Оппозиция, или Как противостоять Путину? - Сергей Кара-Мурза

Война, хоть и холодная, — это дезинтеграция противника во всех измерениях. Первым делом воздействуют на связи, а не на внутренне сплоченные элементы систем. Так на фронте слабые места — стыки и фланги, то есть участки, где части связаны друг с другом. Стараются прежде всего ослабить или разорвать связи, играющие критическую роль, а дальше возникший кризис рвет и калечит остальные связи сам. Мы пережили дезинтеграцию СССР и наблюдаем вялотекущую дезинтеграцию РФ. Процесс у нас перед глазами, можем учиться. Без этого знания не воссоединить земли и народы.

Пройдя мысленно по перечню разорванных связей, мы и увидим программу дезинтеграции. Это полезно сделать, чтобы договориться о том, какие связи надо защищать, укреплять, восстанавливать, какие надо строить заново и по-другому, какие в новой реальности никуда не годятся, так что остатки их надо обрезать и зачистить. Опыт разрушения систем дает колоссальное знание, и раз уж над нами такой жестокий эксперимент история поставила, надо из него выжать максимум информации.

Разрушение каждого пучка связей — особая программа и особая тема. Здесь просто назовем некоторые из них. Важнейший пучок связей создает государство— едиными законами, общим языком и идеологией, своими символами, множеством систем, соединяющих людей и территории (например, армией и школой). Подорвать единую государственную надстройку, какой был союзный центр в СССР, подточить те связи, которыми она стягивает страну и народ, — вот первый этап в расчленении. Надо его вспомнить и обдумать.

Союз — географическая целостность. Для ее поддержания нужны большие системы — транспорта, связи, энергосетей, охраны границ и пр. Многие из этих общих систем тоже удалось расчленить, а части их стараются изменить так, чтобы они потеряли тягу к сращиванию. Например, отказ от общей технической политики или ликвидация отечественного авиастроения сразу облегчает растаскивание больших систем западными конкурентами.

Союз связывается общим языком, общей школой и общим культурным ядром. По всем этим сущностям бьют силы, работающие на разделение, все их пытаются защитить объединительные силы. Баланс этих сил в наших трех странах различен и неустойчив — перевес берут то одни, то другие. В целом пока что идет медленное расхождение почти единого ранее цивилизационного облика. В этом нет ничего естественного или мистического. Это нормальная работа геополитиков и системотехников. Если мы будем апатично наблюдать за их манипуляциями, то свою работу они доведут до конца. Сами собой разорванные связи не срастутся. Тут нужны знания, воля и действие.

До сих пор многие у нас еще лелеют надежду, что воссоединение РФ, Украины и Белоруссии — хотя бы в форме общего экономического и культурного пространства — возможно просто через восстановление части прежних связей. Такую надежду нам как будто дает недавний исторический опыт.

Действительно, расчленение Российской империи после Февральской революции 1917 г. было краткосрочным. Входе Гражданской войны она была опять собрана почти на той же территории (не считая Польши и Финляндии, которые входили в империю условно). Такое быстрое воссоединение расчлененных частей страны можно назвать реинтеграцией. Части срослись по линиям разрыва — разделенные поверхности еще не «окислились».

Конечно, новое собирание России в образе СССР происходило с обновлением многих систем, при наличии принятого большинством населения общего проекта. Опыт нейтрализации национализма этнических элит и очень быстрой сборки страны в виде СССР считается блестящим достижением советского государственного строительства. В 90-е годы и сегодня эти самые этнические элиты очень старались и стараются этот опыт опорочить, и это понятно — их цель в том, чтобы подавить постсоветские интеграционные проекты, особенно в России, Белоруссии и на Украине.

В какой же мере возможно сращивание разорванных связей сегодня? В начале 90-х годов многие надеялись, что так и произойдет. Но это не удалось. Силы разделения внутри и за рубежами были намного мощнее. Судя по многим признакам, время, когда было возможно такое воссоединение, истекло. Уже нельзя «зачистить контакты», соединить те же провода — и машина заработала бы. Нужна новая программа, новое строительство целого, создание новых стыковочных узлов, производство материала для связей нового типа, новый язык, новые формы и символы единства. Значит, нужен и новый уровень разнообразия интеграционных связей.

Более того, даже то направление интеграции, в котором мы как будто дальше всего продвинулись, — с Белоруссией — уже возможно лишь как строительство нового Союза, а не как воссоединение двух союзных республик. Ведь для нас Белоруссия сейчас ценна не просто как кусок земли, населенный братским народом. Это — важнейший плацдарм в нашем контрнаступлении на кризис.

Белорусы выработали оригинальный национальный проект, сплотились вокруг него и почти вылезли из кризиса, внеся множество важных творческих изменений в структуры советского типа. Повторить этот проект в РФ сейчас невозможно — Дерипаски и Абрамовичи оседлали экономику и держат в своих руках многие другие рычаги. Было бы опасно позволить им запустить руку в белорусские структуры. Ведь в недалеком будущем эти сохраненные и обновленные в Белоруссии структуры будут нам необходимы, от других мы такой помощи не получим.

Взять хотя бы машиностроение — нам придется готовить целиком новое поколение квалифицированных рабочих и инженеров, и на постсоветском пространстве только Белоруссия сохранила широкий спектр больших современных предприятий, на которых сможет пройти практику массовый контингент наших кадров. А значит, нельзя допускать простой реинтеграции Белоруссии и РФ, потому что тогда наши олигархи эти заводы, сохраненные белорусами, приватизируют, затопчут и задушат. Нужно строительство новых интеграционных связей, гарантирующих сохранение плацдарма, его защиту от объятий российских олигархов.

Быстрая интеграция России с Украиной тоже, на мой взгляд, чревата рисками. На Украине идет быстрый процесс этногенеза— изменения многих черт украинского народа, можно сказать, его «пересборки». Это процесс плохо изученный, в чем-то даже интимный. У значительной части украинцев его сумели загнать в антирусское русло. Это уже не первый такой проект в истории, опыт есть. Если проявить терпение и добрую волю, то почти наверняка этот всплеск антироссийских настроений сникнет, внушенная людям страсть иссякнет, люди более спокойно обдумают свои долгосрочные и фундаментальные интересы. А если в момент общего возбуждения лезть к людям, навязываться, спорить с ними или даже ругаться, то смута затянется надолго. Надо делать все то, что полезно для сближения наших народов, и не делать того, что вредно. А желающих навредить немало — и там, и у нас (достаточно посмотреть телевидение).

Иными словами, снова плести всю ткань связей между народами, даже братскими, — дело, требующее воли, мудрости и терпения. Чем больше людей будет считать себя такими «ткачами», тем лучше пойдет дело — внизу терпения и мудрости побольше, чем у сильных мира сего. Есть дела, абсолютно необходимые для сближения и в то же время доступные для нашей молодежи. Это, прежде всего, срочное восстановление общего информационного пространства, связанного «неустранимыми» каналами, то есть гибкой многообразной сетью. Такие возможности сегодня предоставляет Интернет. Сумеем создать сотню хороших совместных сайтов с форумами — и пойдет диалог с молодой украинской интеллигенцией и студентами, в том числе с националистами. Диалог — на пользу сближению, «окукливание» — во вред.