Под сетью - Айрис Мердок

Твой П.О'Финни».

Это письмо расстроило меня чрезвычайно, и я воскликнул:

— Финн уехал в Ирландию!

— Я знаю, — сказала миссис Тинкхем.

— Знаете? — вскричал я. — Откуда?

— Он сам мне сказал.

Мысль, что Финн мог выбрать миссис Тинкхем в наперсницы, только тут осенила меня и мгновенно из возможности превратилась в вероятность.

— Он сказал вам об этом перед самым отъездом?

— Да. И раньше говорил. Он, должно быть, и вам говорил, что хочет вернуться?

— Говорил, теперь я припоминаю, но я ему не верил. — Почему-то эта фраза прозвучала знакомо. — Я болван, — сказал я. Миссис Тинкхем не стала спорить.

— У него были какие-нибудь особые причины для отъезда? — Я грустил и негодовал, что приходится расспрашивать миссис Тинкхем насчет Финна, но мне нужно было хоть что-то узнать. Я заглянул в ее старое невозмутимое лицо. Она выпускала изо рта колечки дыма; и я понял, что она ничего мне не скажет.

— Просто, наверно, потянуло домой, — сказала миссис Тинкхем. — Скорее всего, захотел повидать кого-нибудь. Ну и, конечно, религия, — добавила она туманно.

Я опустил глаза и ощутил у себя на лбу легкий нажим — пристальный взгляд миссис Тинкхем и десятка кошек. Мне стало стыдно — стыдно, что я расстался с Финном, что я так мало знал о нем, что представлял себе все так, как мне хотелось, а не как было на самом деле.

— В общем, он уехал, — сказал я.

— Вы увидитесь с ним в Дублине, — сказала миссис Тинкхем.

Я попробовал вообразить такую встречу — Финн дома, а я у него в гостях — и покачал головой.

— Не выйдет, — сказал я и не сомневался, что миссис Тинкхем поняла.

— Никогда не знаешь, что захочется сделать, когда придет время, произнесла миссис Тинкхем тем неопределенным тоном, каким она изрекает все эти свои сентенции, может быть, исполненные глубокой мудрости, а может быть, и бессмысленные. Я быстро взглянул на нее. Радио все бормотало еле слышно, и папиросный дым висел между нами, как занавес, чуть колыхаясь в медленных волнах летнего воздуха. Она поморгала, и зрачки у нее стали узкие, как вертикальные щелки.

— Ну что ж, посмотрим, — сказал я.

— Лучше этого не скажешь, верно, голубчик? — отозвалась миссис Тинкхем.

Наконец я взял в руки письмо Сэди. Я очень нервничал. Я был уверен, что меня ждут неприятности. Марс пошевелился и обнюхал мой башмак. Я разорвал конверт. Две вложенные бумажки я отложил в сторону и развернул длинный надушенный листок, по которому узким столбиком бежали изящные строчки. Вот что писала Сэди:

«Джейк, мое золото!

Насчет этой злосчастной собаки — ты, наверно, считаешь меня свиньей, что я до сих пор не ответила, но понимаешь, твое письмо по ошибке попало в огромнейшую пачку писем от поклонников. (Это целая проблема. Никогда не знаешь, бросать их или нет. Один вид их сильно поднимает настроение, хотя для характера это, наверно, не очень-то полезно. О том, чтобы все это читать, нечего и думать. Мой секретарь просто сортирует их на кретинов за, кретинов против, психов, профессионалов, интеллигентов, духовных лиц и предложения руки и сердца!) Признаюсь, тон твоего письма меня чуть-чуть обидел, но потом я сообразила, что, конечно, это писал не ты. (Или все-таки ты?)

Да, так насчет собаки. Дело в том, что сейчас С. и я так заняты, что нам просто некогда возиться с этим зверем. (Ты не представляешь, какая морока ставить фильмы с животными. На съемки проникают какие-то невозможные типы в толстых пиджаках, а потом — трах! — Лига защиты бессловесных друзей подсылает шпионок, переодетых ассистентками.) С. считает, что проще всего будет тебе оставить его у себя. То есть, конечно, в том смысле, что ты его купишь. (Прости, что пишу как делец, но деньги на дороге не валяются, а жизнь или видимость жизни страшно дорога, да еще эти типы с подоходным налогом только и думают, как бы тебя обобрать. А в общем, ты же знаешь, собака не моя, а С., я просто пишу от его имени.) 700 фунтов — и мы квиты. Эта сумма покрывает права кино, права издателей, права рекламы и пр. (Ты не представляешь, сколько в этом деле разных прав. Что там „Права собаки“!) Конечно, цена очень низкая, но С, тоже купил его по дешевке, и мы хотим только оправдать расходы. Если вздумаешь купить — свяжись с моим поверенным, прилагаю его карточку, если не забыла. Если покупать не будешь — опять-таки свяжись с ним и договорись о том, как вернуть собаку. Прости, что не занимаюсь этим сама: я безумно занята, готовлюсь к поездке в Штаты. Кстати, если ты решишь его купить, не забудь о рекламе. Прилагаю (тоже если не забыла) письмо от фирмы, которая продает собачьи галеты (фамилию не помню). Им нужно разрешение печатать фото или что-то там еще. Сколько бы они ни предложили, проси вдвое больше.

Прости за каракули. Хорошо было повидаться. Встретимся опять, когда все утрясется. Хотя когда это будет, одному богу ведомо. Может быть, через год — через два. Память у меня крепкая и нежная.

Всегда твоя

Сэди.

P.S. У С., оказывается, есть твоя рукопись, перепечатанная на машинке, ему дала ее какая-то женщина. Я велю ему, пусть передаст ее моему поверенному, чтобы ты мог ее взять, когда зайдешь насчет собаки».

Это письмо привело меня в полный восторг. Не знаю, что в нем восхитило меня больше — доброта или хитрость. Сэди, несомненно, считала меня способным по глупости купить Марса, она, вероятно, не была уверена, известна ли мне тайна его возраста, она не надеялась найти лучшего покупателя в своем ближайшем, хорошо осведомленном кругу, она запросила максимальную сумму, какую я, по ее расчетам, смогу или захочу выложить, и тут же поспешила указать мне способ, как возместить расходы; а последний абзац явно шел от сердца, или как бы там ни назывался тот прохладный, но чувствительный орган, который служил Сэди вместо оного.

Я прочел приложенные документы. Карточка поверенного Сэди — я сунул ее в карман. Письмо от фирмы собачьих галет — я просмотрел его и разорвал. «Кончилась твоя общественная карьера!» — сказал я Марсу. Из кармана пиджака я извлек пачку денег, которые взял в сейфе Хьюго. Я стал их считать. Миссис Тинкхем наблюдала за мной с интересом, но ничего не спросила. В пачке оказалось ровно сто фунтов. Я опять связал их и положил в карман.

— У вас есть почтовая бумага и конверты? — спросил я миссис Тинкхем.

Она передала мне папку через прилавок.

— Денег не нужно, — сказала она. — Мне их все равно никогда не продать.

Конверты совсем пожелтели от пыли и времени. На внутренней стороне папки я произвел короткий подсчет. Мой выигрыш от Птицы Лиры составлял шестьсот фунтов. Это, да еще сто фунтов Хьюго, да то, что лежит у меня в банке, — итого примерно 760 фунтов. Некоторое время я смотрел на эту цифру, скорее печально, нежели с сомнением. Разумеется, Марса нужно купить. Тут нечего было и колебаться и даже искать причины. Не сделать этого значило показать себя тряпкой и негодяем. Не пришло мне в голову и просить Сэди о скидке. Формально ситуация не оставляла мне никакого выбора. Надо платить, без споров и комментариев. Сейчас не время торговаться с судьбой. Одну только роскошь я себе позволю, когда деловая сторона будет улажена, — пошлю Сэди коротенькую записку, и уж тут она не станет сочинять, будто записка по ошибке попала в почту от поклонников. Подумав это, я понял, что до конца не разделался с Сэди. Мы еще встретимся. Но это дело будущего. Будущее, на мгновение оно распахнулось передо мной — край холмов и далеких просторов; и я закрыл глаза. Сэди не пропадет. Единственное, что может помочь женщине не пропасть, — это ум. Сэди умна. Хьюго был прав.