Сага об Элрике Мелнибонэйском - Майкл Муркок

Она снова улыбнулась.

— Ну, как тебе будет угодно.

— Ты хочешь сказать, что судьба настолько управляет мной, что я даже не могу умереть по своему желанию?

— Задай этот вопрос себе.

Отчаяние и недоумение омрачили чело Элрика.

— Значит, судьба руководит мной? Но с какой целью?

— Ты должен сам узнать это.

— Ты хочешь, чтобы я пошел против Хаоса? Но Хаос мне помогает, и я дал клятву Ариоху.

— Но ты смертен, а Ариох в последнее время не спешит помогать тебе, возможно, потому, что знает будущее.

— А что тебе известно о будущем?

— Немного… но и об этом немногом я не могу тебе сказать. Смертный может сам выбирать, кому ему служить.

— Я уже выбрал. Я выбрал Хаос.

— Но твоя меланхолия во многом объясняется тем, что ты разрываешься между двумя крайностями.

— И это тоже верно.

— И потом, борясь с Телебом К’аарной, ты будешь сражаться не ради Закона. Ты просто будешь сражаться с одним из тех, кому помогает Хаос, а ведь представители Хаоса нередко борются друг с другом. Разве не так?

— Так. К тому же хорошо известно, что я ненавижу Телеба К’аарну и намерен уничтожить его, кому бы он ни служил — Закону или Хаосу.

— А потому ты не вызовешь неудовольствия тех, кому ты остаешься предан, хотя помогать тебе они, вероятно, и не пожелают.

— Расскажи мне побольше о планах Телеба К’аарны.

— Ты должен все увидеть сам. Вот твоя лошадь. — Она снова сделала указующий жест рукой, и Элрик увидел, как из-за гребня дюны появилась золотистая кобыла. — Двигайся на северо-восток, как и раньше, но только будь осторожнее, чтобы Телеб К’аарна не догадался о твоем присутствии и не заманил тебя в ловушку.

— А что, если я просто вернусь в Танелорн? Или снова попытаюсь умереть?

— Ты этого не сделаешь, Элрик. Ты предан своим друзьям и в глубине души желаешь служить тому, что представляю здесь я. И ты ненавидишь Телеба К’аарну. Не думаю, что ты еще раз захочешь умереть.

Он нахмурился.

— Опять меня нагружают обязанностями, которых я не хотел, и подкрепляют это логикой, расходящейся с моими желаниями. Опять я попадаюсь в капкан эмоций, а ведь нас в Мелнибонэ с детства учат презирать чувства. Хорошо, Мишелла, я поеду туда. Я сделаю то, что ты хочешь.

— Будь осторожен, Элрик. Телеб К’аарна владеет силой, о которой тебе ничего не известно. Тебе будет трудно противостоять ей.

Она посмотрела на него пытливым взглядом, и он внезапно сделал шаг вперед и, обняв ее, поцеловал. Слезы полились по его лицу, перемешиваясь с ее слезами.

Потом он смотрел, как она уселась в свое ониксовое седло и выкрикнула слова команды. Металлические крылья звонко ударили по воздуху, изумрудные глаза повернулись, усаженный драгоценными камнями клюв приоткрылся.

— Прощай, Элрик, — сказала птица.

Но Мишелла не сказала ничего. И не оглянулась.

Скоро металлическая птица стала песчинкой света в синем небе, и Элрик повернул кобылу на северо-восток.

Элрик остановил кобылу под прикрытием утеса. Он обнаружил лагерь Телеба К’аарны. Под защитой нависающей скалы был установлен большой шатер желтого шелка. Эта скала была частью каменистого образования, естественным амфитеатром разлегшегося среди дюн пустыни. Рядом с шатром стояли две лошади и телега, но над всем этим возвышалось металлическое сооружение, находившееся в центре площадки. Это сооружение было помещено в огромную емкость из чистого стекла. Емкость имела почти шарообразную конфигурацию с узким отверстием наверху. Само сооружение имело странную асимметричную форму и состояло из множества искривленных и угловых поверхностей, в которых видны были мириады частично сформированных лиц, фигур животных и очертаний зданий, неясных конструкций, которые появлялись и исчезали под взглядом Элрика. Это изделие явилось плодом воображения, еще более изощренного, чем воображение предков альбиноса. Амальгамированные металлы и другие вещества были слиты здесь воедино, что противоречило всякой логике. Творение Хаоса, дававшее ключ к объяснению того, как Обреченный народ пришел к самоуничтожению. И это сооружение жило. В его глубинах что-то пульсировало — словно слабо билось сердце умирающей птички. Элрик видел немало непотребств в своей жизни, и лишь немногие трогали его, но это сооружение, хотя на первый взгляд и казавшееся гораздо безвреднее всего предыдущего, почему-то вызвало у него острый приступ неприязни. Невзирая на одолевавшее его отвращение, он остался стоять где стоял, очарованный этой машиной. Вдруг клапан желтого шатра отошел в сторону, и появился Телеб К’аарна.

Колдун из Пан-Танга стал бледнее и похудел по сравнению с тем, каким он был, когда Элрик видел его в последний раз — перед самым сражением между нищими Надсокора и воинами Танелорна. Но какая-то нездоровая энергия разрумянила его щеки и горела в темных глазах, придавая нервную резвость его движениям. Телеб К’аарна направился к стеклянной емкости.

Когда колдун подошел поближе, Элрик услышал, как он бормочет себе под нос:

— Уже скоро, уже скоро, уже скоро. Еще чуть-чуть, и Элрик умрет, а вместе с ним и все его союзники. Этот альбинос проклянет день, когда он разбудил во мне ненависть и превратил меня из ученого в того, кем я стал сегодня. А когда он умрет, королева Йишана поймет свою ошибку и вернется ко мне. Как может она предпочитать этого белолицего выродка человеку моих великих талантов? Как?!

Элрик почти забыл, что Телеб К’аарна одержим страстью к джаркорской королеве Йишане, женщине, которая покорила колдуна сильнее любого заклинания. Именно ревность Телеба К’аарны к Элрику и превратила этого сравнительно тихого собирателя знаний темных искусств в мстительного колдуна, готового на самые страшные преступления.

Он смотрел, как Телеб К’аарна пальцем начал выводить сложный рисунок на прозрачной поверхности стекла. С каждой законченной руной пульсация в машине усиливалась. Странной окраски свет начал возникать в разных секциях, возрождая их к жизни. Из горловины емкости донесся звук сильного удара, и ноздрей Элрика начало достигать зловоние. Сердцевина света стала ярче и крупнее, машина словно изменяла свою форму, иногда явно переходя в жидкость и обтекая стенки емкости изнутри.

Золотистая кобыла фыркнула и начала беспокойно перебирать ногами. Элрик потрепал ее по шее, чтобы успокоить. Телеб К’аарна сейчас был всего лишь силуэтом на фоне быстро меняющегося света внутри стекла. Он продолжал бормотать что-то себе под нос, но его слова тонули в пульсациях, которые эхом разносились среди окружающих скал. Правая рука Телеба К’аарны продолжала рисовать новые невидимые знаки на стеклянной поверхности.

Небо, казалось, начало темнеть, хотя до заката было еще далеко. Элрик поднял глаза. Над его головой небеса были по-прежнему сини, золотое солнце сияло, но воздух вокруг потемнел, словно какая-то туча опустилась на то место, где стоял Элрик.