– Я только что узнал. Почему эти янки никак не могут найти убийцу?

Эммануэль попыталась ободряюще улыбнуться, но это ей не удалось.

– Они делают все, что в их силах, Антуан. Я искренне в это верю.

Поставив костыль, Антуан сел на край стола и наклонился, чтобы взглянуть ей в глаза.

– А ты, малышка, как поживаешь?

Она перевела взгляд на высокий потолок, а затем на выстроившиеся вдоль стен полки.

– Плохо. Эту больницу придется закрыть.

Он взял ее руку в свои.

– И ничего не удается сделать?

Она отрицательно покачала головой:

– Я сражалась много недель, но это не спасло положение. Больница не имеет права работать, когда в ней нет дипломированного врача. – Эммануэль вместе с Чарлзом Ярдли пытались найти себе помощника, но все трудоспособные доктора были призваны в армию конфедератов. Остались только очень старые или, наоборот, юные – и у тех работы было выше головы.

– Что будет с пациентами? – спросил Антуан.

– Я разговаривала с сестрами в «Отель де Дье». Они могут кое-кого взять. А Льюис из больницы милосердия сказал, что пристроит остальных.

– Это не твоя вина, – внезапно сказал Антуан, с силой сжимая ее руку. – Ты сделала все, что могла.

Эммануэль лукаво улыбнулась:

– Умом я это понимаю. Но… – Она помолчала. – Я не всегда действую рационально.

– Ха! – Он тронул пальцами ее щеку. – Ты очень уравновешенный человек. Когда война закончится, ты можешь открыть больницу снова.

У Эммануэль к горлу подкатил комок, который она с трудом сглотнула.

– Это здание было заложено, чтобы оплатить штраф, который Батлер наложил на всех, кто помогал Конфедерации. После войны… – Она снова качнула головой, не в силах говорить дальше.