Нефритовый Грааль - Аманда Хемингуэй

— Сожалею. Мы больше не можем терять время и силы на это дело. Ограбление в Хеверли-холле сейчас важнее. Похищено полмиллиона в георгианских серебряных монетах и антикварные украшения, а в придачу еще куча всякой живописи, включая одно полотно Констебля и одно — Тициана, правда, сомнительного. Возможно, ограбление заказное, а судя по характеру взлома сигнализации можно сказать, что это были настоящие профессионалы.

— Сэр Ричард Викхэм, не так ли? — спросил Побджой. — Два года назад посвященный в рыцари за заслуги перед страной — то есть за то, что здорово нажился? На торговле оружием, если я не ошибаюсь?

— Я смотрю, вы уже выполнили домашнее задание, — сухо заметил помощник. — Викхэм — важная персона. Лично я не питаю к нему особых симпатий, да и вряд ли он вызывает их у кого бы то ни было. Но у него очень большое влияние.

— Что делает его гораздо важнее, чем какая-то безымянная и неимущая старушка из богом забытой деревеньки, — добавил Побджой.

— Вы знаете, как обстоят дела, — сказал помощник. — Не то чтобы вам улыбалась удача в данном деле. Даже если вы добьетесь, чтобы девочка указала пальцем на одного из своих родителей, суд, как всегда, вряд ли примет во внимание показания несовершеннолетней. Вспомните провал дела об убийстве Дамилолы Тэйлора. Кроме того, вряд ли найдется ребенок, готовый предать собственных отца или мать.

Побджой едва удержался, чтобы не спросить помощника старшего констебля: «Полагаю, сэр, ваши сыновья еще не достигли подросткового возраста?»

— Займитесь делом Хаверлей-холла, — подытожил помощник. — Мы уже не сможем вернуть сэру Ричарду похищенного, зато по крайней мере прищучим парней, которые совершили ограбление, пока они не обчистили кого-нибудь еще. Да, я понимаю, что вы хотите остаться на этом вашем предполагаемом убийстве, но придется с ним расстаться. Деньги правят миром, нам с вами обоим это хорошо известно.

— А в суде они играют роль? — полюбопытствовал Побджой.

— О да, — вздохнул помощник. — Обычно в парике и мантии.

* * *

Поскольку Хейзл и Джордж еще учились, в начале каникул Натан оказался предоставлен сам себе. Он сел на автобус до Чиззлдауна и отправился повидать Эрика: тот все еще подрабатывал у Ровены Торн. Друзья спустились к подножию холма, что дал название деревушке, и перекусили сандвичами, приготовленными Анни. На меловой поверхности склона прямо над их головами был вырезан громадный символ — менее известный, чем лошади или великаны в прочих местах, поскольку это был лишь узор; к тому же никто не знал, что он символизирует. Знак состоял из линии, пересеченной дугой и заключенной в круг.

— В моем мире, — сообщил Эрик, — это древний символ великой магии.

— Что он значит? — тут же загорелся Натан.

Эрик пожал плечами в своей чудной манере.

— Кто знает? Это большая тайна.

Радостное волнение Наташ тут же улетучилось.

— Может, просто совпадение? — предположил он. Как со «Звездными войнами», и силой, и магическими способностями поэзии — Натану уже начинало казаться, что Эрик во всем видит некий смысл.

— Что такое… совпадение? — спросил изгнанник.

Наконец преуспев в долгом и трудном объяснении, Натан перешел к рассказу о последнем сне: с пещерой, пустыней, чудовищем, несостоявшимися расхитителями гробниц и дикими крылоящерами. Эрик был одновременно восхищен и обеспокоен.

— Правильное место, — решил он. — Должно быть, Санграаль, меч, венец спрятаны там. Ты не видеть?

— В пещере было темно хоть глаз выколи, — признался Натан. — Я вообще ничего не видел. А ты знаешь, кто были те расхитители?

Эрик помедлил с ответом.

— Быть может, просто воры, — наконец произнес он. — Хотя, возможно, и нет. Это группа, как вы говорите, бунтовщиков? Они утверждают, будто Грандир не сделает ничего, чтобы спасти нас, бросит умирать всех, кроме избранных, так и не раскрыв заклинания первого Грандира. Мятежники могли попытаться похитить сокровища и самостоятельно сотворить заклинание.

— А им бы удалось? — спросил Натан.

— Нет. Никто не в силах сотворить заклинание. Его тайна утеряна. Возможно, у них есть какие-то предположения. Это незаконно, но я думаю, многие попытаются, если у них появится возможность.

Натан согласно промычал.

— Что им терять?

— Закон строг, — сказал Эрик. — Многих сажать в тюрьму.

Натан подал другу еще один сандвич, и они заговорили о крылоящерах.

— Их шкура очень плотная, — объяснил Эрик. — Защищает от солнечной смерти. И еще особенные веки на глазах: всегда закрыты и невидимы…

— Прозрачные? — догадался Натан.

— Ящеры видят сквозь них. Прозрачные. Я запомню.

Натан заметил, что Эрик впрямь все запоминает. Каждое новое слово заносится в память лишь однажды.

— Давным-давно люди поймать диких крылоящеров, изменить гены, сделать их крупнее, сильнее и послушнее. Некоторые дикие еще остаются там, хотя многие умереть. Теперь нет достаточного количества животных, чтобы они охотились.

— А почему дикие ящеры помогли людям? — спросил Натан.

— Потому что они очень умны, — неуверенно предположил Эрик. — Как дельфины здесь.

Натан удивился, что Эрику известно о дельфинах.

— Помогать людям — признак интеллекта? — спросил он. Разумеется, всем известно, что в прошлом дельфины спасали тонущих матросов, так что Эрик привел довольно удачную аналогию.

Друзья покончили с обедом, и Натан отправился в обратный путь до Иде. В лавке он встретил Майкла, который предложил как-нибудь покататься на лодке («Да, пожалуйста!» — обрадовался мальчик) и оставил их наедине с матерью.

— Что вы с дядей Барти задумали вчера вечером? — поинтересовался Натан как можно невиннее. Ему не хотелось ни самому обманывать мать, ни слышать неправду из ее уст. Мальчик испытывал чувство вины за то, что тайком подглядывал за Анни предыдущим вечером. И все же, ощущая, как сны завладевают им больше и больше, Натан решил, что должен знать все — в особенности то, что взрослые не хотят ему рассказывать.

— Просто ужинали, — ответила Анни, чувствуя себя ужасно неловко из-за необходимости обманывать. — И беседовали.

— Обо мне?

— Нет. — В конце концов, почти так оно и было. — Представь себе, ты не единственная тема для беседы в моей жизни. Мы обсуждали денежные вопросы. Как вести магазин и все такое.

— Раньше вы никогда не обсуждали подобные вопросы с глазу на глаз, — заметил Натан.

— Обсуждали. Просто ты не замечал.

«Она не собирается ничего мне рассказывать, — подумал мальчик. — Я должен знать, а она не говорит. Может быть, признаться, что я был там?»

«Не знаю, стоит ли ему рассказывать, — мучилась Анни. — Все это касается его напрямую. Но ведь он еще так юн… Я хочу оградить его, уберечь, по крайней мере до тех пор, пока он не повзрослеет. Чем больше он знает, тем больше захочет еще узнать — пока наконец не спросит о своем отце…»