Охотники за счастьем - Александр Вороненко

— Что это за место? — спросила единственная в нашей группе представительница прекрасного пола.

— Чертовщина какая-то, — разглядывая карту, ответил я. — По идее, здесь должна пролегать дорога, ведущая на юго-восток к «Янтарю».

— Куда ты завёл нас, Сусанин ведущий?.. — съехидничал Герой и продолжил своё издевательство: — Командир, я что-то не понял, ты что, заблудился, что ли?

— Нет! — ответил я, не обращая внимания на его подколку. — Судя по ориентирам, мы находимся именно там, где и должны. Так называемый Мёртвый город находится северо-восточнее от нас. Вон, на горизонте его постройки торчат, видите?

— Хм. Тогда что это за «Ботанический садик» вырос на нашем пути?

— Алёнка, ты как-то рассказывала, — начал припоминать я, — что в Зоне после Выбросов некоторые участки местности иногда меняются местами…

— Да-да! — откликнулась она. — Такое бывает и очень похоже на то, что это и есть тот самый редкий случай.

— Такое впечатление, что гуща Рыжего леса перенеслась сюда. И для нас это совсем некстати.

— М-да… Огибать расстояние в несколько километров мы вряд ли станем, не так ли, коллега? — подал голос «близнец». — Придётся идти в лес, по грибы да по ягоды, да?

Глянув на уходящие влево и вправо километры чёрно-рыжего леса, я мысленно согласился со своим двойником. Делать огромную петлю, на которую уйдут несколько дополнительных часов, мы не можем: слишком рискованно в нашем случае, так как есть огромная вероятность попасть под Выброс. А лагерь учёных является единственным поблизости известным нам местом, в котором его можно безопасно переждать. Хотя понятие безопасности в данном случае довольно относительно. Если Алёнкино предположение насчёт связи между нашими жизнями и аномалией «Ксерокс» является верным, то без знаний Сахарова нам Выброс не пережить вообще. Да и с водой у нас проблемы — ни капли не осталось, жажда точно замучит. Короче говоря, идти придётся через лес.

— Идти через Рыжий лес гораздо опаснее и сложнее, чем в обход, — промолвил я. — Но в связи с…

— Не скажи! — возразил Герой, мотая головой. — В Зоне очень трудно, практически невозможно определить, где опаснее. Можно на ровном месте погибнуть мучительной смертью, а можно побывать, казалось бы, в непроходимых местах и выйти из них без единой царапины. Да ещё с хорошим хабаром в придачу. Похоже, что Хозяйка Зона сама решает, кому что подарить. Кому — жизнь беззаботную, а кому — смерть жуткую, — философски произнес он.

— Это сейчас сказал я? — в шутку поинтересовался я.

— Хм… Можно и так сказать… Раз ты — это я, то получается, что это сказали мы! — ответил мне Герой.

— Кстати, милый, как ты себя чувствуешь? — заботливо поинтересовалась Алёнка.

— Нормально, — ответили мы с Героем хором и переглянулись, после чего мой двойник продолжил: — Спасибо за заботу, дорогая. Мои ноги уже не болят. Похоже, раны полностью зажили.

— Хм, а я сначала подумал, что это ты меня спрашиваешь, — с легкой досадой и детской ревностью произнес я, обращаясь к Алёнке.

— Так, братцы-кролики… Чтобы нам постоянно не путаться, придётся дать вам новые имена, — вынесла она свой безоговорочный вердикт.

— Интересно, какие же? — спросил Герой. — Типа Первый и Второй?.. Альфа и Бета?.. Или Чип и Дейл?.. А может, Белый и Чёрный?.. Хе-хе… Тогда я, чур, Белый!.. Чёрным мне что-то неохота быть, зад-то у меня белый, — заявил он с иронией. — Да и Вторым быть тоже что-то не особо хочется…

— Действительно, Алён, — согласился я со своим близнецом. — Наши новые имена должны быть равнозначными, такими, чтобы обоим понравились и чтобы никто из нас не доминировал друг над Другом. Чтоб обидно никому не было. А то иначе мы с ним обязательно подерёмся, — улыбнулся я, переведя взгляд на Героя.

— Эх, кони вы мои, кони, — немного подумав, произнесла Алёнка, — Я буду называть вас так, как мне нравится это делать дома: Жеребец и Мустангер.

Мы с двойником присвистнули от приятного удивления и довольно хмыкнули. Обожаю, когда она меня так называет, лишний раз подчеркивая качество хорошего любовника. Это немного льстит моему мужскому самолюбию и положительно сказывается при определении уровня самооценки. Да и вообще, доброе слово, оно ведь и собаке приятно… Если, конечно, эта собака не чернобыльская.

— Что скажете, мистер Мустангер? — стараясь максимально серьёзным голосом произнести свой вопрос, обратился ко мне Герой. — Вам нравится ваше новое имя?

— О да, мистер Жеребец, вполне! — также еле сдерживая смех, подыграл ему я. — Простите, мистер Жеребец… А вы случайно не подскажете, где тут находится ближайший ипподром? Подзаработать дюже охота. А то на овес и на золотые подковы чуток не хватает…

Тут мы оба не сдержались и от всей души заржали, словно кони. Алёнка присоединилась к нам, по-девичьи захихикав. На самом деле это снова дают о себе знать чёртовы нервы. В Зоне они всегда на пределе. Приходится порою вот так вот разгружаться, дико смеясь над вещами, которые в повседневной жизни способны вызвать лишь улыбку, и то не всегда.

— Так, Жеребец, — сказал я, более или менее «разгрузившись». — Раз уж твои копыта полностью зажили, то возвращай «Бизе» на родину.

Он ловко размотал грязные бинты, извлек слегка потемневший артефакт и молча вернул его мне.

— Кстати, — промолвила Алёнка, наблюдая за тем, как мы убираем артефакты, — «Будь здоров!» не обязательно хранить в специальном контейнере, как это делаете вы. Он же никак не вредит вашему здоровью, а, наоборот, только лечит его. А после того как «Бизе» исцелит организм, он перестает тратить свою энергию понапрасну. Так что можете не волноваться, лишнего от него не убудет и принимаемые вами меры безопасности в действительности излишни. Этот артефакт можно носить и в обычном кармане одежды.

— Спасибо, красавица, за познавательную лекцию. Теперь будем знать, — сказал я, и мы, не сговариваясь с Жеребцом, быстренько перепрятали темно-синие шарики, светящиеся изнутри и своими размерами практически не превышающие грецкий орех, во внутренние карманы своих комбинезонов — при себе хранить такую вещь надёжнее, чем в рюкзаке.

— Алён, всё хочу спросить: а что это у тебя на лбу за фонарик? — поинтересовался Жеребец у нашей красавицы. — Раньше вам вроде их не выдавали… Да и зачем он тебе? Ведь вы прилетаете в Зону в светлое время суток и обычно не более чем на 20–30 минут. Что вы ими подсвечиваете?..

— Это не совсем фонарик, — с улыбкой в голосе пояснила любимая. — Это оснащённая подсветкой цифровая камера. Наше новое техническое обеспечение. Теперь в Зоне Отчуждения работа моих коллег документируется на видео подобным образом.

— Это что же получается?.. Ты сейчас и всё остальное время нас снимала, что ли?

— Да, конечно, — ответила Алёнка. — Батарейки и объём памяти устройства позволяют производить видеосъёмку до нескольких часов подряд.

— Круто!.. Современные технологии уверенно шагают вперед, — подметил я. — Думаю, что у нас может получиться довольно-таки интересный фильмец. Так сказать, семейное видео.