Жениться по завещанию - Лесли Лафой

Как ни удивительно, но именно в тот первый день она отдала ему свое сердце. А потом все последующие дни и ночи притворялась, будто это совсем не так, убеждая себя, что ценит его только как умелого любовника.

Кэролайн вглядывалась в лицо Дрейтона, понимая, что все это время лгала самой себе. Нет, здесь было не только влечение, не только потребность получить физиологическое удовлетворение. По крайней мере в том, что касалось ее. Она была просто не в состоянии услышать шепот своего сердца, своей души, заглушаемый зовом разгоряченной плоти.

Конечно, одно дело – просто предаваться удовольствиям. А когда страсть иссякнет, и ты останешься одна, дальше обустраивать свою жизнь. Она видела, как жила ее мать, – вполне сносное существование.

Но совсем другое дело, когда любишь мужчину. В этом случае, когда страсть уйдет и ты останешься наедине со своей любовью, которая никому не нужна, выживать будет непросто.

Кэролайн проглотила подступившие к горлу слезы и прерывисто вздохнула.

Да, от этого никуда не убежать. Она отправилась в наиопаснейшее путешествие из всех, какие когда-либо предпринимала. Теперь ей оставалось только принять эту истину и надеяться, что тот день, когда им с Дрейтоном придется расстаться, никогда не наступит. А также, что однажды, взглянув на нее, он услышит шепот своего собственного сердца.

Ну вот, теперь им вздумалось устроить костюмированный бал…

Мысленно чертыхаясь, Кэролайн стояла у выхода на задний двор и смотрела на большую лужу, образовавшуюся за время дождей.

Совершенно нелепейшая и глупейшая затея! Как видно, эти безответственные праздные люди просто не способны найти себе какое-нибудь полезное замятие!

Да, четыре дня назад их постигло немалое разочарование: Еим так и не удалось поприсутствовать на скандальном судебном процессе. Но ведь она не сказочная фея и потому не могла предоставить им эту забаву по мановению волшебной палочки. Также, как в течение последних двух дней была не в состоянии разогнать тучи и остановить дождь, чтобы прекратить их скулеж. Господи, она бы отдала все, что угодно, лишь бы у них возникло желание отправиться по домам! Но поскольку в замке Райленд еще предостаточно еды и спиртного, в ближайшие дни эта орава вряд ли снимется с места и ей по-прежнему придется тянуть свою лямку гостеприимной хозяйки.

Уинфилд и миссис Гладдер восприняли известие о предстоящем испытании достаточно хладнокровно. Экономка, вяло улыбнувшись, без особого энтузиазма высказалась в том смысле, что бал – замечательное событие, а дворецкий, несколько побледнев, лишь качнулся с каблуков на носки и, похоже, мысленно выругался.

И вот теперь, пять минут спустя, взирая на кухонную пристройку, она уже сожалела, что сама вызвалась сообщить повару и его команде неприятную новость о том, что, помимо обычной ежедневной работы, связанной с кормлением армии бездельников, разбивших свой лагерь в замке Райленд, им предстоит возиться с приготовлением еще и дополнительного пиршества. Да, ей сильно повезет, если они не набросятся на нее с разделочными ножами. Хотя это еще с какой стороны посмотреть… Ведь тем, кто убит или серьезно ранен, позволено не участвовать в организации глупых великосветских мероприятий. То же самое касается и тех, кого невозможно отыскать…

С этой мыслью Кэролайн взглянула в сторону конюшни.

По причине дождя сегодня на верховую прогулку никто не выезжал, и конюхи сейчас наверняка в оранжерее, помогают мистеру Грину. Так что можно урвать блаженные и столь необходимые минуты одиночества – только она и лошади.

И, приподняв юбки повыше, Кэролайн побежала под дождем через двор.

К тому моменту, когда она достигла дверей конюшни и проскользнула внутрь, платье на ней сильно промокло, тело пробирала мелкая дрожь. Но ее тотчас же окутало тепло и крепкие деревенские запахи. Она с улыбкой взглянула им струйки пара, поднимающиеся от ее мокрого рукава.

– Привет, – раздалось вдруг за спиной.

Чувствуя, как подпрыгнуло сердце, Кэролайн обернулась и обнаружила Дрейтона, полуприсевшего на колесо кареты. Его ноги, обутые в высокие сапоги, были скрещены, руки – сложены на груди. Жилетка и галстук отсутствовали, и в широко распахнутом вороте белой рубашки виднелись завитки темных волос.

– Что ты здесь делаешь?

– Прячусь, – усмехнулся Дрейтон, открывая ей навстречу объятия. – А тебя каким ветром сюда занесло?

Прильнув к нему и обвив руками шею, Кэролайн улыбнулась:

– Я тоже решила спрятаться.

– Ты выглядела, сильно расстроенной, когда вошла.

– Ты знаешь, я, наверное, заору благим матом, если снова услышу «настоящие леди так не поступают» или «хорошая хозяйка обязана…».

– А существует ли вообще что-нибудь такое, что «настоящим леди» позволено делать?

О Боже!.. Когда на его губах появляется эта бесподобная усмешка…

Запустив пальцы в его волосы, чувствуя, как ее сердце наполняется счастьем, Кэролайн ответила:

– То немногое, что мне позволено, находится на грани пытки. Например, сегодня утром леди Обри заставила меня более получаса вышагивать по коридору, удерживая на макушке книгу.

– Да, наверное, это было невероятно мучительно.

– Да не то чтобы очень…

Хотя каждый раз нагибаться за то и дело падающей книгой было довольно утомительно.

– А еще она утверждает, что покрой моих платьев слишком оригинален, чтобы подобные наряды можно, было считать приемлемыми.

– Но я надеюсь, ты ей не поддашься и останешься, верна своему стилю?

Кэролайн улыбнулась:

– Дрейтон, я устала от всего этого. Моя жизнь становится просто невыносимой!

– У тебя вызывают недовольство лишь эти правила, которых приходится придерживаться?

– Недовольство? – Она выгнула бровь. – С недовольством я рассталась еще три дня назад, и с тех пор мои чувства переросли в настоящее негодование.

– Ничего, Кэролайн, все будет в порядке. Я тебе обещаю.

– Нет, будет только хуже, – возразила она, смакуя собственный пессимизм. – Клянусь Богом, я дам согласие первому же более-менее подходящему жениху, который подвернется мне в Лондоне. Лишь бы избавиться от этой мегеры.

– Не делай этого, – попросил Дрейтон, целуя Кэролайн в кончик носа. – Если леди Обри столь несносна, то я потребую, чтобы и она, и ее свора немедленно собирали вещи.

– Вообще-то она пытается нам помочь, – признала Кэролайн, уже несколько сожалея о своей резкости. – И делает это так, как умеет, в присущей ей чопорно-консервативной манере.

– Нет-нет, – помотал головой Дрейтон. – Продолжай ее ненавидеть. Мне приятно осознавать, что к кому-то другому ты испытываешь большую неприязнь, чем ко мне.