В тумане тысячелетия - Александр Красницкий

— Ты сообщил мне хорошую весть, мой конунг. Прошу тебя: позволь мне удалиться и повидать братьев, если только это действительно они.

— Иди и помни, что с этой минуты ты — избранник моей дочери и вместе с тем мой сын! — сказал Бела, отпуская Святогора.

Весть о том, что среди росслагенских варягов находятся любимые братья, сильно взволновала Святогора. Он даже на мгновение забыл о своём счастье.

«Что заставило их покинуть родину?» — раздумывал он.

Когда Святогор вышел из палат Белы, весёлый шумный пир там ещё продолжался. Громко пел слепой бард, восхваляя войну и успехи на поле битвы:

Мрачная северная ночь уже опустилась на землю. С берега доносился рёв прибоя, с выси небесной на успокоившуюся землю смотрели звёзды. Молодой варяг остановился, с жадностью вдыхая чистый свежий воздух. Было немного холодно, но Святогор не замечал этого.

— Как я бесконечно счастлив! — молвил он себе. — Самая красивая из росслагенских дев полюбила меня... Что мне теперь родина! Что мне всё на свете!.. Одна, одна только Эфанда могла скрасить мою жизнь, и теперь она моя, навек моя... О, как я люблю её!

— Знай, Святогор, что и моё сердце давно уже принадлежит тебе! — раздался около него шёпот. — Давно, давно уже я живу мечтами, надеждами на счастье с тобой.

Святогор оглянулся. Около него стояла закутанная с ног до головы женская фигура. Молодой варяг скорее сердцем угадал, чем узнал, кто это.

— Эфанда! — воскликнул он, протягивая вперёд руки.

— Да, это я... нарушив все заветы отцов, я вышла к тебе, чтобы сказать, что я горячо люблю тебя... О, как я страдала, когда видела на лице твоём постоянную печаль... Может быть, и полюбила я тебя за твои страдания... Как я мучилась, когда ты уходил в набеги, с какой тоской я ждала возвращения дружин. Но теперь мои муки кончились — кончились навсегда. Ты мой, Святогор! Навеки мой! В пылу ли битвы, на шумном ли пиру, я всегда буду около тебя, я сумею охранить тебя от всякой опасности...

— Моя Эфанда! Не бойся за меня... В твоей любви я найду силу одолеть всякие опасности. Я прославлю на поле брани своё и твоё имена... Ты всегда будешь моей счастливой звездой.

— Знай, Святогор, умрёшь ты, и я последую за тобой... Но я верю теперь тебе, верю твоей любви, верю тому, что мы будем счастливы...

— И никто, решительно никто не будет в силах помешать нашему счастью... и я верю, что нас с тобой, моя Эфанда, ждёт счастливое будущее!..

Эфанда приникла к плечу своего жениха. Оба они замерли в восторженном молчании. Тихо было вокруг. Только издали доносился плеск прибоя, да из палат конунга слышался шум пира... В тёмной выси неба ласково мигали звёзды...

игур и Триар действительно оказались такими, какими представил их старый Бела. Все славянские варяги были молодец к молодцу. Но эти двое юношей выделялись среди них. Святогор с трудом узнал братьев, когда нашёл их в одной из варяжских дружин. Не такими он ожидал встретить их после долгой разлуки. Ему всё казалось, что спокойная жизнь у Гостомысла должна была изнежить этих юношей, расслабить их тело, и был он приятно удивлён, когда увидел перед собой рослых молодцов, с весёлыми, открытыми лицами, с блещущими юной отвагой глазами... Трогательна была встреча братьев.

В первый миг радостного свидания они как будто даже смутились, но затем смущение прошло. Каждый из них почувствовал себя уже не одиноким пришельцем в этой стране на краю света. Молодцы-братья Святогора ободрились. Их присутствие и ему самому придало сил.

— Как вы надумали перебраться сюда? — вопрошал Святогор.

— Пришли искать счастья! — уклончиво отвечал Сигур. — Не всё же дома сидеть. Там теперь тесно...

Святогору показался каким-то особенным тон, которым брат произнёс эти слова. В нём слышалась некая затаённая мысль, слышалось скрытое неудовольствие. Было очевидно, что Сигуру и Триару не хотелось касаться причин, заставивших их покинуть берега Ильменя.

«Что у них там произошло? — с тревогой подумал Святогор. — Они что-то от меня скрывают».

Он не стал тревожить братьев расспросами, понимая, что подобные разговоры могут смутить молодых людей, не успевших ещё оглядеться в новой для них стране.

— Наш конунг и моя невеста желают вас видеть, — сказал он. — Пойдёмте, я отведу вас к ним!

— Невеста! — воскликнул с удивлением Триар. — О, Святогор, неужели ты забыл прошлое?

— Нет, я ничего не забыл.

— А твою клятву?

— Помню больше, чем когда-либо... Но откуда вы знаете об этом?

— Мы твои братья! — понурился Триар.

— Да, понимаю! — воскликнул Святогор. — Значит, та ненависть, которую питали ко мне на берегах Ильменя, была перенесена на вас?

Сигур и Триар кивнули. Святогор понял, что нелегко им пришлось.

— А что же дядя?.. Что же Гостомысл?

Братья угрюмо молчали. Молодому варягу стало ясно, что ему не добиться от них ответа. Во всяком случае, сегодня. Не теряя времени на дальнейшие расспросы, он повёл их к конунгу.

Старый Бела встретил молодцов приветливо.

— Радуюсь вашему приходу! — сказал он им. — Будьте вы в наших дружинах тем же, чем стал ваш брат. Дорога к славе открыта перед вами. Не завидуйте Святогору, а старайтесь сами своими подвигами заслужить славное имя... Олоф, тебе я поручаю их, — обратился Бела к племяннику. — Полагаю, ты дашь им возможность отличиться.

— Не сомневайся, дядя!.. Мы так дружны со Святогором, что его братья станут и моими братьями. Долго не засидимся мы на одном месте. Я знаю намерения Святогора. Дай ему управиться с сердечными делами, и мы, будто соколы, полетим на врагов. Так, мой названый брат? Посмотрим, как встретит нас тогда твоя родина.

Святогор только грустно улыбнулся на воодушевлённые речи Олофа. Сигур и Триар переглянулись.

— Трудно это будет, мой Олоф! — заметил Бела. — Вряд ли пойдут за Святогором его варяги... Ильмень — всё-таки их родина. А какие там у них счёты с ней... кто знает?

— Вот и я так думаю, мой конунг, — отозвался Святогор.

— Чего же бояться? — пылко воскликнул Олоф. — Пусть не идут славянские варяги, если не хотят добыть в честном бою воинскую славу!.. Мало ли воинов есть, кроме них, у нас в Скандинавии? Кликнуть только клич, и соберутся они мигом со всех концов. Мои урмане придут первыми. На них, Святогор, ты можешь рассчитывать.

— Благодарю тебя, Олоф! Если удастся задуманное мною дело, то успехом его я всецело буду обязан тебе...