Слово тролля - Александр Плахотин

Гном погладил свой топор.

– Я? Даже не знаю, парни! Думаю так: доеду до “Южного Тракта”, что на Перекрестке Семи Дорог, а там видно будет. Вдруг какой лох попадется, глядишь, денежка в кармане зазвенит. А нет так нет, у меня под ногами будут сразу семь дорог, а за спиной попутный ветер!

Едва буря улеглась, мы тронулись в путь. В отличие от дороги в Заблудший Лес, я сидел на козлах рядом с Дожем, а кентавр гордо гарцевал рядом, давая возможность Купу спокойно миловаться с Винеттой внутри кибитки.

День, еще полдня, и мы выехали на главный тракт. Солнце не успело достичь зенита, как началось…

Мы с Дожем мирно беседовали о жизни, то есть об оружии, вине, лошадях и подходах к женщинам, как к нам подскакал Дио.

– Тормози, мужики, ваш глаз нужен. Мы нехотя слезли, правда не забыв дать передохнуть эльфу, то есть взяли его с собой.

– И что у нас тут? – особо не спеша подошел гном к месту, указанному кентавром. – Ой, а что это?

На замерзшей дороге виднелись следы. Несмотря на бушевавшую вчера метель, следы были свежими.

Эльф, как признанный в нашем отряде следопыт, первым начал их отгадывать:

– Так, – и сразу же осекся, подняв на нас недоуменный взгляд. – Кто бы это?

– Если б знал, то тебя бы не звал! – поддел Дио. – Что сказать можешь?

– Ну, – неуверенно начал Куп, – следы вчерашние – факт Шло много, штук так с пятьдесят. Но не люди.

– Орки? Гоблины? – вставил я для затравки.

– Брось, Лукка, не смешно. – Эльф водил над следами рукой. – И те, и другие оставляют ярко выраженные отпечатки, а здесь мало того что целый табун прошел, да еще… – Он пригляделся. – Шли не спеша. Можно даже сказать, еле волочились. Но, думаю, уже достигли “Южного Тракта”. Не знаю почему, но есть такое чувство, что все они раненые или больные. Главного, то бишь вожака, не видно, или его след затерт другими.

– Ох, эльф, – окинул гном взглядом дорогу, – нехорошие ты вещи говоришь.

– А чем же они нехорошие? – вставил свое Дио.

– Есть у меня, парни, предчувствие. Плохое…

– У тебя все предчувствия плохие, – усмехнулся я, – говори толком.

– Если толком, то… Одевайся, мужики! Во все железное желательно. Никак, наш волшебник мертвых поднял! И движутся они…

– Ну что ты несешь! – рассмеялся Дио. – Мертвые! Армия мертвых! Ага, самые настоящие зловещие мертвецы, да?

– А почему нет? – Эльф оторвал взгляд от дороги. – Очень даже похоже… – Он встал во весь рост. – Даже слишком'

– Парни, – перестал ржать Дио, – вы это что, серьезно?

– Подожди-ка… – Куп, что-то высмотрев, пробежался вдоль дороги. – Ну а это что? – На лезвии меча он нес. , кисть отрубленной руки.

– Боже! – выдохнула сзади никем не замеченная Винетта – Неужели это правда?..

– Правда – что? – развернулся к ней гном.

– Проклятие… – Она попятилась, не сводя глаз с куска мертвой плоти. – Нет… Нет! НЕТ!!! – Девушка, потеряв голову, кинулась в лес, Куп за ней.

– Дио, подсоби малому.

Кивнув, кентавр рысью бросился за ними.

– Лукка, доставай свой лук. – Гном, озираясь, поспешил к кибитке.

– Брось, Дож, если бы здесь кто-то и был, тем более из этих, наши лошадки обязательно бы почуяли!

Но гном уже не слушал. Проявив недюжинную прыть, он нырнул в повозку, а вылез с ног до головы облаченный в железо.

– Легче стало? – подошел я.

– Да иди ты! – огрызнулся Дырявый Мешок. – Пока никого рядом нет, признаюсь. Кроме самого себя и парочки богов из наших, я боюсь только мертвецов. Тем более оживших!

– Что, правда? – немало удивился я. – Кого там страшиться – мертвяки они и есть мертвяки! Живых бояться надо!

– Пойми правильно, дружище. Я видел много чего, даже раз довелось увидеть бога! Правда, до сих пор не знаю, какого именно. Но… эту недоразложившуюся дрянь! О, а вот и наши!

Из леса показался кентавр с эльфом. Причем Куп нес на руках нашу беглянку. Винетта плакала навзрыд и, кажется, даже билась в истерических судорогах. Махнув рукой, мол, “даже не спрашивай”, Дио прошел мимо посмотреть, что там и как с нашими коняшками. Он вообще понимал их, как никто другой. Прямо-таки с полуслова их понимал, с полуржания.

Эльф кое-как втащил рыдающую девушку в повозку. Пожав плечами, мы с гномом сели за вожжи, и кибитка тронулись в путь.

Ближе к вечеру, когда мы решились заночевать, причем прямо на обочине дороги, кентавр шепотом объяснил дневное происшествие:

– У них в роду ходит предание. Проклятие рода. С чего там все началось и по какому поводу, я так и не понял, но не в этом суть. По этой сказке, однажды в королевстве появятся четверо. И ни один из них не будет рожденным человеком. Так что наша ватага подходит под описание как нельзя лучше.

– Так вот откуда у них этот закон, ну про запрет на пребывание в Вильсхолле гномов, эльфов и других недочеловеков! – перебил Дож.

– Думаю, так оно и было! Дальше, по этому преданию, от рук этой четверки умрет король. И по истечении там скольких-то дней после его смерти поднимутся мертвые из земли и всех, короче говоря, перекусают. А вести эту самую армию оживших трупов будет сам убиенный король. Тоже, понятно, восставший из мертвых. Вследствие чего и еще чего-то там (из-за этой девчонки сквозь рев ничего нельзя было нормально понять) королевство пойдет прахом и на троне воссядет незаконный правитель.

– Незаконный – это самозванец, что ли? – уточнил гном.

– Я так понял, что незаконнорожденный.

– Выходит, если верить этому преданию, то девчонке можно спокойно забыть о престоле, так? – высказал я догадку. – Ну и чего она испереживалась? Папа и так отрекся от нее! Она свободный человек.

– А кто это видел? – возразил кентавр. – Ты сломал Гиеру шею, даже не дав оформить нужные бумаги, а показания оставшихся в живых “золотых”?.. При определенных обстоятельствах можно и пропустить мимо ушей солдатскую брехню. Так что… у девочки есть шансы.

– Подождите, – встрепенулся Дырявый Мешок, – я думаю, что не столько само предание сыграло здесь свою роль, сколько один эпизод из этой родовой бредятины. А вкупе с тонкой девичьей душой… Что там говорил Анисим перед смертью? Что вроде Гиер Винетте вовсе и не отец? Или это он в бреду?

– Или в том смысле, что чем такого папулю иметь, лучше вообще сиротой быть, – высказался я.

– Ну, сиротой она по-любому не будет – мать-то у нее должна быть. Ладно, – подытожил Дио, – поживем – поглядим!

Утром выяснилось, что одна из лошадей захромала.

– Надо срочно подковывать, а то копыто себе собьет, а там, не дай бог, конечно, и вообще инвалидом станет. – Я уже говорил, что Дио заботился о здоровье лошадей строже, чем о своем собственном.