Франко-прусская война. Отто Бисмарк против Наполеона III. 1870—1871 - Майкл Ховард

Между тем в Седане Вимпфен консультировался со своими генералами, которые приняли капитуляцию как неизбежность, и в 11 часов в Шато-де-Бельвю на реке около Френуа он подписал условия, которые Мольтке представил ему. Они были кратки. Армия должна сдаться в плен со всем оружием и имуществом, включая крепость Седан. Единственная предоставленная уступка заключалась в том, что офицерам под честное слово «не направлять оружие против Германии, не действовать в ущерб ее интересам до завершения существующей войны» была дарована свобода. 550 офицеров воспользовались предоставленным разрешением.

Немцы взяли в плен 21 000 солдат во время сражения, и к ним добавились теперь еще 83 000 человек. Кроме того, они захватили свыше 1000 повозок, 6000 лошадей и 549 артиллерийских орудий. Французы в сражении потеряли 3000 убитыми и 14 000 ранеными. Собственные потери немцев в ходе сражения составили около 9000 солдат и офицеров убитыми и ранеными – всего на 850 человек больше, чем в ходе боя у Сен-Прива. Армия первой линии Франции была все еще в ловушке в Меце, армия второй линии прекратила существование.

Покончив с делами, Бисмарк счел возможным послать за королем Пруссии. Беседа двух монархов вышла краткой и неловкой. Наполеону III было почти нечего сказать, кроме как поздравить Вильгельма I с его армией – прежде всего, с артиллерией – и горько сожалеть о своей неспособности противостоять ему. Он попросил только об одном одолжении – чтобы его отправили в плен не той же самой дорогой, что его армию, а через Бельгию, которая позволит избежать весьма неловкого зрелища – плененного императора проводят по территории Франции. Бисмарк согласился. Наполеон III еще сможет «оказаться полезным, и ничего страшного, если он даже решит сбежать… во всяком случае, нас это не заденет». Все равно предстоит заключать мир, а вести переговоры с плененным монархом – дело неудобное. Наполеон III на свободе, в Лондоне или даже во Франции, не станет упираться и будет готов покончить с этой кошмарной войной. Его слово имело бы больший вес для его соотечественников, и ослабевшая империя будет ничуть не хуже для Франции в Европе, где главенствует Бисмарк, чем любой другой режим[37]. И если Наполеон III больше не был юридическим сувереном Франции, кто был им?

Таким образом, 3 сентября Наполеон III вместе со свитой и форейторами в напудренных париках, с его цугом двигавшимися экипажами, ужасно затруднявшими проход его армии, въехал прямо в плен – во дворец Вильгельма I у Касселя. Его войска, идущие в проливной дождь в импровизированный лагерь для интернированных, спешно созданный для них немцами в излучине Мёза (Мааса) у Ижа северо-западнее Седана – «лагерь страданий», как окрестили его после недели голода в проливной дождь, – воспринимали отъезд Наполеона III с полнейшим безразличием и лишь изредка выражаемым ими недовольством. И Мольтке, и Бисмарк издали лицезрели въезжавшие в парк экипажи. Мольтке спрашивал себя, представив в качестве ответа довольно заковыристую версию, – а может, Наполеон III вообще затеял все это лишь ради того, чтобы под благовидным предлогом самоустраниться от дел? Бисмарк же задумчиво отметил: «Династия на нем завершается». Потом оба вернулись к циклопическим проблемам, которые призвала их решать победа.

Известие о Седане ошеломило Париж. Ведь перед этим Паликао с головой ушел в работу по созданию новой армии, по вопросам обороны Парижа и планирования ложных атак на Рейне с тем, чтобы хладнокровно взвесить все возможности Мак-Магона уцелеть. В том, что марш этот ждет успех, Паликао не сомневался, в катастрофу он просто не верил. Несколько дней подряд Париж захлестывали слухи о невероятных победах французской армии, и когда утром 3 сентября в телеграмме агентства новостей «Гавас» из Брюсселя было объявлено о капитуляции французской армии, это казалось совершенно невероятным. Депеши министерства внутренних дел от местных чиновников пестрили сообщениями о бежавших с поля битвы, и на их основе правительство сумело частично создать себе представление о том, что следовало ожидать, и именно в министерство внутренних дел в 16.30 3 сентября директор почты и телеграфа доставил телеграмму, в которой Наполеон III объявлял императрице о том, что он оказался в плену вместе со своей армией. И царившая в Париже атмосфера была такова, что политические круги в первую очередь задумались не о стратегических последствиях катастрофы – ибо никто и нигде не приравнивал их к поражению в общенациональном масштабе, – а о том, как они скажутся на режиме внутри страны.

К 4 сентября министры полностью оправились от шока, к ним даже вернулось былое остроумие, и проворно составили проект передачи властных полномочий в руки Совета регентства и национальной обороны, утвержденного Законодательным корпусом во главе с Паликао в статусе генерал-лейтенанта. Жюль Фавр и депутаты левых, с другой стороны, потребовали свержения Второй империи и создания парламентской комиссии для организации национальной обороны, в то время как Тьер предложил компромиссный вариант, согласно которому вообще было непонятно, низложена ли Вторая империя или нет. На состоявшемся в полдень заседании ассамблеи, собравшейся рассмотреть оба этих варианта, в дворец проникла толпа людей, настроенных пока что скорее на то, чтобы выяснить обстановку, нежели буянить, впрочем, все прорвавшиеся в зал сознавали себя носителями революционных традиций. Заседание было прервано. Как это не раз бывало, жители Парижа парализовали работу правительства Франции, депутаты левых в очередной раз прониклись настроениями 1848 года и намек поняли. Покинув депутатскую трибуну, они через толпу пробились в Отель-де-Виль и там объявили о создании республики, и, как их предшественники в 1848 году, они нашли в Отель-де-Виль своих зловещих единомышленников из парижских клубов – Рошфора, Феликса Пиа, Делеклюза, уже занятых формированием альтернативного правительства. Как и в 1848 году, радикалам и примкнувшим к ним необходимо было выработать взаимоприемлемый кодекс отношений, но депутаты образца 1870 года были куда опытнее своих предшественников по части избавления от конкурентов. Была достигнута договоренность о том, что новое правительство национальной обороны будет сформировано из депутатов, избранных в Париже, – решение, которое имело преимущество, состоявшее не только в отстаивании исконного права парижан рулить всей Францией, но и вручить власть в надежные руки умеренных левых. Прежние министры, тоже не чуждые революционных традиций, улетучились. Иператрицу тайно вывели из боковых дверей Тюильри, и она проторенным еще до нее французскими монархами путем двинулась в Англию. Насилия избежали, не было и подобия всенародного бунта: Вторая империя просто тихо растворилась в воздухе, подобно прежним монархиям Карла X (свергнут в 1830 году) и Луи-Филиппа (свергнут в 1848 году), оставив после себя вакуум власти, который предстояло заполнить первым, кто подоспеет.