Враги по оружию - Виктор Глумов

— Капитан! — закричал дозорный.

Лекс обернулся на вопль. Изо всех щелей, из разрушенных и вроде осмотренных зданий лезли мутанты. Самцы. Злые и хорошо вооруженные.

— Огонь! Но стрелять начали еще до приказа.

Лекс выхватил пистолет и пустил пулю в лоб грудастой. Ее выродок заверещал, кинулся на Лекса, пришлось отшвырнуть его ногой.

Если до этого потерь не было, то мутанты застали омеговцев врасплох, и в первые минуты боя убили несколько солдат. Рядом с Лексом, укрывшимся за гусеницей, валялся механик — ему выстрелом разворотило живот. Раненый скулил. Лекс в отчаянии смотрел на люк танкера: не пробраться, сразу «снимут». И автомата нет, только бесполезный в массовом бою пистолет. Сколько же тут мутантов? Откуда? Ловушка. Дьявольская хитрость. Неужели и правда Артур?

Неожиданно для Лекса «тройка» рванула вперед, гусеницами сминая мутантов. Даже сквозь рев двигателей и грохот выстрелов он расслышал хруст костей и влажное чавканье плоти. Мутанты не собирались отступать, настроены были драться до последнего. Из своего укрытия Лекс наблюдал за бойней.

И с каждым убитым. — не важно, с какой стороны — все больше хотел заорать «Я не играю!», как в детстве. Сбежать. Или встать на сторону защитников Москвы.

Темно. Вверху, под потолком, — переплетение ржавых, блестящих от сырости труб. Странные стены — гладкие, кое-где поросшие бурым мхом. На толстой, в два обхвата, трубе набухла капля. Повисела, переливаясь, сорвалась… Ба-бах! Артур схватился за голову — недалеко, возможно за стеной, рванула граната.

— Тс-с-с, лежи. — Тимми села на корточки, приникла к стене. В темноте за трубами зашевелились.

— Что там? — спросил Маузер.

— Да капец, сам посмотри.

Значит, не бросили. Артур закрыл глаза, потер виски и нащупал корку — из правого уха текла кровь и засохла.

— Контузия, — проговорил Маузер, заглядывая в щель в стене. — Повезло, что цел остался. Относительно цел, если бы…

Его голос утонул в реве мотора. Задрожала земля. Тимми оттеснила Маузера, раскрыла рот. Когда машина проехала, девушка продолжила:

— Ни хрена себе, сколько их! Долго, собаки, готовились. Ты предупреждал всех, когда они переправы начали подминать, но кто тебя слушал? Никто.

— Да что теперь! — Маузер махнул рукой и достал самокрутку. — Блин, последняя!

— Раньше сваливать надо было, а теперь что? Их тут как муравьев у муравейника!

— Я могу идти, — прохрипел Артур. Собственный голос звучал глухо и далеко. Артур сел. Голова кружилась, тошнило, звон в ушах усилился. Держась за трубу, он поднялся.

— А если мирными прикинуться? — предложила Тимми.

— Я бы на их месте всех мочил, — покачал головой Маузер. — Мирные попрятались по своим норам… Да и не бывает на Пустоши «мирных». Вымерли. Естественный отбор.

— А если подождать, пока проедут? — опять подал голос Артур. — И вечером от дома к дому… Есть хоть, куда бежать-то?

— Есть. Да на ту же помойку.

— Не пойму, зачем мы здесь? Сразу было ясно: бесполезно сопротивляться…

— Да?! — взвился Маузер. — Все так решили: моя хата с краю. Вот омеговцы пришли и воцарились. И передавили всех поодиночке. А кто остался, тот считай раб. Теперь да, поздно суетиться. Скоро построят огромные печи и будут там сжигать тех, у кого не тот цвет глаз или, скажем, волос. Вот ты, Артурка, как раз-таки на еврея похож! Главное — построить, а еврей всегда найдется.

Лицо Маузера сделалось как у сумасшедшего, в темноте белые линии его татуровки, казалось, горели и сверкали белки глаз.

— Тихо! — взвизгнула Тимми, указав в темноту. — Там кто-то есть… Шаги, слышите?

Мужчины одновременно схватились за автоматы. За стеной ухнуло, застрочил пулемет жахнул одиночный выстрел. Кто-то заорал, кто-то выругался. Сквозь звон в ушах Артур различил: сюда идут!

Маузер уже приготовился дать очередь в темноту, но Тимми положила руку на ствол автомата:

— Подожди, вдруг свои?..

Едва она договорила, в помещение вломился оборванец с простреленной рукой. Упал и пополз на заднице, пока не уперся в стену. Его здоровая рука сжимала карабин.

— Что там? — спросил Маузер.

Мужик, даже скорее дед, заорал и наобум пальнул, но стрелял он левой рукой и промахнулся. Тимми, выбив у него из рук карабин, пнула незваного гостя:

— А ну тихо сидеть! Дед кивнул и пробормотал:

— Всех бьють, от мала до велика. За что? — Жидкая бороденка его затряслась.

— Это, дедушка, война.

Артур тронул стену и понял, что это металл. С улицы металл проела ржа, и образовалось множество маленьких дырок, сквозь которые проникали тонкие солнечные лучи, играя золотистой пылью. Потемнело: кто-то прижался к стене. Застрочил автомат. Стреляющего било о стену отдачей.

— Омеговец, — заключил Маузер.

Боец перестал стрелять — очевидно, менял в автомате рожок, — и в этот момент рядом с ним взорвалась граната. Омеговец, проломив ржавую перегородку, рухнул прямо на деда. Тот заверещал. В горло умирающего солдата впились осколки, он хрипел, пытаясь их вытащить, и захлебывался кровью. Наконец дед сбросил с себя раненого и на четвереньках пополз на улицу, где тотчас получил пулю в голову.

Подождав, пока ноги омеговца перестанут дергаться, Маузер склонился над ним и попытался снять жилет.

— Артур, как это работает? У тебя быстрее получится. Хоть какая-то защита.

— Если из автомата выстрелят, то жилет не спасет, — сказал Артур, справился с застежкой и стянул с убитого трофей.

Убитый был высок и плечист. Бронежилет Маузер уступил Артуру, шлем — Тимми. Себе забрал патроны. Из дыры в убежище была видна проезжая часть улицы, где все еще шел бой: омеговцы пытались разобраться, откуда по ним стреляет снайпер. Артур заметил, как минимум двух стрелков. Из подворотен тоже палили. Чуть дальше, загораживая проезд, дымил просевший на передние колеса грузовик. Этого ли ожидала Омега? Или рассчитывала на большой честный поединок?

— Надо уходить, — проговорил Маузер. — Гляньте: сюда танкеры ползут. За мной!

Пригибаясь, шли по узкому тоннелю. Артур подозревал, что это труба. Труба выводила в огромный зал. Крыша много сезонов назад обрушилась внутрь, и теперь не понять, что здесь было. По обломкам, вдоль стеночки Артур двинулся к выходу. Выглянул, пытаясь сосредоточиться на расплывающейся картинке. Узкая улица меж развалин, жилой двухэтажный дом, из окон выходят ржавые трубы печей. Никого. Танкер не пройдет, грузовик вряд ли без сопровождения отправят. Омеговцы сюда не сунутся, если приказ не поступит: наверняка тут много местных, которым не хочется умирать. И омеговцы жить хотят. Наемники — особенно.