Россия, которой не было - 2. Русская Атлантида - Андрей Буровский

Во всяком случае, некоторый ледок между православными и католиками к XV веку уже возник.

А Польша нажимает на Литву, требует заключения нового договора, который еще теснее свяжет государства, и идет Витовт на заключение такого договора. По Городельской унии 1413 года Литва должна иметь своего государя, но под верховенством польского короля. После смерти Витовта великий князь будет выбран, но по совету с Польшей.

А если Ягайло умрет без наследников, нового короля будут выбирать с ведома и совета литовцев.

Пока все замечательно, все только к укреплению союза двух государств. Но тут же и еще один пункт: на литовских бояр распространяются все права польской шляхты. Но — только на бояр-католиков. Гербы могут иметь только католики. И все высшие должности в государстве могут занимать только католики. 50 семей бояр-католиков получают гербы. Православные — нет.

Если в конце XIV века Витовт еще колебался, какую позицию занять, то теперь он однозначно определил православных, как неравноправное, второстепенное по своему значению большинство.

Время от времени православным кидается некая толика привилегий. В 1434 году им разрешается иметь шляхетские гербы. Но по-прежнему только католики входили в великокняжеский совет и занимали высшие должности в государстве.

По мнению многих историков, Польша давила на Литву не только из-за религиозного фанатизма. Пока борьба католиков и православных раскалывала Литву, Польша оставалась лидером в этом союзе. Могучая православная или православно-католическая Литва могла оказаться чересчур равноправным союзником, а то и сильнее Польши.

Мне трудно судить, насколько это мнение обоснованно.

Но вот что православные оказались в положении неравноправном и унизительном — это факт.

Восстание Свидригайло могло изменить положение дел, но Великое княжество Русское не состоялось. Год смерти Свидригайло — 1452 — и есть, по-видимому, год последних надежд на разумное решение вопроса.

И в конце XV века от Литвы откалываются верхнеокские русские княжества.

В начале XVI века, когда Московия отгрызает у Литвы кусок за куском, в смоленской «Аврамкиной летописи», написанной в 1460—1470-е годы, очень недвусмысленно выражена идея объединения с Московской Русью.

Середина и конец XVI века несут новые осложнения.

В 1563 году православные получают те же права, что и католики…

Но большая часть того, что можно потерять, уже потеряна. Люблинская уния 1569 года, возникновение Речи Посполитой мало что меняет для тех, кто продолжает жить в пределах Великого княжества Литовского. Но она меняет очень многое для православных Киевщины, Подолии и Волыни, оказавшихся в составе польских коронных земель.

Шляхта в Польше была свободна до такой степени, что никаких средств заставить пана поменять веру, конечно же, не существовало. Для людей этого круга происходило постепенное, очень медленное ополячивание, процесс сближения с придворными королей, сослуживцами и однополчанами иной веры, с коренными поляками, постепенное растворение уже в польском шляхетстве. Но подчеркну: растворение медленное и добровольное.

А вот православным горожанам приходится гораздо хуже: в некоторых городах им пытаются запретить заниматься торговлей и ремеслом, то есть низвести до положения наемных работников.

Что же касается простонародья, то для него в польских землях как-то даже и забывают о принципе кнута и пряника. Пряник исчезает, потому что, перейдя в католицизм, чужую, барскую религию, мужик или мещанин останется тем же, что есть сейчас — глубоко бесправным, униженным и нищим человеком, чья интеллектуальная, нравственная и духовная жизнь глубоко безразлична тем, кто наверху.

Остается кнут — оскорбительная кличка «быдло», применяемая к крестьянину только что не в официальных документах, ограничения в правах, бесправие, дикий произвол панов — и католических, и православных.

Разумеется, такими методами не только нельзя склонить человека к чему бы то ни было, в том числе и к католицизму. Но совершенно очевидно, что рано или поздно замордованный человек восстанет, и последствия могут быть решительно какими угодно.

Для большинства поляков и для нового короля из династии Ваза совершенно неприемлемым было существование православной церкви, не подчиняющейся папе римскому.

Новый польский король Сигизмунд IV из шведской династии Ваза однозначно считал унию совершенно обязательной для православных. Он считал возможным даже и открытое насилие: вплоть до закрытия церквей, отнятия церковного имущества, вплоть до смещения священников, не поддерживающих унию.

В октябре 1596 года в Бресте собрали Церковный собор.

Специально, чтобы творить унию. И король, и папа римский очень этого хотели: повторения Флорентийской унии в масштабе Речи Посполитой. И доведенной до конца.

Подготовлено было многое, от мнения короля до новых почестей послушным: согласившись на унию, православные иерархи получили бы сенаторское достоинство.

Церковный раскол произошел на самом же Соборе. За унию выступил сам глава православной церкви в Речи Посполитой, Киевский митрополит Михаил Рагоза. Его поддержали епископы: Гедеон Балабан, епископ Львовский; Леонтий, епископ Пинский; Кирилл Терлецкий и Ипатий Потей — епископы Луцкие; Дионисий, епископ Холмский.

Как видно, многие православные действительно были готовы пойти на унию.

Но были пошедшие против: Киево-Печерский архимандрит Никифор Тур и его преемник Елисей Плегепецкий; ректор Острожской академии Герасим Смотрицкий. Особенно выделился в борьбе против унии монах Иван Вышенский, который писал против сторонников унии обличительные послания (порой очень хулиганские).

Брестская уния 1596 была все же принята, хотя и не всеми православными. Униатская церковь сохраняла многие черты православия: служба велась на церковно-славянском языке; сохранялась православная обрядность, браки белого (немонастырского) духовенства; но все это — при неукоснительном подчинении папе римскому.

Разумеется, униатство страшно не нравилось властям ни Российской империи, ни СССР.

В 1839 году униатам «посоветовали» попроситься «обратно», в состав Московской патриархии, и некоторые приходы «вернулись в лоно православия» (напомню, что православные Западной Руси отродясь не подчинялись Московской патриархии; в Киеве был свой митрополит, подчинявшийся Константинопольскому патриарху).

Но власти Российской империи не додумались опротестовать саму унию. Власти СССР пошли дальше: в 1946 году на Церковном соборе во Львове Брестская уния была официально расторгнута.

Но это — перспектива; то, что будет через века. Пока вернемся в XVI век, в Речь Посполитую, где кроме послушных униатов оказалось еще и немало мятежных православных! Тех, кто отверг унию, не желая сливаться с католиками.

После унии православные стали превращаться в культурное меньшинство на собственной родине. И стали создавать так называемые братства — объединения своих, какие бывают у людей в рассеянии, но редко бывают на Родине. Живущим на Родине такие объединения попросту не нужны.