Шаг второй. Баланс сил - Антон Демченко

— Плотно связан, Ерофей. Плотно, — с явной усмешкой ответил князь.

— Ла-адно, приму пока как данность, — проговорил я. — Мне подъехать в ваше имение?

— Незачем, мы с ним сами к тебе в гости зайдём. Заодно, на лавку полюбуемся, — отмёл моё предложение Старицкий и закончил уже куда более резким, почти приказным тоном: — скажем, завтра вечером. После семи.

— Буду ждать, Виталий Родионович, — отозвался я. Покосился на письмо, невесть как оказавшееся в моей квартире, но решил пока о нём не говорить. Смысл болтать об этом по телефону? Подождёт до личной встречи. Или всё же…

— Что затих, Ерофей? — отвлёк меня от размышлений князь.

— Задумался, — честно признался я. — А что за человек-то, Виталий Родионович?

— Хороший человек, мой человек, — протянул тот почти нараспев. Хорошее настроение, наверное. — Родионом зовут, иногда даже Витальевичем.

— Сын, значит, — кивнул я. — Это будет интересно.

— Я тоже так думаю, — откликнулся Старицкий и вдруг сменил тему. — Ерофей, ты ничего рассказать не хочешь?

— М-м, сейчас — нет.

— Что ж, ладно. Подожду, когда захочешь. До завтра, Ерофей Павлович, до вечера, — почти промурлыкал князь… и отключился. Повторюсь: что это было?

Родион Витальевич, несмотря на большое внешнее сходство с отцом, показался мне человеком совершенно иного склада. А может мне это только померещилось из-за весьма негативных эмоций, которыми он так и фонил во время нашей встречи. И ведь даже подарок, сделанный мною, его совершенно не смягчил. А я старался, между прочим! Не так-то легко было найти ту тонкую черту, за которой изначально медицинский ментальный конструкт успокаивающего действия, не переставал бы оказывать своё влияние на пациента, но и не вгонял бы его в лечебный сон, как это было определено его изначальной настройкой… то есть, делал бы лишь то, что мне от него требовалось: умиротворял.

Рогнеда, кстати, которая матушка моей Светы, от подобного подарка была в восторге, и я её понимаю. Час-другой, проведённый в одном помещении с работающим конструктом "уютного времени", выполненном в виде настольных часов, не только расслабляет, но и изрядно прочищает мозги, причём без всяких вредных побочных эффектов. И уж кто-кто, а Рогнеда с её нервной работой, оценила подарок по достоинству.

Ну ничего, думаю, и сынок князя, что сейчас старательно пытается стереть с лица брезгливую мину, опробовав часики, подобреет. По крайней мере, ничем иным как перманентной усталостью, я его раздражение объяснить не могу. Ну да, есть небольшое недовольство от того, что он лицезреет перед собой некоего наглого юнца, но и у этого чувства, как мне кажется, ноги растут из того же источника. Заработался княжич. Ничего-ничего, перефразируя персонажа одного бессмертного кинофильма… "И тебя вылечу".

— Про полевые испытания техники Граца ты уже знаешь? — спросил Старицкий, невозмутимо прихлёбывая чай из массивной кружки, и искоса наблюдая за сыном, брезгливо смотрящим на такую же кружку, стоящую перед ним. Ну да, на фига мне в лавке сервиз на сто персон?

— Разумеется, — фыркнул я в ответ. — Уж которую неделю в лаборатории кипиш стоит. Учёных трясёт в предвкушении, как припадочных. Даже Грац, уж на что флегма флегмой, и тот дополнительными экспериментами забодал!

— Ерофей, — укоризненно взглянул на меня старший Старицкий, взглядом указав на сына. — Следи за речью.

— Да-да, конечно, — пробормотал я. — Прошу прощения. В общем, я в курсе дела. Но какое отношение этот факт имеет к моей персоне? Или вы тоже пришли уговаривать меня потратить каникулы на мотыляния по стране?

— Тоже? А кто ещё тебя уговаривал? — неожиданно подал голос Родион, осторожно пробуя приготовленный мною чай. В эмоциях булькнуло настороженностью… Боится, что я его отравлю, что ли?

— Остромиров все уши прожужжал сегодня, да и Грац предлагал. Не так настойчиво, как волхв, но весьма убедительно, — ответил я, пожав плечами.

— А ты, значит, не хочешь? — осведомился князь, переключая моё внимание на себя.

— Виталий Родионович, — я чуть помолчал. — Как бы повежливее сказать-то? У меня, на сегодняшний момент сложилась следующая ситуация. Занятия в гимназии плюс работа с Грацем, учёба у Остромирова, работа в лавке и разработка новых конструктов и артефактов для продажи. Про домашнюю работу и консультации людей Багратова, я и вовсе молчу. Первая в гимназии выдаётся нечасто, слава всем богам, да и вторые, в основном, предпочитают решать свои проблемы сами. Но это тоже время. На личные дела у меня остаётся один день в неделю, официально считающийся в гимназии "библиотечным". Я не жалуюсь, но очень рассчитывал на каникулах немного отдохнуть. Зная же Граца с его сворой учёных, и волхва, который непременно пожелает присоединиться к выходу "в поле", таковой возможности я буду лишён. Первый ни за что не упустит возможность совместить испытания аппаратуры с моим участием, а второй не угомонится, пока не втемяшет мне в голову всё, что ему кажется полезным и нужным. Иными словами, каникулы полетят коту под хвост. Котяра, прости, я не имел тебя в виду!

Двухвостый смерил меня коротким взглядом и, тихо фыркнув, вновь уставился на модель галактики, медленно вращающуся в глубине большого хрустального шара.

— Надо же, какой занятой… лавочник! — пробурчал княжий сын.

— Вы семью свою часто видите? — кое-как сдержавшись, чтобы не нахамить, спросил я, стараясь абстрагироваться от фонящего любопытством и интересом старшего гостя.

— Это ты к чему? — прищурился Родион Витальевич, отставляя в сторону полупустую кружку.

— Ответьте, если не жалко.

— Стараюсь уделять им время каждый вечер, — хмуро ответил княжич, катнув желваки.

— А у меня из близких, есть только моя девушка, с которой я могу провести больше часа кряду, лишь единожды в неделю, потому что в остальные дни упахиваюсь, уж простите за "плебейское" словцо, как лошадь на мельнице. Чёрт! Да я этих каникул ждал, как манны небесной, чтобы устроить нам со Светой хороший отдых.

— А ты её с собой возьми, — неожиданно предложил старший Старицкий, не дав своему сыну вымолвить и слова.

— Куда? — опешил я.

— В экспедицию, конечно, — отозвался князь, как ни в чём не бывало. — Со своей стороны могу пообещать, что Грац и Остромиров будут держать себя в рамках приличий, и не станут злоупотреблять твоим временем. Каникулы, это святое. Подумай, Ерофей… весна, горы, реки, палатка на двоих… романтика же!

— Суета и нытьё кучи неприспособленных к походной жизни городских, холодрыга, дожди и консервы вместо нормальной еды, — договорил я вместо Виталия Родионовича. Тот хохотнул.

— Нет в тебе романтики, Ерофей. Ни на грамм, — заключил он, и добавил уже серьёзно: — Тем не менее, это был бы оптимальный выход. Мне бы очень хотелось, чтобы ты, всё же, отправился в этот поход.