Черный мел - Кристофер Дж. Эйтс

Дэ накрывает игривое настроение. Она покачивается на пятках. Ну-ка, Джолион, говорит она, давай потренируемся по-настоящему. Дэ сжимает кулаки и начинает мурлыкать себе под нос боксерский марш. Давай! Она помогает мне подняться на ноги.

Я смеюсь и стараюсь ей подыграть, но топчусь неуклюже, не в силах встать в стойку. Дэ продолжает мурлыкать, она разжимает кулаки и показывает две мишени, нарисованные на ее ладонях. Мишени отсвечивают в сгущающихся сумерках. Я переминаюсь с ноги на ногу. Вдруг перед глазами мелькает яркая вспышка, я падаю. Вокруг все расплывается, звуки делаются приглушенными, как под водой. Все куда-то ускользает.

И вдруг — резкая боль в носу. Неужели Дэ меня ударила? Но зачем?..

Мое лицо к чему-то прижимается, во рту вкус земли. Нет, меня ударила не Дэ, а земля. Я перекатываюсь на спину. Дэ растирает мне лицо, вынимает изо рта травинки.

Джолион, что случилось? У тебя что-нибудь болит?

Нос у меня болит неимоверно.

Все в порядке, отвечаю я. Наверное, споткнулся о крысиную нору. Не волнуйся, Дэ.

Она так искренне переживает за меня, что у меня сжимается сердце. А вдруг ей захочется поцеловать мой поврежденный нос?

Дэ суетится надо мной, и я смущенно отпихиваю ее. Выплюнув еще несколько травинок, пытаюсь шутить: значит, еще пару дней придется воздержаться от прыжков со скакалкой.

Дэ над моей шуткой не смеется, она роется в сумке и выуживает оттуда пачку бумажных носовых платков. По моим губам течет теплая струйка крови.

Кровь не останавливается целых двадцать минут, она идет и идет, как бесконечная лента изо рта фокусника. Дэ растирает мне спину и протягивает новые платки. Когда наконец кровь прекращается, рядом со мной на одеяле навалена гора окровавленных клочков. И внезапно у меня внутри что-то щелкает. Неожиданно я вспоминаю…

Завтра, говорю я. Аэропорт Кеннеди, двенадцать тридцать пять дня.

Дэ как-то странно смотрит на меня.

Завтра прилетает Чад, поясняю я, вытирая тыльной стороной ладони последние капли крови.

LV(ii).Мы довольно долго молчим. Дэ неубедительно просит меня не волноваться — все будет хорошо. И так далее, и тому подобное. Глядя на одеяло, она утешает меня, и в ее устах даже общие фразы звучат небанально. Джолион, говорит она, извини, но каждый раз, как мы с тобой встречаемся, я чувствую, от тебя пахнет спиртным. Признайся, сколько виски ты выпиваешь каждый день?

Наверное, больше, чем надо, соглашаюсь я. Но не волнуйся, все под контролем. Меня очень тревожит мысль о том, что кто-то пытается вмешиваться в мой распорядок.

А таблетки зачем?

Они мне нужны, отвечаю я, топая ногой.

Все хорошо, Джолион, говорит Дэ, нежно прикасаясь ко мне. Никто ничего у тебя не отнимает. Я просто хочу, чтобы ты немножко сократился. Ты готов это сделать? Ради меня… Ты обещаешь?

Я ощупываю нос — еле-еле, и голова сразу начинает кружиться. Ладно, Дэ, говорю я, обещаю. Сокращусь во всем.

Только с виски и таблетками, уточняет она. Гулять можно без ограничений. И писать, и встречаться в парке, и читать стихи.

Конечно, распорядок неизменен, говорю я. Встречаться в парке, читать стихи. Я полуоборачиваюсь и кошусь на край одеяла, где лежит книга.

Значит, ты и сегодняшнее стихотворение как-то пометил? — спрашивает Дэ.

Где оно?

Все хорошо, Джолион, ты вовсе не обязан читать мне каждый вечер.

Где оно?

Джолион! Джолион, что с тобой? Джолион, скажи, что с тобой?

LVI(i).Джолион проснулся ночью от стука в оконное стекло. Полусонный, он помотал головой: не может быть. Никто не в силах сюда стучать, перед окном нет деревьев — последний этаж. Тук-тук-тук. Тут он вспомнил фильмы про Дракулу и выскочил из кровати. Отдернул штору — никого. Он открыл окно и высунулся наружу. В темноте ничего не было видно, только соседнее окно приоткрыто, и там слабый свет. А потом он вспомнил. Появился новый сосед!

Он вернулся в постель, накрыл голову подушкой и снова заснул.

И быстро снова проснулся, как от толчка. Сначала ему показалось: наступил конец света и земля распадается на части. Немного придя в себя, он сообразил, что слышит музыку, кто-то включил на полную мощность. Усилитель стоит за стеной, совсем рядом с его кроватью. Он приложил к стене руку. Источник адского шума находился почти рядом — пальцы дрожали. Потом все стихло.

Через час — стук. Еще через час — рев. Стук — рев…

LVI(ii).Дэ пошла с младшей карты. Джолион знал — у нее есть карты и большего достоинства… Их было двое против одного.

Чад побил ее карту своей, и тоже мелкой — шестеркой треф. Готовясь к следующему ходу, Джолион понял — они снова его побьют. Так и вышло. Джолион взял кубики, пять кубиков, и бросил их в стаканчик. Если суммировать все очки, выпавшие на пяти кубиках, вряд ли получится малое число. У Джолиона выпало очень много очков.

Дэ и Чад ужасно обрадовались.

Длинный выглядел не таким довольным, как они. Сумма на пяти кубиках составила двадцать один, тогда Длинный сунул очки в карман пиджака и посмотрел на Джолиона, щурясь и моргая. Наверное, жалел его или просто устал — совсем как Джолион после бессонной ночи. Не исключено, Длинный всю ночь пил с другими такими же типами, похожими на бухгалтеров, или ухаживал за девицами в платьях с цветочными узорами. Джолион зевнул и закрыл голову руками. Дэ начала убирать кубики и карты.

— Как ты можешь так слепо кому-то верить? — спросил у нее Джолион.

— Я верю тому, что видела собственными глазами, — ответила Дэ.

— Ко мне тебя отправил Чад, — продолжал Джолион. — Он специально прислал тебя сюда… Дэ, неужели ты не понимаешь, он тобой манипулирует?

— Чад поступил правильно, — возразила Дэ. — В отличие от тебя, Джолион. Я видела тебя собственными глазами, и… — У Дэ перехватило горло, Чад положил руку ей на плечо, и из ее глаз брызнули слезы.

Не глядя на Дэ, Чад тихо утешал ее. Он утешал Дэ, но смотрел на Джолиона.

Дэ еще немного поплакала, а потом шмыгнула носом и сказала:

— Надеюсь, Джолион, ты не выйдешь из Игры слишком быстро. По-моему, ты должен понести наказание за то, что натворил.

LVI(iii).Нет, он не собирался выходить из Игры. Как он мог все бросить? Да и что он такого сделал? Обнял Эмилию, когда ей было больно? Только обнял, и все. Он ни в чем не виноват. А его обвиняют. Нет, он не уйдет. И будет ужасно несправедливо и ужасно неправильно, если его заставят уйти.

LVI(iv).На следующий день, после еще одной бессонной ночи, Джолиону пришлось исполнять первое задание. Оно стало последним вкладом Джека в Игру, такой своеобразный привет от Джека. Задание отличалось какой-то школьной вульгарностью и убогостью.